У меня спёрло дыхание, а внутри всё разом оборвалось, а женщина всё говорила и говорила.

- У меня их пятеро и надо было этой народиться! Все соки высосала из нас. Муж меня со свету готов свести из-за этой гадёнки. Говорит, что я её нагуляла, раз она больная вся! А с кем там гулять-то у нас? Одни козлы. А опека на хвост мне села и пиз…т - мол не лечу-не лечу я ребенка. А на что мне лечить? На что? У тебя дети есть?

От шока я могу лишь отрицательно качнуть головой.

- Ааа, так ты не поймёшь. Дети – это зло и провальная яма денег, я бы вообще не рожала, но жить то на что, в деревне работы нет.

Обхватив горло руками, я смотрю на девочку и на глазах появляются слёзы. Пока я беззвучно то открываю, то закрываю рот, женщину с девчушкой зовут в кабинет, а мальчишка остается рядом со мной. Как только дверь за ними закрывается, мальчик отрывает взгляд от телефона и смотрит мне в глаза. По взрослому смотрит.

- Вы не слушайте мамку, тётя, она у нас дурочка. Папа так говорит. Я тоже так считаю.

Я закрываю рот и шокировано гипнотизирую дверь, за которой скрылись мама с дочерью.

Как же страшно! Я думала, что мой отец ведет себя неадекватно, но глядя на эту дамочку, я пересмотрела свои взгляды. Это не мать, а чудовище!

Когда они выходят из кабинета, я медленно поднимаюсь со скамьи. Мне нужно как-то помочь этой девочке, но пока я не знаю чем. И тут из кабинета выходит медсестра и зовёт меня на приём. Я колеблюсь пару секунд, но всё же иду к доктору.

В кабинете я сразу же пытаюсь расспросить доктора о семье. Он вначале отнекивается, а потом устало выдыхает.

- Михайловы – враги своих детей, я даже в опеку писал, чтобы заставили их лечить Полинку. Толку от них нет, будем снова писать везде, надо забирать девочку из семьи.

- А диагноз у неё какой?

- Тяжёлый, такой как у вас. Но всё может измениться после операции, а она больше миллиона стоит. Потом ещё реабилитация будет необходима... Да и вообще... Мать ей нужна! А эта…

- Я оплачу девочке всё, что нужно! – порывисто перебиваю я врача и он меняется в лице.

- Оплатите?

- Да. Я оплачу. Готовьте ребенка к операции.

***

Пока еду домой в голове набатом стучит одна единственная фраза врача – «Мать ей нужна!»

Когда Сава вечером приезжает домой, у меня уже лежат деньги на счету – заставила отца перевести мне часть прибыли от крупного заказа с китайцами. Он вначале орал, но потом признал, что именно я организовала эту сделку и не получила от неё ничего. Теперь предстоял разговор с мужем и он будет довольно сложным.

Как только Савелий закончивает с ужинлм, я начинаю свой рассказ. Стараюсь не упустить ни одной детали, иногда останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, а потом еще с большим рвением продолжаю историю. Муж слушает молча, иногда хмурится, а когда я закончиваю, он хрипло выплёвывает.

- Наша мать такая же сука, только рожать была способна, а на остальное забила.

- Значит мы заберём девочку себе? – теряя голос, выдохнула я и подошла к Смирнову.

- В смысле? Как это заберём?

- Сава, Поле нужна мать. Мне врач сказал, что это сейчас главное. Она не выживет в такой семье.

- Мы выжили и неплохо…

- У вас был отец, - перебиваю я мужа, - а там нет никого! Пойми!

Савелий прикрывает веки и через несколько минут говорит.

- Я не уверен, что готов к такому шагу.

Вот и всё! Внутри обрывается нить надежды и я тихо всхлипываю.

- Поняла тебя.., просто… мне так жалко эту малышку.

- Оплатим ей лечение. Поможем, чем сможем, но забирать девочку… - это слишком поспешно. Это очень серьёзный шаг, Лера.

- Да-да. Я понимаю.

Савелий прижимает меня к себе и гладит по голове.

- Отец при жизни на мое имя открыл счёт. Я не хотел принимать эти деньги, но сейчас решил, что мы оплатим этими деньгами лечение и реабилитацию ребенка. И не спорь.

