– Дурак! Я тебе этого гея буду долго вспоминать! – выбешиваюсь, впервые за эти придурошные минуты почувствовав гнев.

Хватаю подушку и ею пытаюсь ударить этого придурка. Он из меня всю душу вытряс.

– Я останусь дома и буду выть в подушку!

– Не останешься, – парирует спокойно. – Одевайся давай, не буди во мне неприятные черты. Проветришься, поешь вкусно, расслабишься.

Гррр! Он меня бесит своей непробиваемостью. Но я не буду плакать. Шиш ему, а не мое паршивое настроение. У него теперь будет веселая жизнь. Поздравляю вас, дядя Рома!

– Что мне надеть? Я вообще–то к ресторану не готовилась?!

Склоняюсь к сумке, которую собрала мне подруга. Может хоть что–то забросила стоящее. Вытряхиваю одежду на кровать и икаю от удивления. Она вообще мне вещи нормальные паковала?! Трусики, лифчики, маечки, шортики. Несколько платьев, но это не то в ресторан.

– Мне нечего надеть!

И он видит, что я не вру.

Подходит, разглядывает мой гардероб и ухмыляется ещё шире прежнего, продолжая ёрничать:

– Ух, да тут целый арсенал, чтоб сделать из гея натурала.

Подходит, перебирает платья, вытягивает одно, светлое, простое и коротковатое, но самое приличное из того, что есть.

– Это годится. Надевай его, посмотрим.

Его пальцы тем временем поднимают шелковые стринги, которые валялись рядом, и он широко ухмыляется своим мыслям.

– Поздно, не надену это, можешь не блестеть глазами.

Вырываю трусики из его рук и швыряю в сумку, меня вновь ждёт шопинг в магазин трусов, по что–то приличное.

– Я в душ.

– Конечно не наденешь, куда чёрное бельё под белое платье, – хмыкает, отходя к своему шкафу. Достаёт оттуда рубашку, брюки и после моей фразы о душе бросает, – закройся, а то могу зайти и подсмотреть, что мне досталось.

– А то ты не видел то, что тебе теперь не светит, дядя Рома? – фыркаю, а потом уточняю, – полотенца там есть, надеюсь?

Рома игнорирует мой выпад. Он подходит к шкафу, достаёт полотенце, кидает его мне.

– Поторопись, – предупреждает, отворачиваясь к бардаку на кровати.

– Я не специально к тебе ворвалась. Не услышала ответ, подумала, что тебе плохо. Но тебе, как теперь понимаю, было вполне нормас.

И мне плевать, верит или нет. Я тут, понимаешь ли, наивно его спасать бросилась.

– Насколько стар я по твоему, что мне должно было стать плохо в душе? Совсем нелестно думаешь о муже, детка.

– Дура, признаю, но какая есть, фиктивный муж!

Выскакиваю из спальни, комкая в руках полотенце. Как же мне плохо! И телефон там, в спальне, а возвращаться не хочу. Опять его застану раздетым и будет взрыв.

В душе моюсь быстро, с остервенением тру кожу. Немного всплакнула из–за того, что ни черта так и не поняла, какого хрена он так себя вел Недогей. И если у него хватало на меня столько выдержки, значит, я его не возбуждаю. Промокаю тело полотенцем, рассматриваю себя в зеркале. Ну да, немного тощая, но ведь я такая и была, другой не стану. И поправляться не собираюсь. Черт, как же я устала от этой мышиной возни. После ресторана я дожму его. Расставим границы и будем думать о том, как жить дальше. Чтобы без боли и розовых облаков.

Кутаюсь в полотенце, иду в спальню. Рома стоит у окна уже при полном параде. И как всегда чертовски сексуальный. Не знаю, куда глаза деть. Копошусь в куче белья, ничего стоящего. Единственный светлый комплект белья очень откровенный, но что есть. Скептически кручу его пальцами и тяжко вздыхаю.

– Нам нужно потом, после ужина, заехать в ТЦ, я хочу купить одежду и кое–что из еды. Это не проблема?

– Никаких проблем, тыковка, – пожимает плечами, окинув меня взглядом с ног до головы и бросив взгляд на мой комплектик.

– В этом пойдёшь, – играет бровью.

– Предлагаешь идти без этого?

– Да вам палец в рот не клади, мадам. Одевайся. Жду тебя в коридоре.

