Туська водила ребенка в школу и кружки, играла с ней на приставке, мастерила одежду для кукол. Нинкина подруга, казалось, была абсолютно счастлива в новом городе, и стала снова наливаться соком как молодая дынька на бахче. И все бы ничего, но тот переезд Туси в другую квартиру стал для них четверых переломным пунктом. Тысячу раз потом Туська корила себя за то, что бросила Сашку. Предала, несмотря на многолетнюю любовь. Сколько вместе они прожили в тесной комнатке съёмной хрущевки! Одно время у Сашки не ладилось в школе и Туська не знала как ей помочь.

Ленька из Пятого Б, мелкий бандит все время обижал ее – давал пинков и задирал юбку. Сашка рыдала, не понимая, как реагировать на столь странные знаки внимания. И когда однажды ночью, Туська услышала сдавленные рыдания девочки из-под одеяла, она прилегла рядом и сказала:

– Сашка, я хочу кое-что сказать тебе очень важное и очень взрослое. ТЫ знаешь, что мой муж сильно бил меня? Бил так, что я однажды чуть не умерла.

Сашка перестала всхлипывать и сделала дырку из одеяла, чтобы лучше было слышно.

Туська продолжала:

– Но я сама виновата. Потому что позволила ему это делать. Раз за разом я терпела, и терпела, и думала, что это последний раз. После того, как он превращал мое тело в сплошной синяк, он неделями бывал добр и нежен. Заваливал меня подарками, обнимал и целовал. Даже котенка мне однажды подарил. Я назвала его Пушок. Но через месяц все повторилось вновь. Пушок спас мне жизнь, потому что он хотел попасть в меня дубинкой, но убил Пушка. Тот сидел у меня на плече. Если бы не он, муж сломал бы мне шею и все. Кердык.

Сашка окончательно вылезла из-под одеяла и смотрела на Туську немигающими, полными слез глазами. Потом прошептала:

– Какой козел!

– Да, козел, моя милая. Но я виновата сама.

– Туська, ты дура! Ты что такое говоришь? Может я тоже виновата, что Окунев меня бьет по жопе.

– Виновата.

– Ну ты и тупая. Правильно мама говорит – мозги у тебя как у курицы.

Сашка нырнула обратно под одеяло, законопатив все входы-выходы.

Туська нервно дернулась, но продолжила. Она скинула с Сашки одеяло целиком, обняла ее крепко и сказала:

– Да, мы виноваты сами. Мы слабые, а они сильные. Так природа распорядилась, что тут попишешь? Я только прошу тебя, не надо больше терпеть унижений. Надо сразу бежать, спасаться. Давай перейдем в другую школу? Или переедем в другой район? Ты не волнуйся, я поговорю с родителями.

На следующий день Сашку выгнали из школы, потому что она принесла мамин электрошокер и ткнула им в Окунева. Нинка была в ужасе, в школу вызывали милицию, родители мальчика хотели судиться с Семеновыми, и они чудом отделались небольшой взяткой. Как она орала на Туську! Даже наглая Сашка со страху забилась под письменный стол и отказывалась вылезать. Но Туське было все равно. Окопян орал на нее миллион раз и куда громче. Иногда казалось, что с гор сойдет лавина – так надрывался тот придурок в попытке обидеть жену. К счастью, человек быстро привыкает ко всему и Туська просто перестала слышать язык криков. Для нее он в один прекрасный день навсегда стал открывающим беззвучно рот мерзавцем с гнилым желтым резцом слева. Она научилась выключать у него звук.

Вечером Сашка прижалась к ней дрожащим тельцем. Их кровати стояли рядом и Сашка в детстве регулярно залезала к ней под бочок. Поболтать о том о сем или даже просто поспасть. Сейчас Сашке было двенадцать. Тело девочки потихоньку менялось, но характер оставался таким же бешенным, как и был с рождения.

– Туся, они хотят меня в больницу сдать для опытов. Сегодня врач приходил, вопросы дебильные задавал.

– Не переживай, я тебя никому не отдам. Спи. Что такого? Ты же защищалась, ты была в опасности. Больше так никогда не делай, только если окажешься на грани, между жизнью и смертью. Этот твой Окунев – подлец, получил по заслугам. Но зайка моя, злость еще никому не приносило счастья. Злость – она как опухоль, растет и растет, и еще требует пропитания.

– Как это?

