— Тут ему десять. Ох, сколько же бед творил этот симпатяга. Всего уже и не вспомнишь. Но школу я посещала каждую неделю. Мне грозили отчислением сына все последние годы учёбы, а потом отец увёз его в Штаты.

— Как вы решились на такой шаг? Он ведь у вас один?

— Да, единственный, любимый сын. Поэтому и решилась. Я хотела для него лучшего. Понимала, что не справляюсь с его напористостью, силой, характером он в отца. А я слишком мягкая для того, чтобы повлиять на него. Просто испугалась, что одна не смогу направить на истинный путь.

— Вы скучали?

— Очень. Плакала. Долго не могла успокоиться. Потом привыкла. Я знала, что пройдёт время и он вернётся. Мой мальчик многого добился, и я очень горжусь им.

— О чём вы тут без меня сплетничаете? — Лекс входит очень тихо. Встав за моей спиной, кладёт руки на плечи. — Ещё не всю мою биографию выучила? Не надоело слушать истории о моём неблагополучном поведении в детстве?

Я улыбаюсь и отрицательно качаю головой.

— Готова слушать о тебе до утра. Знаешь многие факты заставили меня задуматься о перемене моего к тебе отношения, — лукавлю я прищурившись. Пусть понервничает. Но не тут-то было. Он склоняется к моему лицу и смотрит прямо в глаза.

— По подробнее о твоём отношении ко мне? Мне очень интересно об этом послушать. До утра.

Я моментально краснею. А Он получает затрещину от мамы.

— Нечего смущать девушку, — ворчит она и тут же заливается смехом. — Время идёт, а ты не меняешься!

Я давлюсь смешком и перелистываю альбом. На глаза попадается удивительное фото. Откуда оно взялось у Леши я не понимаю. Не помню, как момент попал под вспышку объектива. Удивлённо распахиваю глаза и перевожу взгляд на Лёшу.

Он заинтересованно смотрит на снимок. Светлана отбирает у меня альбом и тоже присматривается к картинке.

— Точно! — неожиданно выдаёт хозяйка дома. — А я всё думаю, с чего мне так знакомо твоё лицо. Катя, это же ты!

Лекс поднимает взгляд на меня и открывает рот, но так и ничего не произносит.

— Обожаю эту фотографию. Пусть в тот день у меня были огромные неприятности из-за очередной потасовки с участием моего сыночка, но снимок Веника скрасил все воспоминания. Смотри, тут девочка, то есть Катя, подаёт тебе ленточку, чтобы вытереть разбитый нос. Я так долго ругала его в тот день, за драку, за то, что испортил красивый бант. А потом битый час выслушивала претензии директора школы, о том какое плохое воспитание у моего сына. Помню, как Вениамин притащил этот снимок, чтобы я увидела, как сын пострадал и смягчилась, не ругала больше. Сработало и вправду. И малышка эта, которая пожалела хулигана. И нахохленный вид сына. Всё подействовало, как нужно. В тот день мы провели вечер очень дружно. Помнишь? Парк. Карусели? — Светлана взглянула на сына, который всё ещё удивленно хлопал глазами.

— Ты? — Он тыкает пальцем в снимок, вопросительно вскидывая брови.

Я просто киваю и пожимаю плечами. Нечего так смотреть. У меня то с памятью всё в порядке.

— Почему не сказала?

— О чем, Лёш? О том, что помню тебя с детства я говорила. А что ещё нужно было?

— Как же я сразу не понял, — он тянется рукой к моим волосам и улыбается. — косы отрезала.

— Конечно! Ещё в старших классах. Меня из-за цвета волос обзывали поганкой, молью и ещё куча всего. Я их обрезала, чтобы отвлечь от себя лишнее внимание. Конечно, это совсем не помогло, но мне стало легче. Одно время даже думала перекраситься, но бабушка не позволила. С неё хватило и того, что я их состригла. Она меня так ругала.

— Слава богу, что бабушка оказалась мудрой женщиной! Такую красоту и перекрасить. Это же могло в корне всё изменить, волос мог повести себя непредсказуемо. Ты бы потеряла этот цвет! А я с порога решила, что они крашенные, а теперь вижу, нет! Это же просто волшебство! Никогда не крась. Прошу, нет советую, как мать. Сохрани это чудо, как можно дольше. — Светлана не на шутку раздухарилась отстаивая права на природный цвет моих волос. — Моль! Глупости. Это всё от зависти. Никогда никого не слушай.

— Хорошо, хорошо! Я поняла, Светлана Сергеевна, — Прижав руки к груди я клятвенно обещаю, что никогда не посмею портить то, что подарила мне природа матушка, и тогда женщина наконец успокаивается.

