Особенно когда Матвей опускает меня на ноги и чуть отстраняется, чтобы снять рубашку. Смотрю, не таясь, любуясь широкими плечами и развитыми мышцами. Даже косые линии живота невероятно красивы, а ведь раньше не обращала на них внимания. Облизываю губы, понимая, что это ведь ещё не всё, что сейчас увижу. Потрогаю. Впитаю в себя…

А рубашка быстро отправляется куда-то в сторону. Чуть ли не в угол комнаты.

Пробегаюсь взглядом по крепким бицепсам. Хочется гладить, царапать, сжимать. Укусить слегка, оставляя отметины. И больше я не утаиваю ни одно из желаний. Сразу тянусь к Матвею, целую сначала бицепс, проводя ногтями по груди, потом обрисовываю языком кубики на животе, опускаясь на колени. Дышу его запахом, чуть покусываю, уже берясь за молнию ширинки…

Он останавливает меня, мягко поднимая.

— Ложись на кровать, — голос Матвея звучит глухо, властно и нежно одновременно.

Кажется, выдержка его уже подводит. Но от этого только ещё жарче, тем более когда, не сводя с него взгляда, выполняю просьбу.

Матвей шумно сглатывает, резким рывком стягивая с меня джинсы. Кажется, вместе с бельём. Немного даже больно, но от этого только больше будоражат. Ощущения острее некуда.

Кофточку с меня мы снимаем уже оба, поспешно, скорее мешая друг другу, чем помогая. Усмехаюсь этому, но почти сразу же давлюсь стоном, потому что Матвей властно укладывает меня на постель, чуть нажав на клитор, помассировав пальцем. Острая вспышка удовольствия сбивает мысли напрочь.

Плавлюсь в уверенных ласках, поцелуях, в Матвее самом. Его взгляды и прикосновения разжигают во мне пожар, и я умоляюще раздвигаю ноги шире. Не могу больше. Тело ноет, хочет Матвея в себе и всего того невероятного, что он вытворяет со мной. Не только руками, но и толчками внутри, которых сейчас особенно не хватает.

Не мне одной — он чуть ли не в секунды избавляет себя от остатков одежды, даже толком не давая мне смотреть. Да и взгляд никак не фокусируется, сознание затуманено.

Зеркальный шкаф напротив нас. Стол. Книжная полка. Большое растение на полу у окна… Никогда не знала его название, и даже не гуглила, хотя как-то собиралась.

Но сейчас это уж точно неважно. Матвей колеблется лишь совсем чуточку — так рвался ко мне, что и презервативы с собой не взял, не только цветы. Но явно не собирается из-за этого тормозить. Как и я. Уверена в его контроле. Это за свой не отвечаю…

Он нависает надо мной на локтях, и весь мир снова сосредоточивается на одной только кровати, как всякий раз с Матвеем. Всё внутри скручивается в тугой узел, и я тяну на себя любимого мужчину. Хочу чувствовать его вес. Всего его ощущать на себе и в себе.

И Матвей мгновенно откликается на эту потребность, заполняя меня резким глубоким толчком. Тут же двигаю бёдрами навстречу, насаживаясь снова и снова, требуя большего. Он тихо, почти еле слышно усмехается и начинает двигаться. Размеренно, плавно, давая прочувствовать. Уступаю, закусив губу. Знаю же, что это лишь вопрос времени, когда Матвею захочется большего. Хотя и так тоже ярко. Причём с каждым мгновением всё сильнее…

Раскрываю рот, чтобы поцеловать, но в итоге беспомощно давлюсь стоном. Потому что именно в этот момент Матвей ускоряет движения, делая их более глубокими и быстрыми. А потом ещё, безошибочно уловив моё стремление, яростно впивается в губы своими, превращая меня чуть ли не в расплавленное желе. Толком не могу отвечать. Ни на движения, ни на поцелуй. Только и могу, что закрыть глаза, внимая ощущениям.

Матвей приятно придавливает весом, с размахом вбивая в кровать. Целует уже тягуче-медленно, при этом умудряясь не сбавлять темп внутри. Всплеск острых ощущений, пошлые шлепки тел, запах секса... Боже, это даже оглушительнее, чем мой самый первый раз.

Не знаю, как вообще держусь в безумной потребности разрядиться. Не представляю, как справляется Матвей. Отрывается от моих губ, смотрит жадно, приподнимается вместе со мной, уже сидя продолжая двигаться во мне.

