За сценой что-то обрушилось и со звоном разбилось.
И действительно, с этого дня элементы драмы прочно вплелись в судьбу молодого человека.
П е р с о н а ж исчезает. Из квартиры на площадку стремительно выбегает юноша. Это — Ю р и й К у н и ц ы н. Он быстро, с силой захлопывает дверь.
Ю р и й. Все!.. Все, все!.. Кончено! Хватит!.. Я ушел, слышите? Ушел! (Пауза.) Жалкие себялюбцы!.. Обыватели!.. Мелкие, черствые душонки… Не беспокойтесь, я не приведу ее к вам, я не впущу голубя в клетку тигров… Но и меня вы тоже больше не увидите никогда… Слышите? Ни-ког-да! Обойдемся и без вас… (Садится на ступеньку, ставит рядом чемодан.) И что меня дернуло заговорить сегодня о Ларисе?.. И с кем?.. С абсолютно посторонними людьми, с родителями… Ясно — скандал!.. Нет, Юрий Иннокентьевич, пора кончать. Довольно слушать бормотание «старух зловещих, стариков»… «Мальчишка! Ты еще себя прокормить не можешь, а тащишь жену в дом!..» (Глядя на дверь.) Пигмеи!.. Я могу накормить тысячи людей… духовной пищей! А это похлеще ваших рубленых котлет… (Пауза.) Ничего-ничего, когда-нибудь обо мне напишут: «Еще не оперившимся юношей он ушел из дому… Кипучей натуре молодого художника был чужд и тесен жалкий круг родительских интересов. Его не понимали… Он порвал с семьей, бродяжил, пытливо вглядываясь в жизнь, в людей, как бы набирая силы для будущих взлетов…» Здорово!.. Ну, я пошел… (Встает, берет в руку чемодан.) А… (в зал) куда идти?.. (Пауза.) «Самое страшное, когда человеку некуда идти», — Федор Достоевский… (Ставит чемодан, садится.) Ну, это старик хватанул. Почему страшно?.. Чепуха! Как это так — некуда? Можно пойти… к Олешке Замятину. (Пауза.) Он на даче… Может, к Вострякову, а?.. А где он живет? Не знаю. (Вспоминает.) Да! Пойду к Аллочке Зиминой. Чудная девушка, подруга Ларисы, все понимает, угостит чаем… Пошли! (Вскочил, схватил чемодан, посмотрел на часы.) Гм… В полночь к девушке, с чемоданом… Отпадает… (Пауза, раздумье.) А что, если просто пойти на бульвар, лечь на скамью, чемодан под голову и… кадр из итальянского фильма. Скажут, «чистейший неореализм», потом иди доказывай… Нет! Пойду-ка я на междугородную станцию, закажу разговор с каким-нибудь дальним районом Удмуртии и просижу до утра… А деньги? (Вынимает из кармана мелочь.) Их хватит только на оплату слова «алло», а дальше… в кредит? (Глядя на порог своего дома.) Вот до чего вы меня довели!.. Без угла, без денег, и это тот самый Юрий Куницын, на которого два часа назад тысячи людей, жадно прильнув к телевизорам, смотрели и думали: «Так вот он какой!..» Да! (Горестно разводя руками.) Смотрите, друзья мои, вот я какой! Ночью на лестнице, за порогом, без копья, черт знает что… Вот уж действительно…
«С кем был?.. Куда меня закинула судьба?
Все гонят, все клянут…».
Когда я на выпускном выдал этот монолог, ко мне подошел Бурьянов, взял меня под руку и сказал: «Вы знаете, юноша, мне думается, что в вас дремлет настоящий Чацкий… Этак годика через три он проснется, и тогда…» (Глядя на порог своего дома.) Слышите? Настоящий Чацкий. Вы думали, что сегодня из вашего дома ушел ваш сын — Юрка Куницын, щенок, мальчишка, да? Так знайте же, что вместе с ним, хлопнув дверью, ушли Чацкий и Фердинанд, Незнамов и Ромео, Эгмонт, Рюи Блаз, Пер Гюнт… Десятки благороднейших, бесстрашных героев… (Вздрогнул.) Кажется, кто-то идет. Что делать, бежать, а? Не стоять же здесь, как пугало с чемоданом… Вот возьму и пойду… прямо к Ларисе… В чем дело? Ее родители не дети, они уже давно знают, что мы любим друг друга, что мы решили быть вместе, — так имею же я право в такую минуту прийти к ней, как в свой новый дом, бросить в угол чемодан, протянуть руку и сказать ей…
Из левой кулисы появляется П е р с о н а ж.
