— Я понимаю, Жак. — Успокоил я его. — Не торопись и найди подходящих кандидатов.

Мы ещё около часа просидели в за этим круглым столом, обсуждая совершенно разные вопросы. От нужды в подготовке ополчения до нехватки железа для кузницы. От вопроса жалования рабочим до проектов Жака. В общем, выходили из поместья все уставшие, но довольные тем, что их мнение было услышано и принято в расчёт.

Я попрощался со всеми своими сподвижниками и, когда все разошлись, мы с Иваном остались вдвоём, продолжая обсуждать вопросы гвардии, как подразделения. Я не так давно расширил штат гвардейцев, однако Иван, как лейтенант, сомневается в целесообразности этого действия. Он считает, что новичкам будет очень непросто влиться в состав гвардейцев, хотя и они за всё это время хоть и прогрессировали, однако, я бы не сказал, что ушли недостижимо далеко. Так или иначе, но на прошлой неделе восемь человек присоединились к отряду гвардейцев. Я старался выбирать самых крепких и, преимущественно, не самых глупых. Благо ассортимент у работорговца в последнее время огромен. В будущем я планирую оторвать от гвардии ещё и Лаврентия и постараюсь использовать его природную чуйку на всё нехорошее максимально эффективно. Бьëрн и Мурат же сейчас — по сути состоявшиеся офицеры. Сержанты как минимум. Набрать бы ещё побольше толковых ребят и можно не волноваться за судьбу элитного подразделения.

Через пять минут из-за леса показался и сам небольшой отряд. С началом работы мануфактуры гвардию покинул и Илья, по моему указанию став подопечным Тихона. После трëх километрового пешего марш броска в полной боевой загрузке гвардейцы выглядели хоть и потрёпано, но весьма боевито.

Единственный всадник в отряде — Елисей, который не может присоединиться к остальным при всём желании. Сержант подбадривал рядовых, хотя те и без того выглядели неплохо. Их лошади следовали за ними, ведь тренировка сегодня направлена на развитие их выносливости. Но вот уже завтра ребятам придётся почти весь день провести в седле, оттачивая свой навык верховой езды. Что поделать, такова насыщенная жизнь гвардейцев, которых таковыми, наверное, можно назвать уже не только формально.

Когда весь десяток во главе с сержантом добрался до нас, мне уже практически удалось убедить Ивана, что расширяться отряду так или иначе придётся. Я осмотрел построившийся в шеренгу десяток. Только два тела из десяти не дышали как в последний раз тяжело. Всё же Бьëрн и Мурат к нагрузкам привыкли, а остальным пацанам ещё пахать и пахать. Ну ничего, это дело наживное.

Елисей не без труда спешился с лошади и, стуча простым деревянными протезом, подошёл к мне. Чуть не потеряв равновесие, он всё же вытянулся и на выдохе доложил об успешном завершении тренировочного дня.

— Молодец, сержант. — Абсолютно искренне сказал я. — Но в следующий раз докладывай так, чтобы с ногой не мучаться.

— Но командир… — Хотел возразить сержант.

— Это приказ. — Уже абсолютно серьёзно сказал я.

— Есть докладывать как удобно! — Отчеканил Елисей.

— Вольно, сержант! Благодарю за службу.

— Служу отчеству! — С недетской гордостью ответил он.

Пока я проявлял интерес ко всему, что происходит в единственном в Борках боевом подразделении, из-за поворота показалась крытая повозка. Я вначале не обратил на неё внимания, но потом опомнился: ведь все крытые телеги принадлежат мануфактуре, а у крестьян они все открытые, этот момент отдельно мною проверялся! Да и мало какой крестьянин может позволить себе запрягать в телегу двух крупных лошадей. Вот повозка уже со скрипом проезжает мимо нас и я замечаю, что колëса её не имеют зарубок для сцепления, которые были поставлены на все местные телеги опять же по моему указанию. Извозчик нервно ударил вожжами и оглянулся в нашу сторону. Мы с ним встретились взглядами, после чего мужчина тут же отвёл взгляд, стараясь как можно быстрее покинуть моё поле зрения. Нет уж, так дело не пойдёт. А здесь помещик или как?

— Эй, любезный! — Окликнул я кучера. Тот же в ответ ещё сильнее ударил вожжами, от чего лошади перешли на рысь. А повозка явно не пустая, иначе так тяжело бы не шла. — Гвардия, по коням! — Выкрикнул я приказ. — Догнать и обезвредить, не убивать! — Я указал на повозку, обозначая цель для цепких взглядов.

