Следующим был тонкий золотой браслетик с причудливой резьбой, потом — необычные длинные серьги с изумрудами, под цвет глаз, следующим — ручной работы витое колечко с небольшим бриллиантом. И уже Борису стало всё равно, что он дарил Наташе драгоценности, лишь бы смог ей угодить. С того первого случая, с заколкой, теперь она каждый раз брала подношение сразу, и даже тихо благодарила, прежде, чем уйти к себе. Вопреки надеждам Бориса, при нём девушка коробочки с подарками не открывала…

Потом Борис каждый раз, когда Наташа входила, окидывал её жадным взглядом, рассчитывая увидеть на ней какую-то из подаренных вещиц. Это казалось важным и таким желанным! Но она ни разу не показалась ему в них. Не понравились? Не угодил? Держит марку?

Надежда сменялась раздражением. Оно росло в мужчине, вырываясь гневными рыками и суровыми поступками. Однако, срывал он плохое настроение на ком угодно, только не на Наташе, и не в её присутствии. С ней он, казалось, запасся бесконечным терпением. Ему уже бесконечно мало было её молчаливой покорности. Он чем дальше, тем сильнее, хотел вернуть себе её отзывчивость и горячие ласки, её бег к нему навстречу с радостной улыбкой на лице, и, даже, эти нелепые мечты о Париже.

***

Июнь заканчивался. Снова стояла невыносимая жара. Даже хлопковый сарафан на тонких бретельках казался шубой.

Остался не сдан последний экзамен, с которым у Наташи возникли настоящие сложности. Самый неприятный момент — преподаватель предложил ей «это самое» за успешную сдачу.

Вся группа уже благополучно сдалась, основная сессия была позади. В тот день Наташа с допуском на руках пришла на полупустую кафедру и сидела одна в аудитории, обмахиваясь тетрадью, как веером, дожидаясь назначенного часа. Преподаватель вошёл, окинул её сальным мужским взглядом, сел рядом, слишком близко, и, неожиданно, положив горячую руку на её голую коленку, слегка сжал. Мужчина был довольно молод и интересен. Кто знает, может быть, какой-то студентке и польстил бы такой его интерес и последовавшее за ним предложение. Но Наташа была поистине шокирована. В первый момент, она была, словно, парализована такой наглостью, впервые, за всё время обучения, столкнувшись с подобным поведением от преподавателя.

Ничего не ответив, она пулей вылетела из кабинета и стремглав понеслась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, будто, за ней гнался сам чёрт с рогами.

Только оказавшись дома, в своей комнате, она пришла в себя и расплакалась. Теперь её точно исключат. Всё из-за Бориса! Почему-то на преподавателя она не обижалась совсем. Если бы она сдавала экзамен со всеми, ничего подобного не произошло бы!

Вечером Борис сразу заметил, что Наташа плакала. В этот раз их ужин затянулся чуть не до полуночи. Слово за слово, мужчина вытянул из неё причину слёз. Понял также, что в её сознании — именно он корень всех её проблем. До его понимания впервые дошло, что весь этот месяц девочка не тихо таяла от благодарности, что он «помиловал» её, позволил дальше учиться, дарил подарки, а преодолевала немалые трудности, связанные с его двухнедельным запретом посещать университет. И одна, самая последняя трудность — переспать за экзамен, оказалась ей не по силам.

— Я всё улажу, Наташа. Не плачь. Завтра же ты сдашь этот экзамен.

Ей было обидно. Она достаточно знала предмет, чтобы не нуждаться в договорённостях! Никакого чувства благодарности к Борису за это обещание помочь не возникло совсем.

Не поблагодарила она и тогда, когда сессия была закрыта и Наташа, наконец, могла считать себя студенткой последнего курса. Получится ли закончить обучение? Вот не повезло же ей чуть не попасть под машину этому Борису! В следующем году только полгода нужно будет посещать занятия, а потом можно будет сидеть дома, делать дипломную работу. Может получится доучиться? И что делать на каникулах? Раньше Наташа всегда ехала домой.

Однажды, в один из первых дней июля, Наташа сидела в гостиной и тоскливо загадывала, позволит ли ей Борис сейчас, когда начались каникулы, уехать в родной город, к родителям? Так хотелось отдохнуть от него…

— Добрый день!

