– Согласен, Фальк, я их тоже не люблю.

– Блин, что за хрень!

Симон Хартвиг выругался, продолжая рыться в карманах. Кроме велосипедного фонарика и старой резинки там ничего не оказалось. Он двинул кулаком по белой стене комнаты отдыха для персонала и начал все сначала. Снова ничего не найдя, он вспомнил, что положил таблетки в передний карман рюкзака. Расстегнул молнию, достал таблетку и проглотил ее без воды, не отходя от вешалки.

– Ты утром хлеб пёк?

Он обернулся и увидел в дверях Горма – тот приподнял брови.

– Ха-ха, да, ну надо же чем-то заняться во время ночного дежурства.

Горм закрыл за собой дверь и взял булочку из стоявшей на столе хлебной корзинки.

– Печь – дело трудоемкое, у тебя правда хватает времени? Мука спельтовая?

Горм намазал булочку маслом и откусил кусочек.

Симон покачал головой.

– Смесь двух сортов пшеницы. Смолота на своей мельнице, пёк я на закваске.

– Вкусные.

Симон смотрел на него, стоя у вешалки.

– Надеялся, вам понравится.

Горм сел и стал рассматривать его своим особым взглядом. Горм такой странный! Дружелюбный, профессионал, но его так просто не раскусишь. Обжегшийся ребенок, часто думал о нем Симон, когда Горм шел по отделению, надвинув на лоб велосипедный шлем, – взгляд у него пронзительный, тревожно мечущийся из стороны в сторону.

Но сейчас взгляд не метался – Горм пристально смотрел на него.

Симон отошел от вешалки, подошел к раковине и стал мыть посуду.

– Если тесто присохнет, его потом не отмоешь…

Он бросил взгляд на Горма через плечо – тот держал в руке булочку и смотрел на него. В комнате воцарилась тишина.

Старшая медсестра отделения открыла дверь и нарушила неловкую паузу.

– М-м-м, какой аромат. Вы сегодня утром Исака видели?

– Нет, наверно, он у себя в комнате.

Он выключил воду.

– К нему пришли! Девушка – говорит, она его знает. Ждет в приемной. – Медсестра нервно улыбнулась. – Даже жалко, если он такое пропустит. Может, ты проверишь. Вдруг не спит?

– Конечно! – Симон с облегчением поставил миску, где месил тесто, и вытер руки о штаны. – Пойду приведу его.

Когда он вошел в комнату, Исак лежал в постели и смотрел в потолок. Симон потормошил его.

– Эй, приятель. У тебя гостья.

Исак медленно перевернулся и посмотрел на него.

– Девушка. Говорит, вы знакомы.

– Девушка?

Исак оделся меньше чем за минуту. Выходя за дверь, он на автомате остановился и достал с полки книгу.

В комнате отдыха на розовом кресле-мешке ждала девушка. Невысокая и худенькая, в многослойном одеянии из шерсти и кожи, а из-под вязаной шапочки торчали взлохмаченные дреды. Штанины были коротковаты – снизу виднелись грязные лодыжки и пара потертых мокасин. Симону она показалась знакомой, но он не понял, кто это.

– Привет, Исак.

Исак молча уставился на нее.

– Вечно с книгой, таким я тебя и помню.

– Привет. Я Симон. – Он протянул ей руку. – Приятно познакомиться.

Она не пожала его ладонь – просто настороженно смотрела. Его поразили ее огромные серые глаза. Взгляд! Все такой же острый и опасный, такой же непредсказуемый.

Давно это было. Тогда у нее была короткая стрижка, а она сама была полнее. Имя стерлось, но он в ту же секунду понял, кто она такая.

Он помахал Исаку и ушел из комнаты отдыха, забрал одежду и торопливо вышел под дождь. Дышал глубоко, как будто последние десять минут на груди лежало что-то тяжелое. А она его тоже узнала?

Симон постарался как можно быстрее доехать на велосипеде домой – на улицу Ханса Эгеде в Нёрребро. Когда он запер за собой дверь квартиры на третьем этаже, был весь мокрый и от дождя, и от пота, в висках неприятно стучало. Звонил отец – опять оставил сообщение. Симон стер его, даже не послушав. Стащил с себя одежду и бросил в стирку, достал сухую футболку и задернул затемняющие шторы – тусклый дневной свет исчез. Лег на широкую односпальную кровать, накрылся одеялом и закрыл глаза.