- Через два дня кардиолог вызовет на беседу в больницу родителей девочки. Полина тоже там будет... Съездим вместе?

Сава кивает и я обнимаю его в ответ.

- Спасибо. Я очень люблю тебя, родной.

***

Врач разрешил нам с Савкой присутствовать на беседе с родителями. Пока девочка проходила процедуры, было решено обговорить основные моменты. Когда Полинкины родные узнали про то, что мы готовы оплатить операцию, они подскочили со стульев.

- С чего это? – пропыхтел глава семейства.

Мужчине на вид было за шестьдесят, хотя голос был довольно молодым. От его одежды жутко несло мазутом и бензином, а на подошве ботинок скопились комья грязи. В городе дождей не было давно, возможно у них в деревне разразилась непогода.

- Благотворительность, - сухо бросил Савелий и сжал мою руку.

- А мы эти деньги наличными получим? – всполошилась Полинкина мать.

- Нет. Деньги сразу поступят на счет больницы, - ответил доктор.

Женщина фыркнула и гневно бросила.

- А жить я на что должна в столице? А питание кто будет оплачивать? Из собственного кармана?

- Платите нам сверху МИЛЬОН, - вмешался мужчина, - и тогда мы согласимся. А то нашли дураков.

Савелий, я и кардиолог одновременно открыли рты, настолько нагло и бездушно вели себя эти… недочеловеки.

- И вообще, - продолжил недочеловек мужского пола, - мне на фиг не сдалась эта пуговица. Одни траты с ней, а толку нет. Я приехал писать отказную, но за МИЛЬОН, так уж и быть, передумаю.

- Пишите отказную, - поднимается с кресла Савелий, - денег лично вам никто не даст.

Смирнов весь закаменел, а лицо побагровело от злости. Казалост вот-вот и он взорвётся.

- А кто нам проезд оплатит? И обед? Пришлось в городе жрать, не голодными же целый день ходить.

Женщина подходит к врачу и бросает на стол билеты.

- 800 рублей за билеты и 1000 за обед.

Я торопливо достаю кошелек, но Савелий предупредительно смотрит на меня и я замираю.

- Сами раскошелитесь, - рявкнул Смирнов и наглое семейство трусливо переглянулись, - сейчас отвезем вас в краевую опеку. Там напишите отказную. Дальше – добирайтесь как хотите.

В эту самую минуту в кабинет вошла медсестра. Девушка держала за руку хрупкую девочку с небесно-голубыми глазами.

- Для Полины готово место в палате на третьем этаже. Вы будете оставаться с ней, мамочка?

- Нет, - буркнула женщина и не глядя на дочь прошипела мужу, - проси денег, ну!

- Дайте хоть штуку, господа. Мы на мели, серьёзно! Жалко что ли?

Савелий больше не смотрит на недородителей, его взгляд устремлен на Полину. Не отрываясь он следит за малышкой, а я перестаю дышать от удивительного открытия – глаза мужа и девочки абсолютно одинокого цвета и разреза. Чудесно!

***

Когда через час мы едем с вокзала, куда забросили бывшее Полинкино семейство, Савелий порывисто начинает.

- Надо подключить все наши связи… Денис тоже может помочь… Надо положить тебя к малышке в палату, одной ей тяжело будет. И с опекой надо быстро решить… Но главное, я костьми лягу, но лишу этих тварей родительских прав на Полину. Всех сейчас подключим и усыновим девочку. Даю тебе слово!

Я не отвечаю… Плачу и улыбаюсь одновременно.

Год спустя.

- Полюш, беги зови папу, а я пока твою ленту поглажу.

- Пап! – по квартире расползается громкий крик дочки и я не могу не улыбнуться, - ма-ма зо-ёт.

Поля всё такая девчушка, как и год назад – активная, быстрая, шумная и шебутная. Мы обожаем все её проявления. Она больше не пугается и не смотрит исподлобья, а в остальном - малышка не изменилась.

Только внешне наша принцесса немного поменялась – волосы отросли и стали собираться в локоны на кончиках. Глаза стали больше и ярче. В весе дочка не добавила, после операции мы не могли наладить режим питания и до сих пор проблема с питанием существует, но мы не унываем. Мы обязательно отвоюем нашу девочку, уже год боремся на всех фронтах и это никакой не конец.