П е р с о н а ж (в зал). Он мог бы сказать многое, но… в это время внизу послышались шаги, чьи-то тонкие каблучки застучали по лестнице, и на площадке появилась девушка. В руках у нее тоже был чемоданчик, очень похожий на тот, который мы уже видели… (Исчезает.)
Л а р и с а. Юрка!.. Ты… ты что, уходишь?
Ю р и й (растерянно). Нет… Я только что пришел… А ты откуда?
Л а р и с а. Была у Вики, и вот… на обратном пути зашла. Думала, ты обрадуешься, а ты… ты недоволен?
Ю р и й. Нет, что ты, я очень, очень доволен… Садись.
Л а р и с а (изумленно). Здесь?.. На лестнице?..
Ю р и й. Я, понимаешь… попал в идиотское положение… Наши все ушли в кино, на последний сеанс, придут ночью… Они знают, что у меня есть свой ключ, а я… оставил его там… дома, в этом… сером пиджаке. Вот балда, правда? А ты… ты садись сюда, на мой чемоданчик… (Замечает у нее в руках чемодан.) А почему ты с чемоданом?
Л а р и с а. Взяла у Вики… платье для фасона… (Ставит свой чемодан.) Садись…
Оба садятся на чемоданы, друг против друга. Напряженная пауза.
Ю р и й (с наигранным оживлением). Вот забавно! Как на вокзале… Еще не хватало, чтобы кто-нибудь пробежал мимо нас с чайником, теряя на ходу галоши…
Лариса молчит.
Ю р и й. Ларчик! Ты отчего такой грустный?.. Что-нибудь случилось?
Л а р и с а. Ничего…
Ю р и й. Дома неприятности?
Л а р и с а. Нет… Все в порядке.
Ю р и й. Ну, как мое выступление по телевизору?.. Ты смотрела?
Л а р и с а. Смотрела.
Ю р и й. Я, понимаешь, чертовски волновался. В студии жарища, лампы слепят глаза… Как я выглядел?.. Все ваши смотрели?
Л а р и с а. Все…
Ю р и й. А… как твой отец?
Л а р и с а (после паузы). Ему понравилось…
Ю р и й. Ну все-таки, что он сказал?
Л а р и с а. Он сказал… что ты… способный парень…
Ю р и й. А Раиса Васильевна?
Л а р и с а. Ей… ты тоже… понравился…
Ю р и й. А эта… ну, как ее, тетя Сима?
Л а р и с а. И тетя Сима, и Генка, и Феклуша, все сказали, что ты очень хорошо выступил…
Ю р и й. Ну вот видишь. Твоя семья — это ж золото… Я их обожаю, Ларка. Это не то что какие-нибудь там обыватели, себялюбцы, это новые, мыслящие, любящие искусство, передовые люди. Знаешь что, Ларка, пойдем сейчас… к тебе, а?.. Пойдем. Ничего что поздно, мы… мы тихонько… Помнишь, после твоего дня рождения мы спрятали бутылку венгерского вина на всякий случай… Так вот сегодня нальем с тобой, Ларка, два бокала и поднимем их за… Новореченск. За мой первый спектакль, это будет Шиллер… я уже решил — «Коварство и любовь». Поднимем за твой первый урок, когда ты придешь в школу и скажешь: «Здравствуйте, ребята. Мы будем с вами изучать французский язык…»
«Язык Корнеля и Расина,
Язык Бальзака и Гюго…».
Здорово, а? (Поспешно вскакивает, хватает чемодан.) Ну, Ларчик, пошли?
Л а р и с а (после паузы, сквозь слезы). Юрка… Я не могу больше лгать… Я ушла из дому… совсем… навсегда… Я поссорилась с мамой, с отцом, с тетей Симой… Они против нашего счастья! Они тебя ненавидят, Юрка!
Ю р и й (изумленно). Что ты говоришь? Почему? За что? Ненавидят? Говори толком, когда это случилось?
Л а р и с а (плачет). Сегодня вечером, у телевизора… Как только ты появился…
Затемнение. На просцениуме — П е р с о н а ж.
П е р с о н а ж. Это я распорядился выключить свет. Когда молодая героиня плачет, то сквозь слезы и волнение трудно что-либо разобрать. Пусть она успокоится, ладно? А мы… переведем стрелку часов назад и сами посмотрим, что же случилось сегодня вечером у телевизора…