Вот оно. Худшее время суток. То самое, когда должен прийти сон – такого никогда не случалось, он мог лежать часами: по крови гуляет метилфенидат, а он слушает свой пульс.

Скоро придется положить этому конец. Он больше не выдержит.

Из-за особенностей течения озера Сортедамс ее нашли только в половине десятого. Несильным восточным ветром ее отнесло к маленькому островку в середине – кто-то дал ему странное название Рыбий, – и она оказалась вне зоны видимости. Остров – маленькое разросшееся пятнышко посреди городской системы озер, где птицы могут укрыться и спокойно выводить птенцов. Она спряталась у камней, пока на нее не наткнулся проплывавший мимо смотритель, и Кен Томас, управлявший лодкой, даже спрятал голову между коленями, чтобы не потерять сознание, – ему и без того было несладко.

Когда полиция оцепила территорию и криминалисты приступили к работе, они отметили, труп уже начали поедать лысухи и крысы. Главным образом глаза и те участки тела, где на коже было сделано двенадцать симметричных надрезов.

Коллеги из «Опушки» не удивились, что ее нет. По средам она занималась верховой ездой – все решили, что она поехала к лошади. Сотрудники интерната утверждали, что вчера после ужина она отправилась домой. По крайней мере они ее больше не видели.

Йеппе и Фальк стояли на берегу озера, за ними – сотрудники городской больницы; они смотрели, как специалисты из Национального центра криминалистики вылавливают тело Риты Вилкинс. Обнаженная, раны на запястьях зияли, как жабры у дохлой рыбы.

За три дня – три убийства. Рано он радовался, когда решил, что сегодня ничего не будет.

– Фальк, надо родственникам сообщить. Попроси Ларсена съездить к Роберту Вилкинсу и поговорить с ним. А еще нужно взять под охрану остальных сотрудников «Бабочки». Петера Деманта и Танью Крусе будем охранять круглосуточно, пока не найдем преступника. Приступаем!

Дело превращалось в настоящую катастрофу, а он ни на шаг не подошел к разгадке. Комиссар говорила о подкреплении, что бы это слово ни значило. Пресса прижимала к стенке ее и бегала за ним. Надо бы связаться с Мосбеком и попросить о встрече.

Мосбек – один из постоянно сотрудничавших с полицией психологов, с точки зрения Йеппе – самый толковый. К сожалению, с ним же Йеппе консультировался и сам, когда полтора года назад от него ушла жена и жизнь покатилась под откос. С ним Йеппе испытывал неловкость – того рода, когда открываешь перед человеком душу, – но тут оставалось только сожалеть. Ему нужно понять, что движет преступником, и побеседовать с Мосбеком было бы неплохо.

Полицейские, дежурившие ночью у дома Бо Рамсгорда, подтвердили, что он не выходил из таунхауса в Эстербро с того момента, как вернулся с работы после обеда во вторник, и до того, как снова уехал утром. Машина всю ночь простояла перед темным домом. Возможно, он ускользнул через заднюю дверь и перелез через забор во дворе? Удрал на велосипеде? На грузовом велосипеде? Йеппе провел рукой по лицу. В кармане не умолкая звонил телефон. Ну и пусть звонит.

Мотив плюс возможность. У кого, кроме отца Перниллы, было и то, и другое?

Исак Брюггер находится под круглосуточным наблюдением в отделении больницы Биспебьерга. Вычеркиваем возможность. Сара дозвонилась до Кенни Эвальда сегодня рано утром – он действительно в Маниле. Вычеркиваем возможность. Мария Бирк по-прежнему как сквозь землю провалилась. Он попросил Фалька начать поиски.

Из-за тяжелых облаков на все словно легла темная тень, но над озером вспыхнул яркий свет – ему пришлось прищуриться.

Йеппе прошелся по берегу. Мама учила, что во время прогулки думается лучше. Пока шевелишься, не утонешь, пришла ему в голову лаконичная мысль, – он пинал гальку в воду и смотрел вверх, на облака – казалось, в любую минуту может пойти дождь.

Дул легкий ветерок, неестественно теплый для этого времени года.