Всё время, пока была в больнице, Наташа невольно ждала Бориса, снова и снова вспоминая, как он вёз её в машине, как сильно беспокоился, носился с ней на руках, как бережно обращался во время обследований. Разве возможно так притворяться, если человек безразличен? Нет! После той ночи Наташа была абсолютно уверена, что для любимого мужчины она несомненно очень важна. Да и, эта отдельная палата со всеми необходимыми удобствами, врач — заведующий отделением, вежливые и заботливые, без меры, медсёстры и санитарки, даже охранник за дверью — всё это только подтверждало убеждение девушки.
Только… Где он же сам? Неужели, решил бросить её?
Конечно… Борис женат. И всё же… Даже, если он принял решение в пользу другой женщины, мог бы и проведать бывшую горе-любовницу. Всё-таки они жили вместе полгода, а сейчас она осталась совсем одна и нуждается в поддержке. Родителей очень не хочется беспокоить, а одногруппники разъехались на каникулы, даже позвонить некому. Или Борис решил, что оплатил ей лечение и ВИП-палату и этого с неё довольно? Вернулся к жене, а её, Наташу, решил забыть, вычеркнуть из своей жизни? Он такой, он может… Поэтому и не приходит?
Целыми днями лежать в палате и вариться в собственных мыслях, воспоминаниях и предположениях, то ещё удовольствие.
«Да провались эта отдельная ВИП-палата! Лучше бы я с людьми лежала. От тоски и скуки можно мозгами сдвинуться!», — уже через неделю строгого постельного режима взвыла Наташа.
Она так часто ныла, что Антон Алексеевич, наконец, сказал ей, что поговорит с Борисом об амбулаторном лечении.
— Простите, Наталья Викторовна! — сказал ей врач во время следующего обхода. — Вам всё ещё необходимо лечение. И поскольку забирать Вас к себе Борис Александрович пока не планирует, я не могу Вас выписать на улицу. Вам точно необходима ещё неделя строгого постельного режима, а потом, ещё две, желательно, просто постельного. Ну, или максимально приближённого к таковому. Больше никаких лекарств. Покой и сон — Ваши основные лекари.
— Я поеду к родителям, — пригорюнилась Наташа.
— Такая длительная поездка допустима не ранее, чем через неделю. Вот, если бы они жили в нашем городе, я бы Вас отпустил. Побыть на стационаре ещё какое-то время Вам даже лучше. Я прослежу, чтобы Вы дали покой голове и были подальше от телевизора с интернетом. Книжку дам. Одну, на неделю. Сами выберете какую, и скажите мне. Всё.
И Наташа вынуждена была лежать в больнице. Она начала ненадолго вставать, но, оказалось, ей не позволяли выходить из палаты, даже просто прогуливаться по коридору!
Если в первые пару дней у её постели постоянно дежурила медсестра, то потом Наташа осталась совсем одна, зато целый день снаружи, за дверью, сидел охранник. Насколько раз девушка слышала, что в палату пытались прорваться журналисты. Зачем? Возможно, хотели написать про нападение на неё огромной собаки в лесу? Откуда они узнали? Может Борис кому-то сказал, когда привёз её в больницу, и СМИ заинтересовались сюжетом?
Вторая неделя тянулась особенно долго. Наташа больше не чувствовала себя такой уж больной. Валяться в постели было ужасно скучно. Гулять по комнате — тесно. Принесённая Антоном Алексеевичем книга прочиталась в первый же день. В окно с десятого этажа много не рассмотришь. Журналы уже просмотрены по сто раз.
Девушке ничего не оставалось, как часами думать о своей несчастной первой любви и размышлять о том, как ей дальше жить.
«Может, случившееся знак судьбы?», — гадала Наташа. — «Выкидыш, сломанные рёбра и сотрясение — моя расплата за то, что жила с чужим мужчиной? Сделала несчастной эту женщину, Елену?»
Врач убедил её, что через месяц, самое большее, через два, она будет абсолютно здорова.
«Если бы ещё можно было вылечить любовь… Как бы было здорово, выпил таблетку — и Борис больше не снится, и не ловишь себя на том, что снова смотришь на дверь, в ожидании, что он войдёт, не просматриваешь пропущенные вызовы и сообщения, когда врач даёт телефон, в надежде, что там что-то есть от него», — грустно вздыхала девушка.
