Сделав вид, что заявление графа в самом деле произвело на меня впечатление, я сдержанно кивнула и сглотнула застывшие в горле слезы. Получилось довольно естественно: я ведь и в самом деле подавляла эмоции, стараясь ничем не выдать едкого разочарования в самой себе. От слёз я, конечно, в самом деле была далека, но губы мои дрожали по вполне естественным причинам.

Получив моё согласие на выдвинутые условия, мужчина развернулся и пошёл по самой короткой тропинке в сторону замка, пропустив меня перед собой, чтобы я была всё время у него на виду и даже не попыталась совершить ещё какую-нибудь глупость, например, потеряться где-то в саду и простыть от ношения мокрой одежды на холоде. По-видимому Ле’Куинд решил, что оба несчастных случая я подстроила нарочно, чтобы избежать обещанного ему по закону права, или, по крайней мере, не упускал из виду такую возможность. Я же просто старалась не замёрзнуть, едва ли не переходя на бег в попытке как можно скорее добраться до хоть какого-то значимого источника тепла, и плевать мне было, что там сейчас думал обо мне граф.

Уже потом, нежась в тёплой ванне, которую специально для меня слуги перетащили прямо к камину, чтобы в соответствии с приказом своего хозяина никоим образом не допустить даже малейшей простуды его гостьи, я позволила себе задуматься о том, в каком положении я оказалась.

Я всё ещё могла сбежать. Уйти из дворца ни с чем. Когда суматоха вокруг меня немного стихнет, вырубить охранника или нескольких, что будут меня сторожить, добраться до конюшни, украсть лошадь и попытаться скрыться где-то в горах, избавляясь от погони. А после – умчаться обратно в тёплый даже по ночам Валесс и больше никогда в жизни не приближаться к демоновым горам демонова Акроса. И тем более к демонову Дейрану Ле’Куинду.

О, Таящийся, признаться, эта мысль была весьма заманчива, тем более после того, как моя самооценка оказалась жестоко растоптана недавними промахами.

С другой стороны, у меня оставался последний шанс выкрасть амулет, и я знала, что Ирре моя хитрость пришлась бы по вкусу. Я всё ещё могла приблизиться к графу вплотную, что было позволено лишь немногим. Предоставить ему то самое право, ради которого я и прибыла в пронизанный сквозняками далёкий замок. А после, когда Его Высочество расслабится и уснёт, нанести ему роковой удар. Метафорически, конечно же. Убивать я по-прежнему никого не собиралась, несмотря на жгучее желание покарать хоть кого-то за мои неудачи. А вот добраться, наконец, до злосчастного амулета и восстановить веру в собственную непревзойдённость – вполне.

Тем более, мужик он был объективно видный: статный, вежливый, весьма недурный лицом, да к тому же физически развитый словно воинственный ангел. Это, конечно, ни капли не говорило о его способностях в постели, но оставалось надеяться, что спустя столько перепорченных девушек какие-никакие навыки ублажения у него имелись. К тому же я не могла отрицать, что с каждым прикосновением графа моё тело отзывалось на его близость всё сильнее. Всё жарче разгорался пожар внизу живота, когда я начинала задумываться о сегодняшней ночи. И всё сильнее я жаждала испытать то удовольствие, которое граф смог бы мне подарить, если бы я дала ему такой шанс.

Это даже не было компромиссом с моей собственной совестью ради исполнения контракта, под которым я подписалась. Я не продавала свою честь за сундук золотых касов, что был обещан мне по возвращении с добычей.

Я просто хотела насладиться ночью с мужчиной, чьё тело меня почему-то ужасно привлекало. А после этого, когда я, наконец, смогла бы унять своё ненасытное желание, из-за которого я лишалась возможности адекватно мыслить, я бы вернулась к привычной роли Кошки из Валесса и забрала то, что давно уже должно было принадлежать мне.

Решено. Праву первой ночи для графа Ле’Куинда – быть.

