– Ты просто сокровище, спасибо! Я потом верну.

Он осторожно поцеловал ее в щеку и вышел за дверь.

Эстер стояла, завернув обнаженное зацелованное тело в одеяло, и слушала, как у нее колотится сердце – она едва могла дышать.

Когда Свенн с ребенком вернулись из бассейна, Анетта приняла ванну и, сделав глубокий вдох, рассказала ему о деле. Она не могла и дальше врать – количество напрасных поездок в магазин детских товаров все-таки ограничено.

Свенн восторга не выказал.

Она не могла его в этом винить. Пыталась объяснить, что это просто идея и ей хочется ее копнуть. Ясное дело, она не занимается расследованием всерьез, ей просто нужно проводить какое-то время без ребенка. А для нее это работа. Она пообещала вернуться к ужину. Свенн подставил щеку, и она поцеловала его на прощание.

Фреденс-хавн – одно из менее известных незаконных поселений Копенгагена, и расположен он совсем рядом с самым знаменитым, то есть Христианией. На Эрдкельгравен, возле леса удочек Рефсхалевей, в воде, в пятидесяти метрах от берега, островками плавали старые лодки, бревна, мусор и дома на колесах. Горстка обитателей уже десять лет игнорировала требование береговой администрации очистить гавань – вместо этого люди шли на все ради ее процветания. За листы гофрированного железа цеплялись растения в горшках, а над домишками развевался пиратский флаг.

Лишь припарковавшись возле газона, Анетта сообразила, что туда можно добраться либо вплавь, либо на лодке. Она подошла к берегу и стала смотреть на воду. Через пару минут на берегу, в десяти метрах от нее, появился молодой человек. На спине у него был футляр – неопытному глазу Анетты показалось, что внутри виолончель или контрабас, – а в руках он нес надувную лодку с Человеком-пауком и весло. Он спустил на воду лодку длиной максимум два метра, привычно опустился на колени и стал грести.

– Эй! Эй, там!

Молодой человек с футляром растерянно огляделся.

– На твоем судне еще одно место найдется?

Он заметил ее и сощурился.

– Ты к кому?

– К Марии.

Он замялся, стоял на коленях в надувной лодке – вид у него был довольно глупый.

– Она знает, что ты к ней идешь?

Анетта развела руками.

– Насколько я поняла, я должна была стоять на берегу в пять часов.

Когда врешь, лучше не вдаваться в подробности.

Он развернул лодку с Человеком-пауком и снова подгреб и берегу.

– Тесно будет.

– Сойдет. – Анетта подошла к кромке воды. – Что делать?

– Вставай на колени у меня за спиной и держись за футляр. И ноги чуть расставь.

Анетте удалось перебраться за спину молодого человека с футляром и не перевернуть лодку, но пока он греб к Фреденс-Хавну, Анетта вдруг увидела их со стороны и захихикала.

Он посмеялся вместе с ней.

– Блин, хватит, мы так в воду свалимся.

Сдерживая смех, Анетта уткнулась в футляр и попыталась вспомнить, когда смеялась в последний раз.

– Прошу, добро пожаловать на ослиный остров. Мария вон там живет.

Он показал в сторону маленького дома на колесах, размалеванного граффити, а сам двинулся в противоположную сторону, к старой деревянной лодке. Понтон, куда они сошли с лодки, был покрыт искусственной травой, а на высоких грядках, спрятанных в деревянные ящики, аккуратными рядами росли съедобные растения.

Анетта осторожно зашагала к фургону по нетвердой поверхности. Над дверью розовой краской было написано: Murder she wrote[20].

Когда до фургона оставалось пройти всего пару метров, дверь распахнулась, и на Анетту недружелюбно посмотрела тощая девушка.

– У тебя есть тридцать секунд на то, чтобы объяснить, кто ты и зачем сюда пришла, а потом Граф спустит собак.

– Граф? Мы что, в Шервудском лесу?

Анетта улыбнулась ей, хотя пьянящая легкость морской прогулки уже почти испарилась.

– Двадцать секунд.

Кажется, она не шутила. Рост – не больше метра шестидесяти, хилая, насколько Анетта могла судить – девушка закуталась в многочисленные одеяла. Волосы напоминали клочья кошачьей шерсти.

