– Тётушка Осока! – пискнула одна из русалок. Кажется, предводительница злых девочек, но голос у неё был таким испуганным и дрожащим, что понять было трудно. – Слава Богине, вы пришли… Эти змеи…

Тётушка Осока только взглянула на неё, и русалка, всхлипнув, замолчала. Потом перевела взгляд зелёных глаз на Гориславу, и было в этом взгляде что-то такое, та сразу прекратила пытаться вырваться из хватки воды.

– Что. Здесь. Происходит? – спросила женщина спокойно. Очень-очень спокойно. Как мать спрашивает детей, которые, расшалившись, опрокинули целый горшок щей.

– Значит, наследница моего рода в руках эдзенов?! – взревел Шоно. Купаве казалось, что сейчас огромные зубы сомкнутся на её несчастном теле, но Шоно лишь нырнул в речку, обдав русалку брызгами. Сквозь тёмную воду было видно, как он носится там затейливыми кругами – а потом выскочил и звучно выпустил водяные струи из ноздрей.

– В Катае верят в то, что мы и весь наш род будут расплачиваться за грехи, если не в этой жизни, так в следующей, – сказал он. Никакого бешенства в его голосе, просто скорбь. – Наверное, мне пришло время платить по счетам.

– Но, может быть, мне удастся им помочь, – сказала Купава. – Если я смогу принести травы забвения и отдам её владычице перед всеми… Вы не поможете мне?

Шоно смотрел на неё… Странно.

– Дева, ты же понимаешь, с кем говоришь? – спросил он. – Со… Змеем.

– О, я далека от того, чтобы считать всех змеев чудовищами,– рассмеялась Купава.

– Зря, – он прикрыл морщинистые веки. – Если бы мы встретились с тобой, когда я был жив, ты бы уже давно молила меня подарить тебе смерть. Но я бы её тебе не дал. Я бы просто отдал тебя своим воинам, когда бы мне наскучили твои крики.

Это звучало так зловеще, что Купава зябко дёрнула плечами.

– Но сейчас вы не такой, правда ведь? Вы не выглядите злым,– честно сказала она. Ответом ей снова было долгое молчание. В конце концов Шоно сказал:

– Если хочешь, чтобы я тебе помог, садись ко мне на голову. Я отвезу тебя в одно место. Там ты найдёшь траву.

Он положил голову на берег, и Купава осторожно на неё влезла. Чешуя под ногами была холодная и скользкая, так что ей пришлось обеими руками взяться за рога. Шоно заскользил по реке, держа голову под водой.

– Скажи, что мешает мне сейчас нырнуть и утопить тебя? – вдруг спросил он.

– Я русалка. Я уже утонула один раз, второй раз не получится,– рассмеялась Купава.

– Тогда нырнуть, стряхнуть тебя с головы и просто перекусить пополам… Ты очень неосторожно доверилась мне, наивная малышка.

– Вам незачем меня обманывать – сожрать меня вы могли давно, вам для этого даже не понадобилось бы заманивать меня в ловушку, – сказала Купава, немного раздражённая, что её все почему-то считают наивной. – А если я что-то и понимаю в вас, змеях, вы весьма преданы семье. Я – ваша единственная надежда спасти Оюун. Зачем вам меня убивать?

– Месть. Жажда крови. Просто веселье, – перечислил Шоно.

– Тогда убейте уже, и дело с концом, – фыркнула Купава. – Только браслетом не подавитесь. Но вы ведь не собираетесь этого делать, так?

Шоно издал булькающий смех.

– Да, девочка, ты права. Смерть меняет человека. Не всегда в ту сторону, в которую он ожидает. Я не думал, что стану луном.

– Луной?

– Луном. Не знаю, как это звучит на вашем языке. Такие существа живут в Катае. Это мудрые и мирные духи рек и озёр…

– Как русалки?

– Не знаю. Я не был в Катае ни разу. Лишь слушал сказки рабынь оттуда… Скажи, дева, почему я стал луном? Я не был мирным. Я не был добрым и мудрым. Я… Никого никогда не любил, дева. Ни свою жену. Ни наложниц. Лишь кровь. Почему я превратился не в упыря, а вот в такое существо? В духа, который должен быть добрым? Все мои соратники просто умерли… А я превратился, – тоскливо спросил Шоно.

