Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Прочитав одну мысль брата, во мне искрится радость, и хочется прибегнуть к благодарности за то, что этот человек встал на мою сторону.

Д: «Я не нанимал никакой слежки. Я знаю, что все испортил. Не нужно лишний раз напоминать мне об этом! Как она сейчас? Пришла в себя? Я все исправлю, обещаю».

Я верю ему, верю. Раскинувшаяся на лице улыбка, что он переживает за мое состояние, хоть и посмел нагрубить вчера, шепчет сердцу, чтобы оно простило его.

П: «Как не нанимал? Это они?»

Глядя на эту строчку, не поняв ее смысла, я перечитываю дважды. Они? Резкая смена эмоций давит на грудь, заставив призадуматься. О чем переспросил Питер?

– Милана, ты не видела мой телефон? – врывается голос в спальню. Я вздрагиваю, издавая: «А-Й».

– Да, – мнусь я, – я как раз хотела отнести его тебе и… – Смотрю в пол.

Питер улыбается, странно поглядывая на меня:

– Будем считать, что я ничего не видел. – Я краснею. – Знай, что он любит и хочет для тебя лишь счастья.

– Спасибо тебе, – расплываюсь в улыбке, стыдясь от того, что, не подумав, прочла сообщения. Но не до конца. И до самого важного не дошла. Кто «они»?

Он обнимает меня, произнося:

– Все прояснится.

И на этой ноте врывается Ритчелл, подгоняя меня отправляться за покупками платьев.

Глава 21

Джексон

Спускается темная ласковая ночь, забрасывая горсть игристых звезд в небосвод.

Сокрытые в глубине сердца терзания, порождаемые повешенной на меня тьмой, вздымаются и живо теребят мозговые изгибы.

Крупица рассудка, взвесив всё, сподобила на появление меня и Миланы на «Королевской фабрике Гобеленов», но не опрометчивым ли было таковым решение?

Иду в сильном волнении, задавая себе вопросы. Мистер Гонсалес, судя по той фотографии, высланной им мне, яростно преследует нас. В своем ли обличье или нет, уже не имеющий значения факт. Не проявил ли я легкомыслия? Столько времени я проводил с дочерью Брендона, даже не изучив эту семью, не составив ясное представление о каждом. Оказывается, и я наделен простодушием и доверчивостью, раз счел уместным, что у этого показавшегося мне порядочного известного человека прямо противоположные устремления мыслей. Упрекаю самого себя, но что с этого? В опасном приключении, скованный со всех сторон цепями, я играю главную роль.

Изъяснив, какими путями он вершит злодеяния, я призвал Тайлера предусмотрительно подстеречь нас в месте, выбранном для проведения аукциона.

Окончив беседу с самим собой, отбрасываю мысли, разыгравшиеся в болезненном воображении, и сосредотачиваюсь на том, чтобы не откладывать разговор с Миланой, как только ее увижу.

Повязав на себя венецианскую черную, с серебристым отливом маску, подходящую под вороной смокинг с бабочкой возле шеи, который я надеваю редко, поскольку подобные торжественные случаи возникают эпизодически, продвигаюсь в освещенное сумеречным светом пространство. Зала, наводненная пестрой и шумной толпой, растущей непрерывно, полная роскоши, создаёт изумительное зрелище. Фонтанирует легкая классическая музыка. Дирижер помахивает палочкой, расставляя ноты в нужном направлении с авторскими интонациями, управляя оркестром.

Огромные кружевные звезды – венецианские люстры висят над головою, создавая небрежную игру света и теней. Благовонные искусственные свечи, вкрапленные в стены, заливают сиянием и пускают романтичное веяние в воздух. Столики, покрытые янтарными полотнами, ослепительно непрестанно сияют выставленной на них хрустальной посудой. Разбитые на пять персон, тесно расставленные по двум сторонам помещения, они оставляют по центру свободу размещения. Стулья, задрапированные тканью, вышитой соломенными, как лучи солнца, нитями, будто олицетворяют живое золото. С необычайной живостью начинает играть оркестр, соперничая с гулом. Округлые, но с длинными миндальной формы концами, будто вырвали из солнца лучи и прицепили к берущему взор творению, декоративные дизайнерские зеркала, обвевающие части стен, выстроенные в своеобразном мозаичном расположении по длине залы, приковывают внимание со стороны женского пола, не перестающие поглядывать и созерцать великолепие своей красоты. Овеянная празднеством торжественная комната, не дает господствовать молчанию.

