Когда я уходил от Марии, чувствуя гнев и растерянность, голову не покидала мысль — что всё же Ишкуина хотела добиться этим? Она хитрая дрянь. Очень хитрая. Знала, что я могу и войну устроить из-за этого, верно? Следовательно, провокация имела какой-то смысл.

Мне не нравилось её поведение, потому что в нём не хватало логики. Ишкуина часто выглядела нелогичной стервой, но это не так — дрянь, опасная, как змея, всегда преследовала определённую цель. Это я понял, просто наблюдая за ней, за её действиями, решениями и так далее. Хаотичные и, казалось бы, не связанные между собой на первый взгляд, в сумме они приводили к результату, который был выгоден ей. Другое дело, что её цели могут быть странными: позлить человека, напакостить, изнасиловать и так далее — то, что обычному человеку не нужно.

Сейчас не было похоже на то, что она пыталась меня просто позлить. Не хватало какой-то детали, которая сведёт всё вместе и даст мне нормальное объяснение — что происходит. Заставить меня расстаться с Марией, после чего переспать? Да, хороший план в обычной жизни — расстроенный парень приходит к единственной, кого можно ебать от души. Но здесь так не работает, станет очевидно, кто наплёл Марии про меня. Иначе говоря, Ишкуина просто не могла не знать, что я всё выясню и приду к ней. И после того ей не видать секса со мной как своих ушей. В лучшем случае.

Значит, цель не в этом. Есть деталь, которую я не замечаю или пока не знаю.

— Вы четверо, — кивнул я на парней, что были импульсниками, когда вышел из подъезда. — У вас новая задача — охранять девушку. Думаю, вы запомнили её с прошлого раза, когда следили за нами.

— Да, босс.

— Конечно, Мясник.

Они закивали, приняв новую задачу. Не надо было объяснять, что от них требуется, не идиоты, знают, что значит следить за человеком и оберегать его от проблем.

— Отлично. Вам позже пришлют замену, но пока всё на вас. В случае опасности девчонку в охапку и прятаться. При необходимости вызывайте подмогу. Остальные — по машинам, мы едем к Бабочкам.

— Воевать? — улыбнулся один из них, но его улыбка сползла сама собой, когда он встретился со мной взглядом.

В машине я набрал Джека и кратко объяснил ситуацию, рассказав, что Ишкуина сделала и что теперь буду делать я. Сказал, что пока убивать не буду, но доступно разъясню, куда не следует совать свой нос и кого не следует втягивать в наши игры. Поэтому приказал стягивать бойцов к территории бабочек, попутно сказав, чтоб взяли тех парней, что искали жучки. На всякий случай, если вдруг что. Джек не задавал особо вопросов. Лишь в конце спросил:

— Она знает, что ты к ней едешь?

— Скорее всего, но я ей не звонил.

— Не вызовет проблем? Ну, там с перепугу дуры стрелять по нам не начнут, подумав, что атакуем? Всё-таки без предупреждения…

— Здесь я хозяин и не обязан стучаться, когда хочу к кому-то приехать, — отчеканил я. Если я наркобарон, то стоит и вести себя как наркобарон. По крайней мере при других. — Но для подстраховки сначала приедете вы, проверите всё, и уже потом только я подъеду. Так скажем, на всё готовое.

— Хорошо.

— И её не трогайте. Ни в коем случае. Проверьте на жучки и взрывчатку квартиру, на наличие противника и так далее. Оцепите её дом и квартал, чтоб никто туда не попал, и будьте готовы как к войне.

— Значит, красный код?

— Да, красный. Действуй.

— Понял-принял, — ответил он быстро и бросил трубку.

Теперь наша маленькая боевая машина приходила в состояние боевой готовности и в случае необходимости могла вступить в бой с бабочками и стереть их с лица земли при необходимости за день. Мы были маленькой, но всё же армией, поэтому они нам были не помеха.

И мысленно вернулся к этой суке.