Уже прошло около пяти минут с тех пор, как двое стражников под предводительством Мэйми сопроводили меня к самому верху башни правого крыла замка, где располагалась спальня графа Ле’Куинда, и удалились вниз, по-видимому, встав на охрану у подножия винтовой лестницы, а я так и стояла у старинной, покрытой позолотой двери, никак не решаясь в неё постучать.

Согласно правилам, которые мне объяснили, подразумевалось, что я должна войти навстречу своей участи сама, как буду к этому готова. Если же попытаюсь уйти – меня остановят и терпеливо возвратят к порогу графской опочивальни. Вариантов избежать встречи с Его Высочеством у меня теперь уже не было: на немногочисленных окнах тяжелели защитные решётки, предостерегавшие моих предшественниц от совершения глупостей и, видимо, по той же причине на всём протяжении лестницы не было ни единой свечи. По пути наверх дорогу нам освещал фонарь одного из стражников, а теперь, оставшись в одиночестве, я стояла в тусклом лунном свете и зябла, облачённая в лёгкие шелковые одежды: доходившую мне до щиколоток полупрозрачную ночную сорочку, вышитую золотыми цветами, и насыщенно-жёлтый халатик из более плотной ткани, широкие рукава которого заканчивались у меня на локтях, а подол немного волочился по полу, несмотря на бежевые туфельки с небольшим каблуком.

За час до того, как на моём пороге должна была появиться ключница, чтобы отвести меня в покои графа, Гризельда услужливо принесла запечатанную коробку, в которой, по её словам, был подготовлен мой наряд на сегодняшнюю ночь. Когда я позволила себе поинтересоваться, носили ли его уже мои предшественницы, служанка выразительно замотала головой из стороны в сторону и сообщила, что для каждой гостьи швея готовила свой уникальный комплект в единственном экземпляре. После сегодняшней ночи я имела право делать с ним что угодно: хоть забрать с собой, хоть порезать на мелкие лоскуты и сжечь в камине, если бы мне вдруг того захотелось. Но на пороге своей спальни граф должен был увидеть меня именно в этом наряде, который, надо сказать, удивительно гармонировал с моей смуглой кожей и насыщенным янтарём моих глаз.

Возможно, ткани моего одеяния специально были такими тонкими, чтобы я не задерживалась на пороге спальни нетерпеливого властителя Акроса слишком долго, ведь меня уже начал охватывать лёгкий озноб, от которого непременно хотелось отделаться, однако я продолжала неподвижно таращиться на закрытую дверь. Пускай я определилась с решением, что не имею ничего против того, чтобы разок оказаться в постели графа, вот только в последние полчаса перед нашей встречей меня вдруг начала терзать навязчивая мысль: а зачем ему в самом деле всё это было нужно? Ждала ли меня обычная близость, или Его Высочество предпочитал какие-то извращения? Быть может, право первой ночи и вовсе было предлогом для какого-то тёмного ритуала, который нужно было проводить втайне от всех вокруг? Судя по тому, что другие девушки, которых приглашали в замок, всё же возвращались к своим семьям, моей жизни ничего не угрожало, однако ничего, кроме этого, я о них не знала, а действовать в условиях столь скудной информации было не в моих правилах.

Я глубоко выдохнула, и полупрозрачное облачко пара медленно рассеялось в воздухе перед дверью. Мешкать и дальше было некуда: мне становилось по-настоящему холодно. Оставалось лишь расслабиться и отдаться на волю загадочной игры, которую, вопреки обыкновению, на сей раз вела не я.

О, Таящийся, если ты меня слышишь – ниспошли мне мудрость, что бы меня там ни ждало. И порадуйся моему успеху, если всё выйдет так, как задумано.

Я подняла руку и трижды постучала специальным золотым кольцом об дверную поверхность, оповещая графа о своём прибытии. В ту же секунду изнутри раздался громкий голос:

– Входите, виконтесса. Потяните на себя, и дверь откроется.

Проглотив свой титул, которым Ле’Куинд неизменно именовал меня после утреннего происшествия, будто бы забыв о моей просьбе обращаться ко мне по имени, я потянула дверь и вошла в графские покои сквозь расслабляющий поток тёплого воздуха, хлынувший мне навстречу из согретой каминным пламенем комнаты.