Порою, в груди вспыхивало чувство жгучей обиды на Бориса. И тогда, вместо властного, успешного и влюблённого в неё, взрослого мужчины, Наташа начинала видеть Бориса пресыщенным и жестоким тираном, который просто позабавился с ней, наивной молодой дурочкой. В такие моменты девушка решала, что будет гордой, долечится и уйдёт с высоко поднятой головой… туда, откуда пришла. И даже, если Борис явится, она будет с ним разговаривать холодно-вежливо, и ни за что не вернётся к их отношениям.
***
— Доченька! Таша! — громкий голос мамы вырвал Наташу из лёгкой дрёмы, и она испуганно села на кровати.
— Мама! — звонко пискнула она, и, заметив сзади матери невысокую мужскую фигуру, шёпотом добавила, — Папа?
Панический жар прошёлся по всему телу и огнём ударил в щёки. Перед родителями Наташе было почему-то страшно стыдно и до смерти неловко.
Виктор и Людмила тоже растерянно смотрели на дочь. Когда они увидели её, их разгулявшиеся страхи немного улеглись. Таша не выглядела больной, на ней не было заметно никаких следов жуткого избиения, о котором столько говорили в новостях и писали в газетах. Однако, неловкость и непонимание, как себя дальше вести с дочерью, никуда не делось — оба до последнего не верили, что Кузьмина Наталья, скандально известная избитая любовница богатого бизнесмена — это их Таша.
— Как же так, Ташенька? — мама села прямо на постель, в ногах, и положила руки на колени дочери, укрытые тонкой простынею.
— Что говорит врач? — хмуро спросил отец, не глядя на дочь.
В этот момент, в палату вбежал взъерошенный заместитель Антона Алексеевича, которого привёл взволнованный охранник.
— Наталья Викторовна, это, действительно, Ваши родители?
— Да. Это мои мама и папа. Антон Алексеевич в прошлую пятницу говорил, что мне уже можно переходить на амбулаторное лечение, только нужно, чтобы меня кто-то забрал. Я сказала о родителях, и о том, что они живут в другом городе. Доктор тогда сказал, что настолько дальний переезд допустим только через неделю. Вот они и приехали за мной.
— Но… Понимаете, лечащий доктор Натальи Викторовны, заведующий нашим отделением, сегодня выходной, и я никак не могу ему дозвониться. Может быть Вы придёте за ней завтра, а? — жалко спросил зам, переминаясь с ноги на ногу.
— Мы приехали из другого города. Здесь у нас никого нет. Простите, но мы забираем дочь немедленно. Она студентка, сейчас на каникулах, никакие больничные или справки ей не нужны. Не хотите, как положено, сделать выписку, и не надо. У нас в городе, слава Богу, есть кому её осмотреть и долечить при необходимости. Наталья, собирайся! — категорически приказал отец.
— Нет-нет. Я всё, что надо… что положено. Вам нужно только немного подождать.
Постоянно пытаясь дозвониться Антону Алексеевичу, заместитель заведующего отчаянно тянул время сколько мог, оформляя документы на выписку. Зная особое отношение заведующего к этой конкретной пациентке, он спинным мозгом чувствовал неприятности, если отпустит её, но и задержать не мог. Антон Алексеевич за минувшие две недели впервые позволил себе взять выходной! А первые дни дневал и ночевал в отделении из-за этой девчонки. Надо же, чтобы именно сегодня за ней приехали родители! К тому же, решительно настроенные немедленно увезти свою девочку домой.
Не дозвонившись шефу, его заместитель сделал самое малое, что смог — проверил наличие полной оплаты больничного места, всех анализов, процедур и обследований, оформил выписку и написал все необходимые подробнейшие рекомендации.
Охранник, что стоял у двери, потоптавшись, сунулся к отцу Таши.
— Я не знаю, что мне делать. У меня нет распоряжения препятствовать родителям объекта охраны, а также, приказано не беспокоить Бориса Александровича, если нет угрозы для её жизни.
Парень почесал бритый затылок, вопросительно всматриваясь в лица всей семьи.
— Кроме того, я должен, по возможности, обеспечить ей покой, — продолжил он объяснять свои затруднения и, одновременно размышлял вслух. — Вы, вроде бы, не несёте угрозы. Ещё… обязан оградить объект от нежелательных посещений, особенно, репортёров и журналистов. Ваше посещение, похоже, очень даже желательное. А также, мне нужно контролировать постоянное нахождение объекта в больничной палате, кроме процедур, обследований и разных непредвиденных форс-мажорных обстоятельств. Наверное, ваш приезд и то, что вы забираете дочь домой, можно причислить к таким? Тогда, согласно полученных инструкций, я должен находиться рядом с объектом и продолжать обеспечивать его покой и безопасность. Вы позволите сесть в вашу машину или я могу сам сесть за руль?