Хорошо, Ишкуина знала, что я выясню и тут же ринусь к ней. Может ли это значить, что меня заманивают в ловушку? Разъярённый я бросаюсь к ней и попадаю в засаду? Да, это уже ближе к правде. Вполне возможно, что Ишкуина захотела избавиться и от крыши заодно, вместе с бандами. Если это брать как её цель, тогда всё приобретает понятный смысл. Но Ишкуина, желающая захватить власть и убить меня… как-то это не сходится, если честно. Она прекрасно понимает, что, убив меня, власть над картелем не получит. Заместо этого обретёт врага, с которым договориться у неё уже не будет возможности. То есть вызывать мой гнев на себя у неё нет резона — куда логичнее стать другом.

И опять я чувствую, что где-то что-то не то.

Может ответ в том, что Ишкуина просто не любит монашек? Ну вот не нравятся ей девочки в форме, и она просто решила насолить той, кто хочет со мной отношений? И сейчас с вожделением ждёт, когда я приду и отпинаю её, сломав обе ноги?

Я с ужасом понял, что как раз-таки этот вариант полностью укладывается в образ Ишкуины. Вот ради подобного она бы точно устроила весь этот спектакль.

Меня даже немного передёрнуло.

Спрашивается, как наказать человека, который только и ждёт, чтоб его отпиздили?

Я… я даже не знаю. Убить? Я бы так и сделал, но во-первых, план — всё же картель в данном вопросе важнее, чем мои личные желания. Во-вторых, я обещал, что тоже немаловажно. Тогда заставить сходить в церковь и покаяться? Оставить рядом с ней двух прислужниц божьих, чтоб они ей зачитывали священные текста? Нет, она их изнасилует, а текстами подотрётся.

Как бороться с тем, кому всё в радость?

Пока мы ехали к Ишкуине, я ещё вспоминал наш с Марией разговор. Честно говоря, он вышел даже немного неловким. Слишком много я раскрыл ей, что в будущем может аукнуться. Не думаю, что у Марии есть прослушка или что она делала это в корыстных целях, однако сама информация порой бывает опаснее, чем заряженный пистолет. И если человек её знает, то автоматически попадает в зону риску. И рассказав Марии о своём прошлом, я практически выписал собственноручно ей билет в эту зону.

Можно было ограничиться только своей жизнью здесь, но… в тот момент во мне словно что-то щёлкнуло. Мне показалось, что если она раскрыла передо мной свою душу и своё прошлое, показав на свет много нелицеприятного, то с моей стороны промолчать… Да, это звучит глупо и наивно, но промолчать или соврать значило бы предать собственные чувства к ней. К тому же, если Ишкуина знает о моём прошлом, что скорее всего так и есть, то она обязательно бы рассказала об этом и Марии, так что врать было бесполезно.

И мне… нет, не стало легче, но по крайней мере она знает правду. Это было, наверное, своего рода исповедование друг другу. Я не мог не оценить её жеста — рассказать о своих грехах, чтоб показать, насколько она неидеальна, и тем самым намекнуть, что всегда можно попытаться если не исправить ситуацию, то хотя бы посодействовать в том, чтоб она не повторилась.

Искупление грехов…

Мария надеется, что под её влиянием я оставлю это тлетворное занятие, и мне, честно говоря, приятно, что обо мне так беспокоятся, но и волнует немного, потому что у неё не выйдет. И под конец, когда Мария поймёт тщетность попыток, как взглянет на меня?

Как на ублюдка.

Единственное, что я мог сделать — выделить деньги на её приют, да и вообще увеличить пожертвования. Так себе ход, но я понял одну важную вещь — в мире можно купить почти всё. И если я не могу исправить ситуацию, то можно купить, как минимум, её отношение к себе. Не исправился полностью, но всё же постарался встать хоть как-то на путь, даже если это задабривание деньгами.

Это так низко, что меня самого слегка перекосило.

С другой стороны, Мария же хочет, чтоб я обратился на светлую сторону. Чем не светлая сторона — помогать деньгами людям, помогать сиротам, давать им образование, развивать бизнес, создавать рабочие места? Чем помощь обществу и улучшение его состояние не искупление грехов, которые я творю? Нет, конечно, это вряд ли тот самый путь, который Мария хочет увидеть, но всё лучше, чем ничего. Мне не чужды её ценности, не чужда жалость, сопереживание, желание помочь и так далее, но как сама Мария правильно заметила, я по уши в болоте, из которого выбраться очень затруднительно.