Дед пришвартовал лодочку к небольшом зеленому берегу, сгрузил Туську с лодки обратно на брезент и затащил в деревянный домик. Какой интересный архитектурный проект – подумала Туська, когда увидела это сооружение. Домик был перевернут и стоял на крыше. Они зашли в дом через чердак. При этом дворник уже не тащил девушку с большим трудом, как это было на песке, а двигал легко и свободно, будто бы передвигая ее по плотному воздуху. В темной комнатке висел большой гамак, и дед положил Туську туда. Из большого мешка, что стоял около окна, он высыпал прямо на девушку несколько килограмм красных запашистых яблок.

– Говорят, кругляки возвращают силу и память. Нам их нельзя есть, к сожалению, а то бы я мигом бабулю на ноги поставил. Полежи пока тут, не вставай. У меня жена больная наверху, если шум услышишь, не пугайся. Бабуля моя – хорошая женщина, но немного не в своем уме, у нее случаются приступы агрессии. Что бы не происходило, лежи в гамаке как мышь и не высовывайся, иначе быть беде. Я сгоняю в центр, все узнаю и вернусь за тобой. Договорились? Но Туська уже не слышала его, она уснула сном младенца и ей приснилась Сашка. Вначале девочка весело смеялась, а потом начала плакать от боли. С ней творилось что-то страшное и Туське надо было спешить. Громкий крик, лай собак, вой и скрежет раздавался везде. Страшное рычание дикого зверя разбудило девушку и она, дрожа от страха, обнаружила себя в гамаке. Кто-то большой, многоногий ходил мимо нее и нюхал воздух. Потом, словно волк-оборотень, завыл протяжно и горько. С причитаниями, плачем и подвыванием. Существу явно было еще хуже, чем ей. Туська с осторожностью выглянула из гамака. На мгновение ей показалось, что рядом с ней извивается гигантское чудовище – с шестью собачьими оскаленными головами, с пучками змей вместо ног и рук. Но через секунду туман словно упал с ее глаз и перед ней на полу оказалась бьющаяся в припадке бабуля с седыми растрепанными волосами. Туська вылетела-выскочила из своего убежища и кинулась к бабушке на помощь. Она подняла несчастную на руки как пушинку и положила на деревянную лавку. Потом смочила в ведре тряпку и обтерла ей лицо. Бабушка попила воды и уставилась на Туську как на диво дивное.

– Не боишься меня? – с трудом то ли проскрипела, то ли протявкала старуха.

– Вы главное не волнуйтесь, бабушка, приступ прошел. Дышите глубже, все хорошо. Дышите на счет. Повторяйте за мной. Раз, подышали, два подышали. Равномерно надо.

– Раз подыши! Два подыши, – как попугай повторила старуха. Она была похожа на инопланетянина, который подстраивает свой речевой аппарат под земную речь. Хорошо, хорошо, – разминалась она. Потом, кое- как начав управлять языком, спросила.

– Ты что тут делаешь, дитя человеческое?

– Я не знаю. Помню аварию, помню, что я упала в ледяную воду. И больше ничего не помню. Хотя нет… еще помню одну родную девочку, которая тоже тут и мне нужно ее найти. Но очевидно я сильно ударилась головой при падении, потому что не помню даже как ее зовут. У вас так бывает? После приступов?

– Приступы? Что это?

– Ну вот как сейчас было. Дед сказал, что вы больны.

– Больна, как же! Вот старый козел, ничего я не больна. Просто им всем выгодно держать меня тут, взаперти.

– Вам бы в больницу, бабушка. С такими приступами. Ведь сердце может и не выдержать однажды.

– Сердце? Что ты, девочка. Нет у меня давно никакого сердца. У нас в больницу попадают только такие как ты. И то, чтобы определить процент погружения. А потом – либо на каторгу, либо в обслугу к Тритонам. А они совсем обнаглели последнее время. Запретили Главку меня выпускать на свет божий. Ужас, я даже говорить разучилась за последнюю тысячу лет. Как звать тебя, милое дитя?

Туська судорожно соображала, но не могла вспомнить. Она глупо улыбнулась бабке. Как две склерозницы, они отлично понимали чувства друг друга.

– Не помню. Как же так?

– У нас тут все равно другие имена. Хочешь назову тебя? Будешь моей крестницей.

– А если я вспомню свое прежнее имя, я смогу им пользоваться?

– Ох детка, я станцую румбу на всех своих двенадцати ногах, если вспомнишь. А пока что нарекаю тебя Невеей, дочерью реки.

Вдруг маленькая комнатка заполнилась громким лаем, как будто свора охотничьих собак заскочила разом вовнутрь. Бабуля вздрогнула и засуетилась.

