– Что ж это был за клуб, которому вздумалось устраивать штаб-квартиру в таком месте?

– Хороший вопрос, малыш Тривз! Пойдем. Тут легко идти, но только не отставай: там, внизу, настоящий лабиринт.

Повсюду были стилизованные изображения бараньего рога – на картинах, в узорах обоев, в резных украшениях на каждом выступающем углу; они повторялись снова и снова, и в конце концов глаз настолько к ним привыкал, что выхватывал лишь отдельные формы (изгиб, виток, полуспираль), отраженные, сдвоенные, повторяющиеся. Тот же узор прослеживался и в линиях ковра, сбегавшего вниз по центру лестницы и продолжавшегося в более широком пространстве холла, куда выходили три двери. Над средней из них была прикреплена голова настоящего барана – а точнее, ее чучело; потрескавшиеся, выцветшие рога то заливала тень, то вновь озарял свет от пламени факелов, хлопающего на сквозняке из подземного туннеля.

– Эта заперта, – сообщил Гэм. – Сколько мы с ней ни возились, ее никак не открыть.

Подойдя к левой двери, он повернул бронзовую ручку в виде черепа. Дверь распахнулась. Тотчас же в холл ворвался аромат жарящегося бекона и звуки разговаривающих, смеющихся голосов.

– Кушать подано!

Стены комнаты были почти целиком заняты полками с книгами. Там, где книг не было, виднелись какие-то трубы, лестницы, дымоходы, масляные светильники – все, что делало это место пригодным для жизни. С какой стати кому-то понадобилось уделять столько внимания книгам, Натан не мог даже предположить. А может быть, книги и соорудили это место и теперь жили здесь, в своем упорядоченном, уединенном мирке, глубоко под реками нечистот, текущими наверху? Гэм, шедший впереди Натана, остановился и принялся вытаскивать наугад том за томом, нарушая их покой, пока у него не образовалась стопка, доходившая до подбородка.

– Надо заниматься самообразованием, – пояснил он и двинулся к огню.

Перед камином стояло кресло с высокой спинкой, обтянутое красной кожей и усеянное гвоздями с широкими шляпками, возле которого располагался столик с настольной лампой. Свалив книги на столик в общую кучу, предназначенную для прочтения, он подобрал две, что валялись на сиденье.

– Я никогда их не жгу, пока не дочитаю, – сообщил Гэм, швыряя ненужные более книги в камин.

Перед огнем грелись двое. Один был Натану незнаком, а вот девочку он узнал. Щетина, пробивавшаяся на ее выбритой голове, теперь была по большей части упрятана под чепчик, но это была она – та девчушка, что так крепко цеплялась за него в особняке Господина. Поднявшись с места, она взялась за длинную ручку огромной сковороды, пристроенной на импровизированной плите – чугунной каминной решетке, закрепленной между двумя каменными горгульями. Языки пламени, треща и плюясь, плясали над горящими книгами и лакированными ножками стульев. Ухватившись обеими руками за рукоять и уперев локти в бедра, девочка подняла сковороду, пронесла столько шагов, сколько осмелилась, и шмякнула посреди длинного читального стола, занимавшего бо́льшую часть комнаты. С шипением и шкворчанием раскаленный металл встретился с полированной поверхностью, выжигая на ней идеальный белый круг рядом с бесчисленным множеством таких же.

– В следующий раз твоя очередь, – заявила она Гэму.

Ухватив ногтями кусок бекона, она прошла с ним к другому красному продавленному кожаному креслу.

– Ешь, Натан. У тебя вид, как у того осла, которого моя сестра продала на клей, – добавила она.

Натан взял кусок бекона с дюймовой полоской жира на одном конце, подняв за толстый белый волос, вонзил в него зубы и принялся жевать – не откусывая, но дюйм за дюймом затягивая в рот и перемалывая зубами. Мясо было таким жестким, что могло бы встать поперек горла бродячему псу, однако Натан продолжал упрямо жевать, причмокивая и всасывая текущий сок.

– Я Присси, – представилась девчушка и протянула ему руку.

Натан замялся, не зная, что должен с ней делать (подержать, погладить, поцеловать), однако, пока он обтирал свою ладонь от жира и успокаивал вспыхнувшую боль от крысиного укуса, было уже поздно: девочка убрала свою руку и сделала неприличный жест.

