Питер и Джексон единовременно поворачивают на меня головы, полные изумления.

Питер, тронувшись с места, невольно подмечает:

– Я поражен, детка!

– Да-да, Питер, моя детка, – выделяет другой двусмысленным голосом, – полна сведениями о моде гораздо больше тебя?! – Джексон посылает в его сторону сумрачную мину с окраской легкого раздражения. Питер усмехается, оставляя без ответа колкую фразу с особыми интонациями, и круто заворачивает направо.

Узрев эту нить неприязни, не до последней капли испарившуюся между братьями, и почувствовав неловкость от «детки», которую не оценила и Ритчелл, сделав неслышный недовольный выдох и бросив взгляд в окно, я бросаю, на ходу придумав:

– А что, если мы организуем романтический вечер, посмотрим фильм, включим романсы прошлых столетий, устроим танцы?

Ритчелл моментально подхватывает идею:

– И при свечах!

Питер с Джексоном переглядываются друг с другом, уже улыбаясь, чуть странной, но легкой, непринужденной, понимающей улыбкой.

Вслушиваясь в слова песни, я устремляю взор в прошлые глубины времени.

Лунного света целый километр

Переплыву тебя однажды.

Мечтам разбитым бальзам разлитый

Плеск твоих вод может всё исцелить.

Измученные от бедствия прошлых лет, отступившие от трагического столкновения, мы вчетвером смогли вступить на путь, где каждый обрел свое счастье. «Но нам с Джексоном еще стоит побороться за него». В эту музыкальную от разговоров паузу, проникнутой нежностью, в наших душах воцаряется обретенное вожделенное спокойствие, вдохновенное затишье. Луна бежит за нами, заливая сердца бесконечным светом и блаженной лирой. Бесконечность не кажется пустотой, когда нам есть, с кем разделить её. И, ощущая истинное значение жизни, мы все стремимся к звезде…

Питер находит взгляд Ритчелл, я – Джексона и под ностальгические композиции прошлых лет мы доезжаем до места.

И вот мы снова в Мадриде, в городе, в котором мне предстоит разобраться с тремя персонами – мамой, Даниэлем, Беллой, и доходчиво им объяснить, что мы с Джексоном вместе и так будет до конца – ибо каждое биение моего сердца наполнено им.

Джексон

С шутовским поклоном и на редкость прекрасно сложенным настроением, с устаканивающимся незыблемым ощущением, что все внутри разложено по полочкам, я провожаю гостей в свои обители – коттедж, построенный в захолустье, до которого добираться как до другой страны. Настолько я желал уединения (на подсознательном уровне), что непреднамеренно позволил себе совершить покупку дома в самом отдаленном месте от людей. А где-то там в глубине-глубине своего сердца я уповал над тем, что в этом единственном уголке, где нечасто проезжают машины, мы вдвоем с Миланой будем проводить часы, чтобы восполнить все упущенные годы, проведенные порознь друг от друга. И когда всё так завертелось, закружилось в перевороте то одного, то другого события, этот дом уже не стал тем местом, каким я его себе представлял – никому не знакомым, кроме нас двоих.

Встречи, конференции, нескончаемая работа, личная жизнь, условно называемая лишь таковой, репортеры, поджидающие тебя то с одного угла, то с другого, куда бы ты ни ступил и где бы ты не появился… – порой я прихожу к мысли, что им нужен я, не как человек, а как видимый ими образ генерального директора, который под их упорством с оказанием психологического давления, скажет то, что принесет им славу, а мне – позор. Эти годы, что я полностью провел в работе, я частенько забывал, что я живу и что у меня есть обычные физиологические потребности – в заботе, в домашнем тепле, в поддержке.

Учеба, основанная на самостоятельном обучении, – заслуга отца, который имеет в своем кругу соответствующие связи и не по моей воли и не по моему желанию на договорных условиях сделал так, чтобы я получил диплом, при этом редко появляясь в университете.

Занеся с Питером все чемоданы, в том числе несколько больших пакетов «майка» с едой, купленных нами по пути, я предупреждаю дам, разбирающих сумки на кухне, где расцветает завал немытой посуды, кучи разбросанных вещей:

– В какой-то мере я не был подготовлен к торжеству. И прошу не учитывать собравшуюся пыль и бардак.