Все влетели в сëдла. Елисей хотел последовать за ними, но я его остановил.

— Отставить, сержант. Командование отрядом передаю лейтенанту.

— Есть! — Отозвался Иван и тут же седлал коня Елисея.

Уже через минуту за поворотом, куда завернула повозка, послышался свист, издаваемый десятком свистков разом. Наши лошади к такому привыкли, а вот другие начинают серьёзно нервничать, когда слышат этот раздражающий звук. Я неспешно седлал коня и помог Елисею сесть за мной. Мы не спеша поехали вслед за остальными.

Когда мы завернули в сторону, куда уехала повозка, стало ясно, что погоня закончилась, не успев толком начаться. Преодолев ещё с сотню метров, мы спешились. Кучер лежал связанным на земле и что-то бубнил о прощении. Я улыбнулся Ивану и пошёл к кузову телеги.

— Проверяли, что внутри? — Спросил я.

— Никак нет, — Ответил лейтенант. Я отодвинул плотную ткань кормы и заглянул внутрь. Три человека: подросток, женщина и ещё один мужчина, выглядывали из-за одной из многочисленных бочек.

— Лаврентий, Бьëрн, проверьте. Только аккуратно.

— Есть! — Слитно буркнули они и полезли внутрь.

— Ну что там? — Через минуту спросил я.

— Три человека, — Ответил Лаврентий. — Угрозы не наблюдаю.

— Хорошо, их на выход.

— Так точно!

— А что в бочках? — Опомнился я.

— Мëд, командир. Много мëда. И ещё воск. Его уже не так много. — Я раздосадовано сплюнул и пошёл к кучеру. Одним движением подняв бедолагу, я заметил, что на его теле присутствуют многочисленные волдыри.

— Ну, пасечник, и чего убегал?

— Так ведь… — Мужчина замялся.

— Если спросишь «зачем догоняли?» — Я тебя вместе с телегой сожгу. — Как можно серьёзнее заявил я.

— Так испугался, барин! Ведь ежели узнаешь, что деревню покидаем, да бортничеством промышляем, то головы не сносить! — Бортник испуганно посмотрел по сторонам. — Барин, не вели казнить, ради Христа!

— А ты меня вере не учи. — Огрызнулся я. — Что же до того, что бортничеством промышляешь. — Я задумался. — В общем, должен ты был спросить, да узнать у меня, а не самовольничать. Бортничество — хорошее дело, но от чего же ты пасеку не отстроишь?

— Па… Что, барин? Не разумею я, — Мужчина испуганно зажмурился.

— Да не шугайся ты, — Наконец отпустил я его. А вот то, что народ тут про пасеки не слышал, конечно странно. Неужели до сих пор люди по лесам за мëдом лазают. Нет уж, это не дело! — Значит, поступим мы вот как. То, что ты сейчас имеешь — твоё по праву, потому как всё же честным трудом заработано. Однако ты скрыть хотел то, сколько имеешь и налога не платить за это. А потому штраф на тебя накладывается в половину от твоего имущества. Это на первый раз. — Кучер задумался, но продолжал нервничать. — Лейтенант, распорядись половину мëда и воска изъять. — Иван стал раздавать команды и гвардейцы спешно принялись за правосудие. — Запомни ты и все, кто слышит меня, — Я заметил, что вокруг всей этой ситуации стали собираться люди. — Закон всемогущ и беспощаден. Он благоволит тем, кто его соблюдает и карает того, кто смеет его нарушить. И ежели ты ещё раз посмеешь наплевать на мои слова, простым штрафом дело не обойдётся! Да будет так, ибо слова мои и воля моя в этом селении есть правда, закон и благодетель для народа, здесь живущего. — Обвиняемый бросился мне в ноги с нечленораздельными благодарностями за сохранённую жизнь.

— Командир, ровно половина всего имущества нарушителя изъято. — Отрапортовал Иван.

— Можешь ехать. Но помни, ничего непотребного в этом месте не останется безнаказанным.

16(30) ноября 1505 года.

Воскресенье! В последние недели я стал ждать этого дня ничуть не меньше крестьян. И дело вовсе не в том, что мне так уж не терпится сходить в местную церковь. Хотя этот процесс при всëм желании пропустить нельзя. Просто воскресенье, как ни странно, — день выходной, а значит нет нужды в семь утра бежать на мануфактуру, потом работать над чертежами и механизмами в личной мастерской Жака, не нужно моё присутствие и на тренировках гвардии.