Мужчины расставляют по центру микрофоны и настраивают яркость экрана на повешенной интерактивной доске.

В нос без спроса пробивается запах запеченного мяса, готовящееся поварами, во всевозможных специях.

Метая пламя очей от столь завладевшего моим сознанием места, что происходит редко, я увлекаюсь мыслью, что в далекие времена расцветающая, как померанцевый цветок, атмосфера, с яркими пиршествами царила довольно часто.

Мысли снова рисуют картины о том, что Брендон с Беллой могут невзначай появится на маскараде, но то, что в сию минуту гости в других обличиях, со скрывающими лицами, снижает беспокойство, но не устраняет его. Окидывая беглым взглядом наряженных, я ступаю вперед. Ноздри подрагивают от удушливого запаха женских духов. Присутствующие выглядят расфранченными. Обиженные природой женщины, явно пренебрегли декольтированными образами, убранными драгоценными камнями. Будто вальсируя средь мужчин, они снабжают залу таинственной, завлекающей энергией. Дамы нафаршированы ожерельями, платьями тех времен, контрастно гармонирующими с изысками нынешнего века. Мужчины вьются возле дам, бесцеремонно разглядывая их раскованные наряды. Раздается оглушительный хохот с одной стороны, громовые голоса – с другой. Взглядом меня одаривают, по всей видимости, одинокие представительницы, но я парень занятой и обязан им отказывать. Услужливые официанты, в подобранных стилях к тематике мероприятия, разносят напитки на расписных подносах. Чтобы оттянуть тягостные мысли, унять бешено бьющееся сердце, я тянусь за бокалом вишневого пунша, лицезря его на блюде через прорезь маски, чересчур неудобной и щекочущей носовую часть лица.

Струясь медленным размеренным шагом в изяществе зала, меня останавливает чей-то голос.

Сердито ругаясь про себя, что меня увлёк и заметил Максимилиан, так как я желал разыскать через стену людей Милану, Ритчелл и Питера, я все же выговариваю без гримаски недовольства:

– Добрый вечер.

Обводя его взглядом, замечаю, что он всё в том же сером костюме, в котором я его видел на мероприятии по случаю открытия сто первого филиала модельного агентства. Его карнавальная маска отличается атрибутикой от остальных, так как тканевая основа в черном цвете без излишних аксессуаров прикреплена на специальную белую палочку, которую он то придерживает, то, в момент, когда поддерживает беседу с кем-либо, отпускает.

– Есть несколько минут, чтобы обсудить проект? – Нетрудно уловить в его голосе либо напускное безразличие, либо внутреннюю встревоженность, взволнованность чем-либо, либо глубокую задумчивость, пытающуюся им скрыть от посторонних глаз. – Или дождемся сеньориту Фьючерс?

И как ни странно, он безмятежен, а ведь Милана часто рассказывала, каким энергичным и порой грубым он предстает перед модельным коллективом. Это тоже его своеобразная маска?

– Считаю уместным обговорить сейчас. Я доложу о всех нюансах, проработанных нами, – говорю, а сам в это время ищу глазами свою любимую, у которой я бы хотел попросить прощения за проявленную к ней ревность и хамское отношение, перешедшее все границы. «Задерживается, значит, доводит свой образ до совершенства. В чем же она сегодня будет одета? Но все же с самой первой секунды не следует заявлять о вчерашнем инциденте, а начать с приветствия, позволившее ей быть очарованной».

– Джексон, согласен. Кто начнет из нас? – дважды спрашивает он.

– Прошу прощения, задумался. – Ставлю бокал с пуншем на поднос, подносимый официантом. – Давайте я.

Скрываясь вдали от любопытной и громкой публики, я показываю отрывки видео репетиционного дефиле, зачитываю ему сценарий, который высылал ему на почтовый ящик и докладываю о том, что мы проведем еще несколько репетиций.

50
{"b":"846073","o":1}