– Не знаю. Может, кто-то любил вас очень сильно и молил богов о вашей душе, – сказала Купава первое, что пришло в голову. – Сиверские боги мертвы, а ваши, степные, ещё живы, ведь так?

– Может быть. Но я всё равно не заслужил. Когда я осознал, что стал духом, я хотел начать мстить. Я съел пару эдзенов, дева, таких же, как ты. Но не почувствовал ни наслаждения, ни удовлетворения. Я смотрел на своё отражение и вспоминал их. Сказки, в которых луны помогали героям… Но как я могу проявлять доброту и мудрость сейчас, когда при жизни её не знал?

– У нас в Сивере русалками тоже не от безгрешной жизни становятся, – сказала Купава. – Это скорее… Наказание и возможность искупления, – она сжала стеклянный браслет. Почему у неё так кольнуло сердце? Неужто оно помнило что-то? – И даже я вижу, что вы стараетесь. Вы проявили доброту ко мне, не правда ли? К том же вы говорите, что были злым и жестоким. Так что вам нужно просто думать о том, как вы бы поступили при жизни, и делать наоборот!

Лун замолчал, раздумывая. Купава тоже молчала, размышляя – является ли грехом такая вот успокаивающая болтовня. Ведь она просто сказала то, что собеседник хотел услышать. Что она понимала в грехах и искуплении? Она даже не знала, почему стала русалкой: потому что ей надо было что-то искупить или из-за желания вновь увидеть возлюбленного… Или просто потому что нитка её судьбы случайно запуталась, затянулась узелком, когда должна была оборваться.

В плотно сплетавшихся над головой ветках наметились просветы, в которые лился солнечный свет. Купава было залюбовалась им, но тут же вздрогнула и прижалась к голове луна: свет померк, когда над лесом скользнула огромная крылатая тень.

– Это она, – прошептала русалка в ужасе. – Владычица Белояра…

Конечно, глупо было ожидать, что старуха от неё отстанет, да ещё после случившегося. Русалка не знала, заметила её женщина-птица или нет, но знак был нехороший. Если они вновь встретятся, то птица уже не купится на её болтовню, убьёт на месте.

– Именно она держит моего потомка в плену? – спросил Шоно. – Если я разорву её на куски, это тебе поможет?

– А вы можете? – спросила Купава.

– Я могу попробовать, – сказал дракон с сомнением, и русалка поняла, что надежды нет.

– Надо придумать что-то другое… – пробормотала русалка. Мысли носили в голове перепуганными утками, и в руки попадались только какие-то бесполезные. Например, достать где-то колдовской меч и убить владычицу. Чушь полнейшая! Она и меч! Она умеет только лепить фигурки из тумана и болтать языком…

…Болтать языком. Купава закусила губу, стараясь не упустить вдруг сверкнувшую в голове идею. Она была безумной, совершенно безумной – и именно поэтому могла сработать. Русалка нащупала в растрепавшейся косе подаренные ей Гориславой ленты. И спросила:

– Сударь Шоно, вы можете притвориться злым? Очень-очень злым?

***

Усыпанный цветами луг выглядел настолько чуждо среди тёмного навьего леса, что казался ловушкой. Посередине лежал серый камень, в котором, в аккуратно выдолбленной нише, лежал кривой степной клинок, выщербленный и с пятнами ржавчины, и остатки доспехов, среди которых белели кости. Купава слезла на берег; трава успокаивающе защекотала босую ступню, словно говоря – чего ты такая напряжённая, на поляне же никого, и хлопания гигантских крыльев не слышно, и никакая тень солнце не застит… Два шага русалка сделала по лугу, когда на камне появился, соткавшись из воздуха, тёмный силуэт: Владычица сидела, сложив чёрные крылья, и смотрела прямо на неё. Ох и недобрый был у неё взгляд.

– Твой трюк с полынью был подлым, – сказала Владычица. – Неужто ты думала, что так сможешь победить меня? Прими свою судьбу, икринка, или же можешь поиграть с ней в догонялки ещё. Но твои быстрые ноги и сладкий голосок тебя не спасут. Не спасёт и склизский дружок, которого ты завела. Твоё противоестественное влечение к змеям воистину не знает границ… – чёрная птица скривила губы.