Ритчелл – еще тот перфекционист, для нее все должно быть прибрано, убрано, без единой пылинки. «Питер как-то рассказывал, как она относится к порядку в доме. Сдвинет он на сантиметр штору, чтобы открыть окно – она негодует и ворчит». Милана, кажется, на один процент проще реагирует на беспорядок.

Чувствую, Питер не смолчит.

– Джексон, бардак – это не самое подходящее слово к… – саркастично выражается он, с кривой физиономией лицезря на меня, потом на свою невесту.

Милана мотает головой и смеется:

– Джексон, зародил ты логовище для тараканов. Вот кто-кто, а они-то будут рады такому привалу.

Ритчелл подает:

– С языка сняла.

Я выкидываю лишнее, на ходу убираю пустые израсходованные упаковки от готовой еды из ресторанов, которую я заказывал себе.

Ритчелл негодующе вздыхает.

– Ну извините, девочки! – Прошу я прощения.

– Он, если бы и знал, не прибрался, – хохочет сатира и ищет бутылку с газированной водой, рыская по пакетам.

– Конечно! – говорю я. – Вызвал бы специалиста из клининговой компании.

– Джексон, – Милана, как и Питер, гогочут надо мной безостановочно, – я в шоке от тебя! Ну я все ожидала, но устроить такую помойку…

– Да-да поругай его, а то совсем от рук отбился. – Питер открывает бутылку и от того, что ее ни раз трясло в машине, она брызгает ему в лицо и проливается на пол.

– Пи-и-ите-е-ер! Вот вечно у тебя всё через не то место, – язвит Ритчелл. – Протирай теперь!

– Все в порядке, ничего страшного не случилось, – махнув рукой, я припоминаю, что за холодильником валялась половая тряпка. Вытаскиваю ее и укладываю на образовавшуюся лужицу, которая мгновенно впитывается в лоскуток.

– Вы как хотите – а я в таком разгроме не желаю праздновать! – У Ритчелл странно-переменчивое настроение, которое все уже успели подметить. – Есть какая-то другая комната, в которой бы мы могли посидеть? Но перед этим, я еще сама в ней протру все поверхности влажным полотенцем и проветрю окно!

– Подруга, чего ты такая сегодня?! Всеми сейчас приберемся быстренько, – Милана снижает порывы ее разнообразных эмоций.

Питер делает шаг к невесте и притягивает ее к себе за талию:

– Любимая моя злюка! Не проголодалась ли ты, может от этого готова в нас всех попускать пульки гнева?

– Ничего я не злая! Только о еде и думаешь! – проявляет характер Ритчелл. – И ты воняешь, как протухшее яйцо! Еще и мокрый! Иди в ванну и переоденься!

Я разражаюсь смехом, как будущей миссис Моррис удалось умерить Питера, не перестающего теперь обнюхивать себя. Питер уточняет у меня, где ванна и просит что-нибудь предложить ему из моей одежды.

– Понял. Ну а где брать её, я думаю, не стоит задавать вопроса. Через стену местная распродажа, так что…

– Если для вашего размерчика что-то налезет, – посмеиваюсь я, выпровожая его из кухни.

– Джексон, Милана, давайте по меню обсудим, чтобы мы начали готовить… – вставляет Ритчелл, взмахивая волосы назад усталым движением. – Ростбиф из говядины, запеченный картофель, пицца с грушей и горгонзолой, что мы еще хот…

Питер с другой комнаты сбивает Ритчелл:

– Жульен с грибами и курицей в горшочках и салат с тунцом.

Ритчелл делает смешное выражение лица – шуточно-недовольно растягивает губы.

– Ты договоришься и будешь мне есть только овощной салатик!

– Уяснил, брат?! – резвлюсь я. – Свои гастрономические ожидания оставь лишь в мечтах.

Он уходит в ванную, и я вскрикиваю ему, чтобы он не до утра там пробыл, чтобы я тоже успел ополоснуться и переодеться.

Ритчелл занимается разделкой говядины, Милана нарезает грибы, я укладываю в холодильник напитки.

Милана спрашивает у меня:

– Джексон, когда я была здесь впервые, видела одну дверь, ведущую в отдельную комнату. Она для кого-то предназначена или нет?.. – Ее голос выдает какую-то мысль, прячущуюся за этим вопросом. – Может, мы там усядемся, а то к утру не разберем склад твоих вещей.