Присси выпустила Натановы пальцы и быстрым шагом двинулась прочь. Гэм приглашающе махнул Натану рукой:

– Держись поближе ко мне.

Какое-то время ничего особенного не происходило. Натан с Гэмом играли в кости возле стены, делая вид, будто не обращают внимания на входящих и выходящих из лавки посетительниц, а затем и на самого галантерейщика, высокоскулого, с поджатыми губами, когда он выпроваживал последнюю из них за дверь лавки, непринужденно положив ей ладонь на талию. Он двигался угловато, нервно, метая быстрые взгляды то в один, то в другой конец улицы. Мальчики продолжали бросать кости, не показывая виду, будто замечают, как он поменял табличку на «ЗАКРЫТО», – как раз в этот момент они заспорили относительно выпавшего счета и того, кому теперь должна принадлежать пара лежащих на кону бронзовых монет.

Немного спустя галантерейщик появился вновь, в гофрированном лиловом жакете, похожем на дамский веер. В одной руке он держал ключ, в другой – маленький кожаный ридикюль. Не успел он вставить ключ в замок, как появилась Присси. Ее грудь выглядела необычно пухлой, блузка была распахнута до пояса, так что виднелось нижнее белье.

– Помогите… Ох… О боже… – тихо причитала она, идя медленным, спотыкающимся шагом и ведя кончиками пальцев по стене.

Сперва галантерейщик ее не заметил – у него как раз застрял ключ, и это занимало все его внимание. Он вертел им так и сяк, с проступившим на лбу от сосредоточенности глубоким «V». Однако, когда с этим было покончено и замок, к его удовлетворению, закрылся, владелец лавки наконец увидел Присси. Сперва он отвернулся от нее, очевидно намереваясь двинуться в противоположном направлении, таким образом избавив себя от досадной необходимости заботиться о несчастной, однако Присси повысила голос:

– О, моя честь! Моя честь! Как им не совестно так вольно обращаться с моей честью, ведь они оставили меня практически голой!

И Присси приложила ладонь ко лбу, подразумевая, что может еще больше усложнить положение, упав в обморок.

Этого оказалось достаточно, чтобы возбудить у галантерейщика интерес. Он остановился и выпрямился во весь рост, хотя и не обернулся сразу же – какое-то время он, казалось, взвешивал два примерно равнозначных варианта. В конце концов он все же повернулся к девушке. Великодушный наблюдатель мог бы отнести этот жест на счет превосходных филантропических качеств данного господина, однако Натану показалось, будто он увидел еще что-то, промелькнувшее у того на лице, в том, как галантерейщик облизнул губы; что-то, что он уже видел прежде – на лицах «благородных посетителей» своей матери.

Впрочем, повернувшись, галантерейщик уже представлял собой воплощение озабоченного патриция: участливый взгляд, благородная поза. Пальцы Присси вцепились в рубашку на груди, пуговицы которой были уже расстегнуты настолько, что виднелась обнаженная плоть. Она пошатнулась. Галантерейщик поспешил к ней. Когда он удалился на достаточное расстояние, Гэм сунул кости в карман и двинулся в ту же сторону. Натан пошел следом.

– Когда он дотронется до нее, – шепнул ему Гэм, – бухайся на колени за его спиной, понял? Джо пихнут его так, чтобы он повалился через тебя. Пока вы возитесь, я возьму его ридикюль вместе с выручкой. После этого разбегаемся и возвращаемся в берлогу каждый своим путем.

Натан все понял; впрочем, Гэм все равно не стал ждать его согласия.

– Моя дорогая, – проговорил галантерейщик, – что это с вами?

Натану показалось, что он услышал в голосе тщедушного владельца лавки едва сдерживаемую дрожь.

– О сэр! Добрый господин… Это было ужасно! Они вели себя так грубо…

– Ну-ну, дитя мое…

– Сумею ли я когда-нибудь оправиться от потрясения?

– Где твоя матушка, милочка?

– Дома, сэр. Это в другом конце города. Она отправила меня за лентами.

– За лентами, вот как?

Натан даже на расстоянии видел, как взгляд галантерейщика, словно приклеенный, возвращается к соблазнительному треугольнику кожи, виднеющемуся между краями белой нижней рубашки Присси.