Леша осторожно присаживается позади меня и пока мы со Светланой мирно беседуем, незаметно перебирает длинными пальцами мои локоны. Вздрагивая от бегающих табуном по спине мурашек, я оборачиваюсь, чтобы бросить на него строгий взгляд. Но это совсем не помогает.

Время близилось к десяти вечера. Светлана Сергеевна извиняется и сославшись на усталость уходит к себе.

Мы с Лексом решаем прибраться на кухне. Точнее я вызываюсь это сделать, а он с радостью поддерживает. Делать это очень тихо у нас получается плохо. То тарелка звякнет, то бокал. Ещё неугомонный Лёша пытается поймать меня в любой не совсем подходящий момент и пересчитать рёбра. Или просто целует, пока у меня заняты руки и не чем отбиваться от его посягательств. С горем пополам мы все же наводим порядок. На радость одному сладкоежке в холодильнике обнаруживается так и не открытая коробка с тортом. Готовим чай, накрываем журнальный столик в гостиной и усевшись на диван перед телевизором, чаевничаем на ночь.

В его руках очень сложно следить за временем. Я буквально забываю обо всем. Поцелуи со вкусом взбитых сливок это что-то невероятное. Я готова сдаться и согласится на всё, если бы не два НО! Слишком рано. И ещё небольшая проблемка с женским организмом. Не тот день. Лёша всё понимает. Он оказывается очень умный мальчик, но от этого его поцелуи не становятся менее жаркими. А я более внимательной. В два часа ночи в Санкт-Петербурге разводят мосты.

Стоя перед поднятым к верху дорожным полотном, я чуть ли не подвываю от досады. Как теперь добираться домой? В объезд? Это же черти куда ехать! Где ночевать? У меня с собой только маленькая сумочка с женскими принадлежностями. Ни сменной одежды, ни белья!

Роняю голову на руки, пряча лицо в ладошках.

— Ну, что я могу сказать в своё оправдание… — голос Лекса за спиной звучит слишком жизнерадостно. — А ничего! Я видел время, и решил, что тебе сегодня стоит остаться у меня.

— Что! Лёш, ну это же полная ерунда! Зачем!? Как же я так…

— Катя, — он обнимает со спины, зарываясь лицом в мои волосы. — Я уступлю тебе свою кровать. Лягу на диване. Никто тебя не потревожит. Обещаю не приставать, если это поможет тебе быстрее решиться.

— Зачем такие жертвы. Мне и диван подойдёт, — печально вздыхаю я.

— Ну, не расстраивайся, малыш. Неужели остаться ночевать у нас дома это так страшно?

— Нет, конечно, нет. Просто я совсем к этому не готова. Мне ужасно неловко. И, что скажет мама? Что она обо мне подумает?

— Ты ей очень понравилась. Не беспокойся ни о чём. Поехали, пора спать. У меня куча одежды. У мамы полный шкаф. Что-нибудь придумаем.

— Только не нужно её будить, ладно?

— Хорошо!

Он качает меня в объятиях и волочит к машине с сияющим видом. Зеваю. Ужасно устала. Безумно хочется спать.

Вернулись быстро. Гостеприимный хозяин вручил мне полотенце, свою футболку и даже зубную щетку, сославшись на то, что после сотого поцелуя ему для меня ничего не жалко.

Развалившись на огромной кровати, после теплого душа я блаженно зеваю и сладко тянусь. Выглянув из-за двери, Лекс с улыбкой смотрит на меня. Пришёл проверить всё ли хорошо?

— Спокойной ночи, — развернувшись к нему и обняв подушку тихо шепчу я и прикрываю глаза.

Рядом со мной прогибается матрац и меня тут же бесцеремонно заграбастывает в объятия кто-то совершенно позабывший об данных на кануне обещаниях.

— Спокойной ночи, моя девочка, — тихий шепот касается слуха. Сопротивляться или возмущаться нет ни желания, ни сил. Уткнувшись лицом в сладко пахнущую подушку, проваливаюсь в крепкий сон.

Лениво тянусь на прохладных простынях и сладко зеваю. Глаза никак не открываются. Чувствую, что пора вставать и без будильника, но организм просто отказывается приходить в себя. Ещё пять минут, шепчет внутренний голос, и я блаженно обнимаю подушку. Мягкая и пахнет так вкусно. Знакомый аромат. Парфюм Леска. На моё бедро ложится горячая мужская ладонь и я сразу же открываю глаза. Размеренное сопение рядом напоминает, что я засыпала не одна.