В церкви часто никого нет. С каждым годом без желанного солнца все больше людей перестает верить в своего единственного бога. Многие задумываются: «Если Мартин есть, почему мы уже столько лет во тьме?».

Вера Делии непоколебима. Она приходит в церковь каждый день с тех пор, как оказалась в Биллионской клинике для душевнобольных. Детям там прививали любовь к богу. В то время поход в церковь считался чуть ли не самым эффективным средством для борьбы с психическими расстройствами.

Мать и сын встали рядом с алтарем. Женщина взяла три ароматизированные свечи, поставила их в золотой канделябр и зажгла. Нос учуял смешанные запахи: кокос, лимон и горьковатая роза.

Томас не видит смысла в наблюдении за огнем свечей. Парень по-настоящему никогда не верил в Мартина. Только в себя и свои силы. Алхимик не носит в сердце ложные надежды, ставит достижимые цели, запрещает мечтать себе о чем-то заоблачном, но уважает веру матери и по этой причине ходит сюда.

Делия никогда не рассказывала сыну, кого символизируют эти свечи. Сейчас Том осознал, что толком не знает ничего о ее прошлом.

Алхимик наблюдает за лицом мамы в теплом свете: красивым, недоступным для беспощадных лет. Родной цветочный аромат волос вызвал необъяснимую тоску.

– Одна из этих свечей – Кай. Остальные две… – Делия тяжело вздохнула. – Мой отец и старшая сестра. Благодаря им я дожила до своих лет.

Женщина повернулась к сыну. Тот заметил в ее глазах редкие слезинки. Они обжигают болью. Образ матери в размытом огне свечей застыл в голове навсегда.

– Ты – моя последняя надежда… – Делия обессиленно посмотрела на сына.

– Все под контролем, мама, тебе нечего страшиться, – спокойно ответил парень.

Они встали друг напротив друга, боясь обниматься. Ведь это будут объятия на прощание, а не при встрече после долгой разлуки. Во втором случае они намного приятнее и радостнее.

Делия не сдержалась и кинулась к сыну.

– Я бы хотел, чтобы ты проводила меня в порту, но там слишком опасно, – Томас прижал к себе самого дорогого человека. – Аврорцы не должны знать о моих близких.

– Конечно, Томми, – дрожащим голосом произнесла женщина.

Алхимик почувствовал слезы матери на рубашке. Он сам никогда не умел плакать. После очередного откровения Делии голос Тома остается все таким же спокойным, как и сердце.

«Может, я просто еще ничего не осознаю», – решил парень.

Томас проводил мать к дому, оставил нежный поцелуй на ее мягкой щеке и взял сумки. Алхимик ушел в темноту практически заброшенной улицы. Деревянный домик теперь позади.

Чтобы добраться до порта, Том должен пройти через весь город, опустевший и безжизненный.

Где-то вдали, на другом берегу Таиссы, парень увидел высокий дворец на маленьком островке. На нем живет королевская семья, а также элита Биллиона. Если раньше разделение было только физическим, то теперь власть отделена и морально. Королевская семья не участвует в жизни города, да и всего Даркина. Каждый сам за себя.

Королеве первого апреля исполнится семьдесят четыре года. У нее нет наследника. Нюи подчиняется Полярной Авроре. А Дворцовый остров выглядит как отдельная страна, где нет ужаса, разошедшегося по Даркину.

Тому известна трагическая история королевской семьи Эклипс. У почившего короля Закари и Нюи было трое детей. Теперь – ни одного. Старший сын, Эван, пропал без вести. Дочь, Готсию, обвинили в убийстве брата, Финна. Девушку изгнали собственные родители. Истинная причина смерти младшего ребенка семьи Эклипс неизвестна. Сам Томас предполагает, что это сделали аврорцы, а не принцесса. Короля Закари позже убил преступник, предатель Даркина. Его имя и фамилия стерты из истории. По мнению дарков, он не заслуживает называться хоть как-то.

Потеря детей и мужа не считается оправданием для сегодняшнего поведения королевы. Так мыслит алхимик. Он всегда будет осуждать ее.

«Мерзкие ублюдки выполняют аврорские прихоти и забывают о своих обязанностях. Хорошо живут», – Том отвел взгляд от дворца, чтобы не разжечь в себе ненависть до масштабов пожара.