– Дед идет, похоже с плохими новостями. Прячься обратно и сделай вид, что спишь. Быстрее!

Туська подпрыгнула и мигом оказалась закопанной в груде яблок. Она слышала, как с грохотом распахнулась дверь, и старик начал орать:

– Ты почему внизу? А ну пошла отсюда! Наверх, наверх. Кому сказал!

– Не труби, Главк. Я в сознании, девушка ничего не видит.

– Как не видит?

– У нее особенность перехода, она многое слышит, но пока еще нас не видит.

Дед поутих, смолк хохот и лай собак. Вдруг он заплакал. Горько, как мальчишка.

– Милая, это правда ты? Ты вернулась?

– Невея это сделала. Тихо, не плачь, я пока тут. Сама не думала, что смогу. Девка эта необычная, истинно говорю тебе. Она теперь под моей защитой, так и скажи этим придуркам Тритонам. Они ее не получат.

– Что ты, что ты! – закричал дед. Я изо всех сил тебя тут прячу, куда нам еще одна нахлебница. В центре намекнули, что мы под прицелом, Тритоны нам не доверяют. – Дед горячо зашептал – На меня пришел донос, что я верхних запускаю. Хотя было-то всего несколько раз такое со мной.

Старею я Сцилла, сентиментальный стал. Ничего не могу с собой поделать. Детей земных жалеть начал. И вот недавно я, старый дурак, опять дал слабину, мальца одного отпустил обратно. Мне казалось, он доплывет, но нет, завернули обратно. Мальчишке всего-то шесть, что ему тут делать? Он был вполне пригоден для возвращения. Спасатели на той стороне успели достать малыша до завершения перехода, пока дышал. Но тритоны жадные стали, им все больше и больше рабов подавай. Забрали себе. Жаль, короче мальчишку. А теперь вот кто-то пронюхал, что еще и девушка эта здесь, у нас. Поэтому от нее надо срочно избавиться. Я в полночь отвезу ее в больницу, пусть тритоны сами решают куда ее девать.

– Как ты можешь? Ты, Главк, один из сильнейших когда-то воинов, так предаешь себя? Где твоя гордость?

– Зачем ты упрекаешь меня, старуха? Это же все ради тебя. Я бросил все наши дворцы в городе и переехал сюда, чтобы мы могли спокойно быть вместе на старости лет. Ты давно уже не в разуме, не вмешивайся в эти дела! Я пообещал им, что будет полный порядок и выполню свое обещание. А тебе пора отдыхать.

– Я не хочу отдыхать. Я хочу поговорить, я с таким трудом вспомнила как это делается. Прошу тебя, не запирай меня опять.

Снова раздалось рычание, визги, скрежет. Туська заткнула уши руками и вскоре тяжелые шаги прошли наверх, и все стихло.

После того случая с электрошокером Нинке засела в голову мысль, что подруга плохо влияет на ребенка. Семенов неожиданно оказался на стороне Туси и дочери, конфликт разгорался. В какой-то момент, проходя мимо кухни Туся услышала, как Нинка выкрикнула: «Найди этой приживалке наконец квартиру. Мужик ты или кто? Оплатим пару месяцев, а там уж как-нибудь путь сама. Или может ты решил ее удочерить?»

Туська поняла, что пришло время оставить Нинку и Семенова одних, чтобы они смогли побыть вдвоем и разобраться в столь непростых отношениях. Да и Нинка стала последнее время вести себя так, что Туська чувствовала себя деревенской бедной родственницей, которую терпят из жалости.

Нинка работала в популярном глянцевом журнале, была на пике карьеры. Коллеги ее уважали и побаивались, а рекламодатели заваливали цветами и подарками. Дела Семенова тоже шли в гору, он начал скупать недвижимость, инвестировал деньги в акции и ездил по городу на дорогой тачке с персональным водителем. Круг их общения изменился, и теперь Нинка намного больше времени проводила с женами из корпорации мужа, чем с семьей. С тихой грустью Туська наблюдала как стремительно меняется подруга детства. Нинке казалось теперь, что она лучше всех разбирается в вопросах моды, мужчин, курортов и воспитании детей. Она обожала новую квартиру, тратила дни и недели на то, чтобы подобрать плитку в цвет паркету или заказать из Италии резную деревянную кровать.       Когда приходили «девочки», как ласково называла Нинка шоколадного цвета теток с силиконовыми губами и сиськами навыкате, Туська уходила гулять с Сашкой или старалась не высовываться с кухни. Однажды нинкина коллега разлила кофе на стол, и Нинка крикнула подруге: Туся, тащи быстро тряпку. Где ты там? Такая бестолковая, жуть.