– Меня зовут Анетта Вернер. Я следователь копенгагенской полиции, но здесь по личному делу. Оружия у меня нет. – Она показала, что под курткой не висит пистолет. – И кстати, тебя ищет полиция. С тобой хотят побеседовать в связи с тем, что убиты сотрудники «Бабочки».

– Я не буду разговаривать ни с полицейскими, ни с тобой. Пока!

Девушка закрыла дверь.

Анетта постояла, раздумывая, кто такой Граф и что у него за собаки. Затем крикнула – закрытая дверь такая хлипкая, что через нее наверняка все слышно.

– А еще у меня есть кое-что для тебя. Папка. От твоего друга, который весь в татуировках.

В фургоне было тихо.

Затем дверь приоткрылась, и из-за нее высунулась рука.

Анетта достала папку, которую ей дал синий великан, и вложила в руку девушки.

Дверь снова закрылась. Прошла минута. Затем девушка открыла дверь.

– Заходи.

Анетта вошла в крошечный фургон, дрогнувший под ее весом. Обстановка примитивная, но внутри чисто и уютно; кто-то потратил время на то, чтобы сделать скамейку, уместившуюся в углу, на ней лежали подушки.

– Кто, говоришь, тебе ее дал?

Девушка держала в руках папку.

– Я присяду. – Анетта плюхнулась на скамейку. – Для начала скажи: ты Мария Бирк?

Она сдержанно кивнула.

– Тебя ищут в связи с расследованием убийств. Как я уже говорила, я пришла не для того, чтобы официально тебя допрашивать, но не могу скрывать, что знаю, где ты находишься. Полиция точно захочет тебя навестить.

По лицу Марии пробежала тень.

– Когда полицейские придут, она меня не найдут. Я с ними не разговариваю. Где ты взяла папку?

– Мне ее дал один парень – я встретила его в Колонии у Вестерпорта. Он просил передать ее тебе, когда я тебя найду. Что это такое?

Мария мельком улыбнулась, но не ответила. Она открыла стоявший под столом шкафчик, достала два авокадо, разломила пополам и стала резать на ломтики на пластмассовой доске.

– Что ты делаешь?

– Это в благодарность за то, что ты принесла папку. Ты ведь грудью кормишь?

– Откуда ты узнала?

Мария улыбнулась сама себе и дорезала авокадо.

– Тебе нужны витамин D и жиры. Грудь перестанет набухать и так сильно болеть.

В кои-то веки Анетта не знала, что сказать. Поступок странный, но в то же время трогательный.

Мария поставила перед ней пластмассовую тарелку с ломтиками авокадо.

– Эта папка очень много для меня значит. Спасибо, что принесла.

Анетта, не очень-то любившая авокадо, покорно взяла кусочек. Кажется, Мария Бирк не совсем обычный человек.

– Как так вышло, что ты здесь живешь?

– Фреденс-Хавн – не просто место, где можно поселиться. Это место, где можно жить. Здесь легко отключиться от шума. – Говорила она механически, словно повторяла выученное наизусть. – Поешь обязательно!

Анетта взяла еще кусочек.

– Но ты ведь жила в Колонии под Вестерпортом. Там довольно шумно?..

Мария не обратила внимания на вопрос. Наверное, лучше было начать с другого. Анетта достала из кармана телефон, открыла фотографии и показала девушке экран.

– Это ты написала?

При виде фотографии из интерната Мария отпрянула – видимо, ей стало не по себе.

Анетта отложила телефон.

– Зачем?

– Никто не видит Марию. Что тут объяснять? Раз тебя не видят, тебя не существует.

Анетта нехотя проглотила кусочек авокадо.

– Я встречалась с одной женщиной – ее зовут Беттина Хольте. Она работала в «Бабочке», когда ты там жила.

Мария отрешенно на нее смотрела. Казалось, она приняла решение.

– Ладно, я поговорю с тобой, но только с тобой… Беттина подшучивала над тем, что я написала. Меняла слова местами: «Мария не видит никого». Ха-ха.

Видимо, воспоминание ее не развеселило.

– А теперь ее нет в живых. Николы и Риты тоже.