Алхимик ходил по улицам города, разным и одинаковым одновременно. В более безопасных районах все так же несчастны, как на печально известной Мраморной улице. Ранним утром люди не рискуют выходить из дома. Основной своей деятельностью, фермерством, почти не занимаются.

Закрылись все хозяйства. Вокруг магазины с продуктами, поставляемыми Полярной Авророй. У людей нет выбора. Приходится работать там, где позволяют аврорцы, и довольствоваться тем, что платят.

Нет ничего громче пустых улиц. От оглушающей тишины хочется зажать уши, но из головы ее не изгнать.

Томас вышел на заснеженный одинокий пляж. Вдалеке бунтует синий океан. Корабль, украшенный серебром, причалил к берегу. На гниющей пристани алхимика ждет проводник.

Идеально выглаженный пиджак, меховое пальто. Аврорец курит тонкую сигарету, зажимая ее длинными пальцами в белых перчатках. Строго держит осанку, направляет острый подбородок вверх. Он смотрит на мир с вершин, достигнутых на службе у короля.

– Здравствуйте, Влад Джиз, – с неприятным акцентом проговорил мужчина. – Меня зовут Гото Лэнг. Я буду сопровождать вас на пути в столицу Полярной Авроры, Гогвил.

«Мне плевать, как тебя зовут», – Том почувствовал отвращение.

С момента основания двух островов аврорцы и дарки разговаривают на одном языке, гогианском: первооткрыватели были уроженцами древнего королевства – Гог. Однако акценты у дарков и аврорцев разные. Первые говорят медленно и изящно выделяют слова восклицаниями. Вторые – быстро, резко и картаво.

Гото выглядит педантичным, переживает за чистоту и неприкосновенность, боится, что собеседник заметит хоть какое-нибудь несовершенство. Черные волосы уложены назад лаком и смотрятся контрастно на фоне бледной кожи. В кровавой глубине глаз спрятаны воспоминания о множестве невинных жизней.

С океана задувает сильный ветер, пронзая тело.

Алхимик съежился от мерзлоты и чувства присутствия тысячи душ. Они остались здесь, под толстым слоем снега, погребенные несчастьем многолетней войны.

– Мы можем отправляться? – спросил Томас.

– Конечно, – Гото указал на лестницу, ведущую на шикарное судно.

Парень поднялся на борт. Корабль отчалил, направился на запад по широкой реке, а затем свернул на север. Алхимик отнес вещи в каюту и вышел на край палубы. Том увидел конец реки Таиссы. Позже – лурдинский оживленный порт. Он сильно отличается от биллионского.

Парень вновь подавил в себе ненависть по отношению к лурдинцам. Алхимик посмотрел в черно-синие волны океана. Там – мертвые души. Раньше вода здесь кипела, наливаясь кровью и пламенем войны. Теперь от нее веет холодом могильных камней.

«Похоронены там же, где убиты. Мама бы сказала, что их души не ушли на небо, а мечутся в черной глубине океана, не находя покоя», – размышлял Том.

Алхимик до последнего надеялся, что аврорец не заговорит с ним.

– Никогда не были на корабле? – спросил тот, подкравшись сзади.

– Нет.

– Неизвестность и опасность таких путешествий притягивает, – поделился Гото. – В них можно найти себя, раскрыть новые качества.

– Необходимое я знаю. В остальном не нуждаюсь, – ответил Томас.

– В вашем возрасте я думал так же. Это ложь, – усмехнулся Гото.

– В моем? Но вы примерно того же возраста.

– Был лет двадцать назад. Мы не стареем внешне, Влад, – вампир самодовольно улыбнулся.

Проводнику нравится ставить менее образованную молодежь Даркина в неудобное положение.

– Понятно, – алхимик отреагировал, как всегда, спокойно.

– Вы не особо общительный, – Гото все еще пытается поговорить с полукровкой.

– Просто мне скучно, – отрезал парень.

– А я интересуюсь вашей личностью. Как вам удалось стать лучшим алхимиком Даркина, при этом не запачкавшись в крови?

– Я много работал над собой.

– Что же, ладно.

Родной остров остался позади. Корабль продолжил держать тот же курс к совершенно другим, чужим для Томаса землям. На остальное время путешествия Гото оставил алхимика одного. Он понял: тот не горит желанием общаться.