Я не теряю времени зря. В кратчайшие сроки, насколько позволяет моя виртуозность, марафетюсь. Платье мне не нравится, но выбирать пока не из чего. Обязательно нужно приобрести что–то стоящее. И желательно такое, чтобы у этого "дяди Ромы" исчезли все шуточки.

– Я готова.

Иду быстрым шагом к двери, чтобы меньше рассматривал. Если ему вздумается ещё шутить, я останусь дома.

Он молча идет за мной, больше меня не задевая и не поддевая. Садимся в машину и едем к ресторану. Перед тем, как выйти, он поворачивается ко мне и серьезно говорит:

– Нам с тобой очень важно сейчас всем понравится. Ты сможешь делать вид, что между нами ничего не произошло, и что мы влюбленные друг в друга муж и жена?

– Я бы могла упереться рогами и сделать тебе на зло, но злюсь я на тебя, как на мужчину. А как талантливому архитектору я не хочу подгадить. Только это, дядя Рома. И давай без лишнего рвения, и твоих шуточек, мистер Загадка.

Говорю искренно и без лишнего пафоса. Из меня льется то, что на душе накипело. Поймет ли?

– Без каких таких шуточек, тыковка?

– Я теперь не знаю, какой ты настоящий. Или когда шарахался от меня, как от прокаженной, или сейчас. И я не в том настроении, чтобы теперь узнавать тебя детально. Надоело. Деловые отношения, и ничего более. Так понятно? Я помогаю не только тебе, но и дяде, он мне как отец.

Лана

– Главное, что помогаешь, – отвечает спокойно и выходит из машины, больше ничего не говоря.

Открывает дверь с моей стороны, помогает мне выйти.

Мы заходим в зал, где уже сидит дядя с инвесторами. Он слегка удивляется, увидев меня.

– Попросила взять ее с собой, жить без меня не может, – улыбнулся, прижав меня к себе, и тут же ласково поцеловал в висок.

– Ланочка, как я рад увидеть вновь вас, – встал со своего места Альберт Вениаминович и поцеловал мне руку, – Марк Владимирович, разрешите вас отрекомендовать вам прекрасную супругу Романа Евгеньевича– Светлану. У нас была короткая но очень запоминающаяся встреча.

Рядом с Альбертом Вениаминовичем сидит красивый мужчина, предположительно лет сорока, не больше. Очень и очень пристально нас рассматривает с мужем, а потом только поднимается и обращается к нам.

– Я рад познакомиться с вами, Роман, – мужчины пожимают руки, но это всего–навсего короткое пожатие, – мне приятно познакомиться с той женщиной, которая свято верит в талант собственного мужа. Моя жена, которая умерла пять лет назад, была первым человеком, который поверил в то, что я талантлив. Ее поддержка сделала меня уверенным и успешным бизнесменом. Она моя муза. И с вашего позволения, Альберт Вениаминович рассказал мне о вашем знакомстве и о том, что вы заочно влюбились в человека и его талант, даже не увидев мужчину в лицо. Лана, вы очаровательны.

К моей ладошке прикасаются губы этого мужчины, а я застыла от удивления и улыбаюсь, как девчонка.

– Благодарю вас за доверие к моему мужу и дяде. Эти мужчины дороги мне, и я уверенно могу сказать одно: их тандем будет продуктивным.

– Я очень на это рассчитываю, иначе мы не были бы здесь сегодня, – улыбается Марк Владимирович.

– Вы не прогадаете, – уверенно заявляет мой благоверный.

Он подталкивает меня в кресло, помогает присесть, кладет ладони мне на плечи и поглаживает кожу, затем садится в кресло рядом.

Мужчины начинают обсуждать детали и нюансы, а я изучаю меню. Когда к нам подходит официант и спрашивает, готовы ли мы сделать заказ, Рома поднимает взгляд на меня и говорит:

– Выбери и мне блюдо, я доверяю твоему безупречному вкусу, тыковка.

– Непременно, любимый, – улыбаюсь искренно и встречаюсь взглядом с дядей и Тиграном.

– Как тетя?

И пока занят мой мужчина, я успеваю ткнуть официанту пальчиком на страницу со своим выбором и послушать ответ родни.

– Я верю в вас, вы справитесь, – пожимаю ладошку дяди. – И я, правда, очень рада, что вы с Ромой теперь работаете в тандеме.

– Ты не расстроена, что медовый месяц прервался? – слишком уж сладко поет брат и смотрит на Рому, который немного занят.