Наташа подняла голову и увидела ослепительно красивую, элегантную молодую женщину.

— Добрый…

— Давайте знакомиться, Наташа? Я — Елена Волкова, жена Бориса.

Наташа растерянно топталась перед закрытой калиткой у въезда на участок. Она, то ставила на землю, то снова поднимала, в надежде пройти наружу, большую хозяйственную сумку, из тех, что продают на кассах в супермаркетах, в беспорядке, кое-как, набитую её вещами.

— Наталья Викторовна, — жалобно ныл лысоватый охранник, — Прошу Вас, вернитесь в дом. Не велено Вас выпускать с территории без сопровождения.

— Мне… срочно… в университет надо… — зачем-то в очередной раз соврала Наташа.

Наверное, ей просто невыносимо сильно хотелось выйти за эти проклятые ворота! Она бы попыталась прорваться нахрапом, если бы была хоть малюсенькая надежда одолеть этого упрямого лысого мордоворота.

— Умоляю, выпустите меня! Мне очень нужно! — она чуть ли не плакала и, казалось уже битый час умоляла непробиваемого охранника.

Наконец, поняв, что все её уговоры бесполезны, но не в состоянии отступить, Наташа в изнеможении села прямо на дорожное покрытие, облокотившись спиной о, прилично нагретый солнцем, железный столб калитки, положив локоть на сумку под боком и уронив голову в свою ладонь.

Наташа была в шоке. Как она докатилась до связи с женатым мужчиной? Разве не учила её мать, что на чужом несчастье своего счастья не построишь? Ощущение совершенной ошибки больно давило на совесть. Неизвестно, как она отреагировала бы на новость о наличии жены раньше, но сейчас… С некоторых пор, отношения с Борисом уже не казались ей такими, из-за которых можно не оглядываться на окружающие обстоятельства и людей.

Наташа и после ремня была настолько потрясена, что очнулась от любовного наваждения. А уж теперь, когда в особняк заявилась жена Бориса, девушка была абсолютно готова уйти с её дороги и легко уступить женщине место возле него.

У Наташи ни на миг не возникла мысль бороться за этого мужчину, только отравляла сердце горечь от обмана и жёг стыд из-за того, кем она сама, неожиданно невольно оказалась.

Она даже не стала слушать эту женщину, Елену. Зачем? Подхватилась, наскоро собрала какие-то вещи и сразу ушла. Она бы немедленно уехала к родителям, только этот гад в сторожке на входе не выпускает!

— Наташа? Что ты здесь делаешь? — услышала девушка голос Бориса.

«Приехал на обед? Вряд ли. Никогда такого не делал. Ему сообщили? Скорее всего», — вопросы и ответы в голове Наташи мелькали со скоростью света.

— Не подходи! — она заверещала, выставляя перед собой ладони.

— Что происходит? — в голосе Бориса звучит удивление, забота и, немного, раздражение.

Наташа даже захлебнулась словами от возмущения. Зачем он притворяется, что не знает?

— Ты женат! — выдавила из себя.

Смотрела на него снизу-вверх, будто впервые увидела. До этого дня, что бы между ними не происходило, Наташа считала его своим мужчиной, а сейчас… он — чужой, не её. Стало больно, до слёз, до невозможности сделать нормальный вдох.

— Ну и что? — Борис, видимо, всё же не знал, что она узнала его тайну, потому, что спросил это не сразу.

— Я хочу немедленно уйти! Прямо сейчас! Скажи этому своему открыть калитку и пропустить меня! — прошипела сквозь зубы.

Уйти. Забыть, как страшный сон, и любовь эту одержимую, и отношения неправильные… Устала…

— Нет.

Он не обращал внимания на её сопротивление. Схватил, брыкающуюся, и забросил в машину вместе с сумкой, из которой в этот момент выпала часть вещей. Охранник, глядя вслед автомобилю со вздохом облегчения, бережно поднял их и аккуратно сложил в подсобке, решив позже отнести или передать в особняк.

Наташа отчаянно сопротивлялась, даже понимая, насколько уступает Борису в силе.

Пока они ехали по подъездной алее, девушка по очереди дёргала запертые дверцы, желая немедленно покинуть машину, готовая выскочить на ходу.