– Почему бы тебе не зайти ко мне в магазин? У меня полным-полно любых лент, каких ты только пожелаешь. Даже еще больше!

Натан ощутил, как в его животе зарождается Зуд.

– Пойдем. Я покажу тебе такие ленты, каких ты никогда не видела.

Галантерейщик взял Присси за руку и обернулся, окинув взглядом улицу, – то ли почуял ловушку, то ли просто на всякий случай. Как бы там ни было, Гэму, Джо и Натану, находившимся в различных местах улицы, было необходимо срочно принять неприметный вид. Для остальных это уже стало второй натурой, но Натан на секунду замешкался – и встретился с галантерейщиком взглядом. Не сводя с него глаз, тот полез в карман и достал ключ, ведя Присси за локоть к двери магазина. Натан тронулся было наперерез, но Гэм, кашлянув, перехватил его, притворившись, будто заблудился и спрашивает дорогу.

– Не дергайся, – прошипел он. – Будет гораздо хуже, если он притащит сюда стражу. Присси справится, у нее все под контролем.

– Но он ведет ее внутрь!

– Я сказал, не дергайся.

От Натана всего только и требовалось, что встать на колени позади этого идиота, чтобы Джо могли одним сильным тычком сбить его с ног, а Гэм – отобрать у него ридикюль; но теперь весь план пошел насмарку. Натан не успел осуществить подсечку и дал себя заметить. И что теперь? Присси была в опасности!

С голубым огнем, полыхающим в глазах, Натан двинулся вперед. Гэм попытался удержать его, но тщетно.

– А ты кто такой? – спросил галантерейщик. – Небось один из этих паршивцев, что нанесли чести этой девицы такой урон? А ну убирайся, пока я не позвал стражников!

С тем же успехом он мог бы не раскрывать рта – Натан его не слушал. Он двинулся прямо на противника – с отлетающими Искрами, с набухающим внутри Зудом, практически немедленно начавшим требовать, чтобы его Почесали. Присси попятилась; на ее лице отразился ужас. Натан положил руки галантерейщику на плечи, коснувшись пальцами кожи на его шее так, что Искра вошла в его тело. Галантерейщик застыл, словно ему за шиворот налили ледяной воды, а потом принялся мелко трястись.

– Держи свои ленты при себе! – прошипел Натан ему в ухо.

В самой глубине его человеческой формы, под слоем мышц, посреди внутренних органов, внутри костного мозга, Искра встретилась с создавшей его сущностью – тем, что диктовало его целостность, его рост с младенческого возраста и процессы, которые однажды должны будут привести его к старению и смерти, – и обнаружила то, что искала: его душу, то, что будет перенесено на ту сторону; и наполнила ее своей энергией, пронизывая своим пламенем, выжигая изнутри.

Тело галантерейщика, обмякнув, рухнуло. Между его кожей и булыжной мостовой просверкивали искры.

Натан отступил назад, дрожа – сперва от восторга, затем от отвращения. Такого еще никогда не бывало; Искра никогда не была такой. Не только боль в руке заставила его остановиться, хотя была ужасной и продирала руку до самого локтя; здесь было нечто другое. Натан чувствовал, что мог бы превратить галантерейщика в призрак, если б попытался.

– Эй! – вскричал Гэм, почти не скрывая своего ликования. – Ты должен был просто дать ему подсечку, зачем же убивать!

Присси, прикусив губу, склонилась над галантерейщиком.

– Что ты с ним сделал?

Натан покачал головой, глядя на собственные руки так, словно видел их впервые в жизни.

– Я хотел…

– Не важно! Хватай деньги, мы возвращаемся в берлогу.

– Что он сделал? – спросили Джо.

– Некогда болтать. Надо быстрее сматываться отсюда, пока никто не появился.

Пока они шли подземными переходами, никто не произнес ни слова, и даже на спиральной лестнице продолжали хранить молчание, находясь под впечатлением от произошедшего. Лишь добравшись до библиотеки, где все еще тлели угли в камине, в воздухе висел запах травы, а на сковороде поблескивал застывший жир, они внезапно вновь обрели дар речи: