Но проблема была в том, что я была искренней в своих желаниях. Моя кровь действительно кипела под взглядом его багрового вина. Каждая моя клеточка сластолюбиво жаждала его упоительных поцелуев и жарких объятий. Всякий раз, когда я оказывалась рядом с этим мужчиной, я почти сгорала от стремления очутиться под ним совершенно обнажённой.

И до тех самых пор, пока это не противоречило моему контракту, я не собиралась от этого отказываться. Пускай даже теперь, когда мы с Дейраном всё-таки перешли не успевшую установиться между нами границу, и остатки моей и без того скудной совести без малейшего следа сгорели в пламени нашего исступления, ценой моего наслаждения должно было стать чужое разбитое сердце.

Вдобавок ко всему, мне больше не нужно было притворяться перед ним невинной. Не нужно было разыгрывать стеснение. Дей прекрасно знал, какой открытой и чувственной я могла быть рядом с ним. И я больше не собиралась сдерживаться в угоду собственной вымышленной роли.

Мои ладони беззастенчиво легли на обнажённую кожу графа, ловкими движениями тонких пальцев пробегая по его торсу от амулета на его разгорячённой груди до крепкого низа его живота, отчего наш ни на секунду не разрывавшийся поцелуй тут же стал заметно горячее и безрассудней. Мужчина сдержанно простонал мне в губы, прикрыв глаза от нахлынувшего на него сладостного напряжения, а затем зарылся пальцами в мои взъерошенные косы и сильнее сжал свою ладонь на моей талии, укрепляя наше и без того предельно тесное объятие.

– Аль…

Ненадолго освободив мои губы от упоительно трепетного поцелуя, Дейран мягко уложил меня на плед, разместившись возле меня на боку таким образом, что вес его тела приходился не на меня, а на его локоть, упиравшийся в землю рядом с моим расслабленным восхитительно нежными ласками телом. Его выразительное лицо теперь нависало сверху над моим, позволяя мужчине беспрепятственно поглощать моё нескрываемое удовольствие взглядом бессовестно прекрасных багровых глаз, а освободившаяся ладонь легла на мой случайно обнажившийся живот, зарываясь под ткань почти высохшей купальной блузки и едва уловимыми прикосновениями поглаживая и будто бы дразня каждую взбудораженную клеточку моей воспалённой от неукротимого желания кожи.

Не в силах терпеть эту вынужденную паузу, я протянула руки навстречу Ле’Куинду и ласково позвала его, вкладывая в свою просьбу всё то влечение, от которого у меня между ног давно уже призывно и томительно ныло.

– Дей…

Мои пальцы взъерошили его распустившиеся волосы, добрались до его затылка и настойчиво потянули голову графа мне навстречу, призывая его немедленно возобновить наш невыразимо нежный поцелуй. Наши губы вновь соприкоснулись, но теперь я перехватила инициативу, укрепив и усилив эту ласку, как мне это было привычнее. Я пила его рваное дыхание, терзала и мучила его своим нетерпением, призывно постанывала сквозь нахлынувшую на меня пылкую страсть, и наконец-то Дейран начал поддаваться моему упорству.

Его рука непроизвольно опускалась всё ниже к спрятанному под одеждой треугольнику меж моих ног. Он ласкал низ моего живота, мои слегка разведённые в стороны упругие бёдра, постепенно всё больше сосредотачиваясь на их внутренней, более отзывчивой на его прикосновения стороне. Даже через одежду он посылал мне под кожу сотни мельчайших иголочек, каждая из которых в итоге достигала самой чувствительной точки во всём моём теле, настойчиво требовавшей к себе внимания Дея и обиженно, почти болезненно пульсировавшей в ответ на отсутствие столь необходимых ей прикосновений.

Я не слышала ничего вокруг, кроме танца сердечного ритма в собственных висках и нашего тяжёлого дыхания вперемешку с блаженными, нетерпеливыми стонами. Я вновь, как и в ту самую ночь, когда Дейран впервые стал моим мужчиной, переставала понимать что-либо происходившее вокруг нас, кроме накрепко засевшего в моём сознании отчётливого желания воссоединиться с ним прямо здесь и сейчас. Вторгнуться языком меж его соблазнительных губ и обследовать каждую клеточку его ласкового рта, любым своим прикосновением доставлявшего мне восхитительное удовольствие. Почувствовать неприкрытое возбуждение Дея у себя между разведённых без всякого стеснения ног. Непритворно выгнуться от восторга в тот самый момент, когда его член заполнит меня без остатка. Простонать его вычурное аристократическое имя, достигнув неописуемого экстаза от необъяснимо трепетной близости с ним.

Впрочем, не одну меня опьяняла эту жгучая потребность в телесном единении. Насколько я могла судить, Дейран тоже был довольно близок к тому, чтобы избавиться от остатков собственной деликатности и уступить своему невыносимому влечению.

Его глаза всё сильнее пылали неутолимо жарким желанием. Его ладонь всё ближе подбиралась к моему исступлённо изнывающему лону. Его дыхание становилось всё более рваным, а стоны – всё менее сдерживаемыми, и я с нетерпением ждала ту самую секунду, когда он окончательно лишится контроля над своей моралью и подарит мне ещё одно, может быть, даже почти прощальное воспоминание о себе.

Вот только в ту самую секунду, когда Дей, наконец, навис надо мной и тесно прижался ко мне всем своим разгорячённым телом, а я впервые почувствовала, как отчётливо и бесстыдно напрягается твёрдость в его купальных шортах, мужчина вдруг резко отстранился от меня, сбегая чуть ли не на противоположный край нашего достаточного широкого пледа, отчего с моих губ едва не сорвался полный разочарования и может быть даже отчаяния стон, который я лишь за счёт хорошей актёрской игры сумела достаточно быстро подавить.

Всё закончилось так же непредсказуемо, как и началось.

– Алиан, простите, я… Я не должен был… Я не имел права так поступать с вами.

Из приоткрытых губ Дейрана вырывалось шумное, нервное дыхание, словно ему только что пришлось удирать от погони, а не соблазнять податливую и вообще-то искренне желавшую его ласки женщину. Его зрачки растерянно бегали по пледу из стороны в сторону, а на радужке совершенно без утайки отражался какой-то беспричинный страх.

Или, быть может, у него всё-таки была причина?

– Вы ни в чём не виноваты, – я поднялась с пледа и на четвереньках подобралась ближе к чуть ли не шарахавшемуся от меня графу, усевшись перед ним на пятки, и требовательно зажала его руку меж своих ладоней, пока он не успел её у меня отнять, – Я ни капельки на вас не сержусь. Мне не было противно, не было больно и… Вы же не думаете, что я вас сейчас обманываю?

Молчание Ле’Куинда говорило куда больше, чем если бы он действительно мне ответил.

Он и вправду боялся, что едва не трахнул меня против моей воли. Меня, виконтессу Алиан О’Санна, дочь богатого южного рода и насильно привезённую в его замок чужую жену.

Более того, он совершенно искренне полагал, что я по какой-то непонятной для него причине, не то из страха перед его мрачной тайной, не то от ощущения его благородного превосходства, не смела быть перед ним хоть сколько-нибудь откровенной. И что лишь безропотно подчинялась нахлынувшей на него страсти в ущерб собственной гордости и самоуважению.

– Дей, послушай…

Кажется, упоминание сокращённой формы графского имени, до сих пор звучавшей лишь в моменты необычайной близости, сделало ситуацию только хуже. Мужчину будто бы кольнуло где-то глубоко в груди, отчего он болезненно поморщился и отвёл взгляд куда-то в сторону, а когда я, спустя минуту, смогла заглянуть в его развернувшееся обратно лицо, то к своему неудовольствию увидела возвратившуюся на место защитную смесь решимости и недоступности, в которой определённо не было совсем ничего весёлого.

– Пойдёмте, Алиан. Нам пора возвращаться обратно в замок.

Когда мы с Дейраном вернулись во дворец, на горы уже опустились густые, почти осязаемые сумерки. На сей раз мы с моим спутником не спешили, как во время дневной бешеной гонки друг за другом, позволяя лошадям самим выбирать комфортный для них темп, и лишь направляли их в нужную нам сторону. Торопиться нам было совершенно некуда. Да и настроение у нас обоих сейчас было вовсе не для задорных скачек.