– Взять, к примеру, тебя. Ты – маленькая девочка, в которой поселилась обида. Начнешь ее кормить всякими мыслями горькими, начнешь злится, кричать – обида будет расти и пухнуть в тебе как тесто на окне. Помнишь, я пирожки делала и тесто из кастрюли выперло на подоконник. Вот так и твоя обида. Забудь про нее, просто отпусти Окунева. Он здорово испугался

– Ага, обосрался по полной!

Сашка начала безудержно смеяться и кататься по кровати.

Вода ушла, оголив песчаный берег и миллионы подводных обитателей. Тело так страшно болело, что Туська не смогла встать на ноги – лишь беспомощно смотрела как мимо ее носа в панике туда-сюда шныряют маленькие морские блохи, рачки-отшельники. Прилетела чайка и тоже долго и пристально всматривалась в туськино лицо.

–Кыш, кыш, – закричал на нее дворник. – Чайка с недовольным криком исчезла высоко в небе. Старик в старом резиновом фартуке, стараясь не наступать на ракушки, и морщась как от боли при каждом их случайном похрустывании под кирзовыми сапогами, осторожно подошел к Туське и легонько потыкал ее палкой от метлы. Туське показалось, что боль сейчас разорвет все тело. Она застонала:

– Дедушка, где я? Я ранена? Все болит…

Дед отпрыгнул от нее в ужасе как ошпаренный. Потом понял, что она действительно жива, и присел рядом на корточки.

– Ну и дела! Ты что, прямо сюда свалилась? Без карантина, осмотра врача и заключения Главка? Это ж как такое возможно? Развели в стране бардак!

– Не знаю, дедушка. Мне кажется, я упала в воду и меня вынесло на берег. Помоги мне пожалуйста.

– Я бы помог, но от меня, пойми, тоже не все тут зависит. Я всего лишь собираю человеческий мусор. А ты – явно не мусор.

Вода вдруг начала резко прибывать. Туська, не в силах больше оторвать голову от песка, смотрела как волна медленно, но, верно, подступает прямо к ее носу. Но сил встать с места или хотя бы отодвинуться на полметра у нее не было. Вода вот-вот грозилась заползти в рот и уши, волосы намокли, Туська начала кашлять.

Дед озабоченно покряхтел еще немного, потом расстелил брезент, перекатил на него Туську и потащил за собой куда-то по берегу. Под шум волн и крики чаек Туська задремала, а когда очнулась, то увидела, что они со сторожем плывут по темной реке. Это было удивительно красивое место. Река, словно была немного утоплена под крутыми зелеными берегами, а деревья вдоль воды росли из берега вниз и вверх одинаково симметрично. Но только подводные кроны были куда мощнее «наземных», и чем глубже они продвигались по этой загадочной «хуанхэ», тем больше деревьев оказывалось в воде, прямо под лодкой. Какое-то время они плыли по тоннелю из леса. Туське между тем становилось все легче и легче дышать. Боль отступала и уже не казалось, будто ее тело разрубили на тысячи кусочков. Кое-как девушка смогла наконец присесть и оглядеться. Дед был явно недоволен происходящим, поэтому она больше не лезла к нему с расспросами. Главное найти мобильный, а там уже кто-нибудь ее выручит из этой глуши. Она помнила, что упала в воду и ее унесло быстрым течением. Но где, как и при каких обстоятельствах – неизвестно. Дед вдруг зачерпнул что-то в воде и протянул ей красное яблоко.

– Держи, это еще ваши, верхние. Запаси побольше, ешь каждый день и скоро поправишься. Запоминай, что говорю. Надо запасти много лечебных кругляков, потому что яблоки уже отходят. Первое время ты будешь все время спать, так многие из ваших осуществляют переход. Или как там у вас говорится – адаптацию? Вот. Но все время тоже не спи, шевелись иногда. иначе впадешь в анабиоз как жаба зимой. А ты не жаба, тебе надо двигаться. Можешь?

– Туська попробовала пошевелить пальцами ног и рук, но ее словно парализовало. Как ужасно чувствуют себя те, кто не имеет такую возможность – двигаться. – У Туськи покатилась по щеке слеза и взгляд деда сразу потеплел.

– Ну, ну, не грусти, – потрепал он ее по голове. Будешь делать что говорю, встанешь на ноги за пару недель. А к тому времени я пошукаю в Главке, кто ты и зачем сюда явилась. Может и получится выпросить тебе хорошее местечко. Не все еще в городе забыли деда Главка, есть там и наши люди помимо мерзавцев тритонов.