– Я тоже хотел с вами поговорить, – усаживаясь на диван, выкидываю я, слегка волнуясь.

– Начнем, пожалуй, мы, – безапелляционно твердит Брендон, немедля убрав мягкое выражение лица, которое висело на нем в момент общения с дочерью.

Я молча соглашаюсь. Белла снова прилегает головой ко мне на плечо.

– Джексон, почему вы до сих пор не обменялись кольцами?! – Я удивленно смотрю на него и направляю корпус вперед, отбросив Беллу.

– В чем дело? Что за недоумение в твоих глазах? – Взяв со стола кубик сыра и оливку, он кладет их в рот и, прожевывая, извещает: – Мы обговорили с дочерью все детали вашей помолвки и решили, что лучше всего ее организовать в Бостоне, в штате Массачусетс, поближе к главному моему бизнес-отделению, который скоро станет по праву твоим. Этот город создан для таких интеллектуалов, как ты. Моя супруга не против, но с условием, что вы будете недалеко жить от нас. Белла подыскивает пентхаус с высочайшим уровнем всех удобств. – Я сглатываю горечь, смотря ошарашенным взглядом на Царя. – Закрытая церемония в узком семейном кругу будет лучшим вариантом, исходя из сложившихся обстоятельств, но об этом позже… – Он помечает что-то в своем кожаном коричневом ежедневнике, считывая: – Все расходы я беру на себя, об этом даже можешь не заикаться.

Помолвка? В Бостоне? Я не ослышался?

– Я чего-то не понимаю… Что вы этим хотите этим сказать? – Мое внутреннее спокойствие рушится.

– Моя любовь, чего тут непонятного? Папа согласился нам помочь! – с великой радостью щебечет Белла, смахивая волосы назад.

– Помочь с чем? – с коротким недоуменным смешком выбрасываю я. Неровное дыхание приподнимает мою грудь.

– Со свадьбой, глупенький. Мы это обсуждали уже с тобой и тогда еще успели поругаться. – Меня охватывает волна ужаса. Если мне не сшибает память, мы не разговаривали с ней об этом ни разу.

– Что? – брякаю я. – Что за вздор? Такого же не был…

– Джексон, давай опустим все обиды друг на друга. Мы давно вместе и нам пора соединиться брачными узами. Наши друзья уже пустили слух в СМИ – через несколько недель мы обязаны сделать его реальным.

– О чем ты, подожди?! К-какими узами? – несвязно выдаю я, округлив глаза.

– Белла, ты можешь оставить нас наедине? Я хочу поговорить с твоим будущим мужем.

Он смеется надо мной? «Нашли мужа».

– Конечно, папочка, – словно невинное ни в чем дитя она пускается прочь с льющейся через край радостью.

Чувствую, как тяжело бьется сердце.

– Джексон, хочу прояснить некоторые вещи! А я имею право получить правдивые объяснения.

– Да, я вас слуша…

Он наставляет свои слова против моих:

– Где ты прохлаждался все эти дни?

– Работал над проектом, – отвечаю я, стараясь говорить более прочно. «Насилую свою совесть».

Брендон встает, наливает себе в стакан виски с колой и, осушив за считанные секунды рюмку, наполняет другую, и расхаживает у меня за спиной взад-вперед. Виски стояли в шкафу на кухне, он и там рыскал, пока меня не было?

– Насколько мне известно, твоя задача руководить и обучать несносных детей и их неопытного учителя, выставляющего себя как модель, организованности, умению работать в команде, но… – Минует полминуты. – Крайне непедагогично столь долгое время находиться наедине с ней, не считаешь? Далеко не в силу острой необходимости ты поехал с мОделью в Милан. Ты преподал ей несколько личных уроков? Тебе не кажется это несколько странным – иметь союз с таким индивидуумом? По теме-то ты хоть преподавал или отошел от программы конкурса? А не плотскими ли узами вы объединялись? А ты не думал, что о вас снова напишут в прессе?

Я напряженно-внимательно в голове переповторяю его слова, догадываясь, что ему стало обо всем известно, но тем не менее обороняюсь, прикидываясь пустоголовым:

– Не припомню такого обстоятельства. Не понимаю, что вы имеете ввиду.

Он обмазывает мою фальшь гортанным смешком.

– Сдается мне, что ты лжешь в открытую! Где ты и с кем ты был, отвечай! – Возникает ощущение наивысшей его власти надо мной. Какая может случиться беда, если я отступлю от его указаний и скажу, что думаю? Мало ли, кого он видел, и кто ему сказал, что я был с ней?! Буду стоять на своем.