Теку беспрерывно. Хорошо хоть подо мной были какие-то из моих же вещей, а то не хотелось бы оставлять Марку такие вот следы. Впрочем, эта мысль скорее на задворках подсознания, потому что уносит меня всё стремительнее.

Бешеные толчки прерываются, когда я ощущаю яркую пульсацию между ног. Матвей дышит тяжелее, ведь я наверняка ощутимо сжимаю его внутри себя, снова и снова… Горячая волна окатывает всё тело, оглушая так, что я не слышу своих стонов.

А Матвею недостаточно. И не столько потому, что сам не успел кончить — ему какое-то особенно мощное удовольствие доставляют мои оргазмы. Кажется, этому мужчине хочется, чтобы я кончала несколько раз подряд, хоть всю ночь.

Дождавшись, когда моё дыхание чуть выровняется, он вынимает член, переворачивает меня животом вниз и ставит на кровать, давя на спину и вынуждая прогнуться. Откровенная поза. По крови словно лава течёт, когда податливо становлюсь, как ему нужно. Обе дырочки раскрыты, но я нисколько не беспокоюсь, даже если Матвей проникнет не в ту.

Я полностью доверяю, даже принадлежу ему. Открытая. Жаждущая. Безумно чувствительная. После недавнего оргазма настолько, что каждое прикосновение чуть ли не разрядами молнии по телу ощущается.

Внимаю тому, как Матвей пристраивается сзади, направляет член к всё-таки нужному входу и медленно, сантиметр за сантиметром, вводит в меня. Максимально глубоко. У меня поджимаются пальцы на ногах, а дыхание застревает где-то в глотке. А Матвей так же неспешно тянет член обратно, чтобы вновь толкнуться во всю длину. Скользит вперёд и назад, заполняя собой и опустошая.

Непроизвольно отстраняюсь от него, потому что, чёрт возьми, слишком остро. До невозможности выносить эти ощущения. Но Матвей требовательно возвращает меня, насаживая до упора. Лёгкий шлепок по попе срывает с меня громкий стон. Комкаю какую-то из своей одежды под пальцами. Но всё равно поддаюсь, позволяю, хоть и задыхаюсь от чувствительности ощущений.

Матвей двигается быстрее, рукой лаская клитор, и мне всё сложнее и сложнее ориентироваться в этой буре чувств. Только и могу, что безвольно расслабиться, позволяя закрутить себя в этот вихрь. Даже не представляю, как у меня получается сохранять позу на дрожащих ногах и таких же слабых руках. Нежные касания вперемешку с грубыми проникновениями уносят из реальности напрочь.

А Матвей убирает руку, чуть нажав на клитор напоследок. А потом берёт мои запястья, заводит за спину, ускоряя движения. Лишая меня половины и без того хрупкой опоры. От этого словно совсем парю между реальностью и ощущениями, толком не понимая, что и когда делаю. Просто отдаюсь, принимая правила его игры.

Плавлюсь в накатывающих жарких волнах, беспомощно то задирая, то опуская голову. Никак не могу сосредоточиться даже на том, чтобы устоять на коленках, дискомфортно проезжающихся по грубой материи незастеленной кровати.

Не нахожу ни одной мысли в голове. Что не скажешь о Матвее, томно шепчущем мне разные пошлости вперемешку с признаниями в любви. И это не мешает ему остервенело врываться в меня снова и снова, окончательно затапливая в этом безумстве.

Совсем скоро содрогаюсь так, будто всё тело мощной молнией поражает. Губы застывают в протяжном стоне, когда меня накрывает новой лавиной оргазма. Матвей освобождает мне руки, и я бессильно падаю на кровать, пытаясь унять сердцебиение и дрожь по всему телу. Куда там — ведь он ещё двигается, даже не представляя, что я уже близка потерять сознание.

Но это сумасшествие всё же завершается, потому что через пару мощных толчков Матвей останавливается, кончая мне на попу. Тёплая жидкость щекочет разгорячённую кожу, и я не сдерживаю шумного выдоха.

Надеюсь, мои влажные салфетки где-то недалеко. Потому что иначе мы точно что-то испачкаем. Хотя странно, что эти вопросы вообще приходят мне в голову — ведь сейчас мне уж точно не до щепетильности перед Марком.

Матвею тоже.

— Какая же ты невероятная, — шепчет, проводя горячим языком по венкам на шее. — Единственная…