– Долго копаешься, – сказала она.

От второго (Натан так и не определил, мальчик это или девочка: в свете камина черты постоянно менялись от одного к другому) Натан услышал:

– Не бери в голову. Она просто дразнится. Тебя зовут Натан, верно? А нас – Джо[1]. Если вступишь в банду, мы покажем тебе секретное рукопожатие.

Джо были поджарыми и беспокойными, веки их глаз трепетали, словно крылья бабочки. Проглотив остатки бекона, Натан посмотрел на Присси, потом снова перевел взгляд на Джо.

– Похоже, теперь я обязан вступить. Я в долгу у Гэма.

– О-хо! – воскликнул Гэм, поднимая глаза от книжки. – Поворот налево кругом! Давно пора. Может, выпьем по такому случаю? Тут нет воды, только вино.

Он передал Натану бутылку – зеленую, с пылью на плечах. На этикетке была все та же баранья голова и надпись, которой Натан не смог прочесть.

– И что, это все? Это вся твоя шайка?

Все трое обменялись взглядами. Молчание прервал Гэм:

– А сколько нам нужно, по-твоему?

– По-моему, вам нужен еще один, – отозвался Натан.

Присси поглядела на Джо; Джо посмотрели на Гэма. Один лишь Гэм улыбался во весь рот.

– Вот это я понимаю! – воскликнул он.

– Но у меня есть одно условие. Моему отцу нужно лекарство, и как можно скорее. Мы должны его раздобыть.

Гэм кивнул:

– Лекарство будет нашей следующей задачей. Все по-честному. Правда, прямо сейчас не получится: в Торговом конце все небось до сих пор стоят на ушах. Но мы вернемся попозже, когда они успокоятся, и провернем это дельце. Ты еще не знаешь, Натан, насколько все легко, когда у тебя есть друзья и когда эти друзья знают свою работу!

Библиотека была гигантской. Из помещения, в котором они находились, были проходы в несколько других, заставленных бесконечными шкафами со стеклянными дверцами (впрочем, все были разбиты), и хотя ребята не стесняясь брали книги для чтения на растопку и вместо дров, собрание оставалось практически нетронутым. Вдоль одной стены были расставлены синие книги, пронумерованные по порядку, вдоль другой располагались красные; но по большей части они были самыми разнородными, без какой-либо видимой последовательности. Если Натан разглядывал их слишком долго, у него начинали слезиться глаза из-за отсутствия приметных деталей, и вся эта масса сливалась в одну огромную книгу, пеструю и затхлую.

Потолки в комнатах были высокими, здесь царили сырость и холод, а по углам прятались тени, так что Натан вернулся к огню.

– Кому это место принадлежало раньше? – спросил он.

Гэм продолжал сидеть, молча прихлебывая из бокала. Его ноги покоились на металлической декоративной фигурке дракона, сверху на них лежала раскрытая книга.

– Давай колись, – не отставал Натан. – Если я теперь в твоей шайке, ты должен делиться со мной своими секретами.

– Он не скажет, – отозвались Джо, поднимаясь, чтобы подбросить в огонь еще одну книгу. – Хотя и знает. Нам тоже не говорит. Даже Присси. Большая тайна. Тут целые мили. Куча комнат. Спальни, ванные, бильярдные. Даже бассейн есть. Вода, правда, черная. Пить нельзя… Ты умеешь читать?

Натан покачал головой.

– Может быть, в книгах написано. Мы тоже не умеем. Гэм умеет, но ничего не говорит.

Присси сидела в своем кресле со скрещенными ногами, в расслабленной позе – такой Натан ее еще не видел.

– Зато Джо могут порассказать тебе много чего другого. Правда, Джо? Расскажите ему какую-нибудь историю.

Она улыбнулась Джо, и те опустили взгляд. Натану показалось, что Джо смутились.

– Можем и рассказать. Если он захочет слушать.

– Конечно, захочет! Ты ведь хочешь послушать историю, правда, Натан? – Присси энергично закивала ему, и Натан осознал, что кивает в ответ. – Расскажите ему сперва про себя.