– Я был в Италии один, – вру я более гладко и наливаю себе в стакан морс. – Мне стоило отдохнуть несколько дней одному и поработать в тишине.

Не скрывая скепсиса, он с комбинацией всевластности и надменности цедит:

– Ты рассчитываешь на то, что я тебе поверю? Ты наивнее, чем я думал, сэр Моррис. – Он вальяжно садится на место и запрокидывает голову наверх, поддерживая ее ладонью.

Я стараюсь отвечать предельно спокойно, изворачиваясь от допроса, как только могу:

– Брендон, я не должен отчитываться ни перед кем за каждый мой шаг!

– Должен, еще как должен! – настойчиво восклицает он и издает случайный свист языком. – У того, кто подписал со мной контракт, должна быть безупречная репутация в обществе. Ты не забыл?! Как я могу доверять тебе, когда то и дело получаю портящие мое мнение о тебе вести?!

– Естественно, но мое право на личную жизнь никто не отменял! – Я соединяю пальцы рук. – И если я хочу куда-то съездить, то я…

Еще не закончив предложение, он завершает его за меня:

– Обязан первым делом доложить об этом мне!

Я уже жалею, что связался с ним.

После затянувшегося молчания, набравшись смелости, я приближаюсь к той самой теме, и волочу языком:

– Понимаете, Брендон, я убежден, что всё, что говорила вам ваша дочь, – ложь. Мы не обговаривали с ней о помолвке, да и я не собирался… – мысли разносятся в разные стороны, что их невообразимо трудно соединить в предложение. – Поймите меня правильно, но этого не будет…

С мрачной усмешкой подает:

– Не будь мальчишкой, Джексон. Тебе уже не пятнадцать лет. И хватит скромничать! – Его тон таков, будто он говорит о чем-то примитивном, банальном.

– Нет-нет, вы ошибаетесь, глубоко ошибаетесь. – Я смотрю на свои соединенные руки с округлившимися от страха глазами и с испугом ощущаю трепет сердечного мускула. – Белла для меня…

– Будущая супруга, – убежденно вставляет он, который раз, не давая мне договорить.

Я вскакиваю, словно обожжённый чем-то горячим, вытягиваюсь в полный рост и в затуманенности рассудка стремлюсь ко второму окну, чтобы раскрыть его.

– Мистер Гонсалес, я с уважением отношусь к вашей семье, но я не буду мужем вашей дочери. Да это же чушь, кто выдумал это? Да, мы немало времени провели вместе, но наши отношения, не более чем отношения двух хороших друзей… – Я усмехаюсь, нервно ломая себе руки и прислоняюсь к камину.

– Поздно ты спохватился, юноша! – Гордый тон придает ему величие. Он нервно раздувает свои широкие ноздри и приглаживает свои волосы. – Ты подписал, созданный лично мною, редкостный контракт о том, что заменишь меня в компании после ухода, так?

Я киваю, признавая самому себе, что не защищен от любых стрел, которые выпускает из своего лука в меня Гонсалес.

– В пункте сорок втором этого контракта указаны твои обязательства. – И наполняет свою рюмку.

Минуту я словно руками держусь за пустоту, дабы не упасть, стою с непритворным и суровым хладнокровием, перебирая в памяти тот день. С каждой секундой обдумывания меня накрывает таинственная глыба, наваливая сильное душевное потрясение. Черт возьми. Я же не дочитал бумаги, которые подписывал. А что я подписал?! В ту минуту, когда я решился на сотрудничество с Гонсалесом, сказав «да», я в состоянии полной растерянности и погружения в себя не знал, что это повлечет за собой.

– О каком пункте вы ведете речь? – говорю, а сам дрожу едва заметной мелкой дрожью. Деланое спокойствие во мне угасает и появляется глубокая сосредоточенность.

Поставив с треском на стол выпитую до последней капли рюмку, покопавшись в бумагах, он протягивает мне папку на нужной странице перед этим смочив пальцем слюну, чтобы свободно листать слипшиеся страницы. Я считываю про себя строчку внизу документа, написанную вдвое мелким шрифтом, чем основной текст: «Становясь директором корпорации «Нефть-лидер» лицо одновременно обязуется заботиться о мисс Гонсалес, обеспечивать её всем тем, что будет ей необходимо. Через три недели после занятия главного поста директор обязан публично объявить о помолвке с Беллой Гонсалес. Нарушение данного условия повлечет за собой расторжение договора с серьезными санкциями».