— Я ― Селена Аквила, сестра Кая.

— Младшая сестра, — поправляю я.

Она закатывает глаза, по-прежнему глядя на Роуз.

— Ну, если судить по уровню зрелости, то старше я.

Роуз смотрит на нас, пока мы грыземся.

Я хватаю ее шубу и пихаю ее ей.

— Пора уходить.

Когда Селена не идет к двери, я подхожу к ней и выбрасываю шубу в идущий снег.

— Как насчет этого? Нужно спасти ее, уверен, ее нельзя мочить. Особенно учитывая эту метель.

Селена скрещивает руки, пока мне не приходится вновь закрыть дверь, чтобы оградить Роуз от дрожи в пижаме рядом со мной.

— Я уже сказала, что пока не собираюсь уходить. Нам нужно наговориться и наверстать упущенное.

Я кладу пистолет на камин и пересекаю комнату, чтобы посмотреть ей в лицо. Господи, мама убьет меня, если я выстрелю в свою сестру, даже если она того заслуживает.

— Почему ты здесь? Чего ты на самом деле хочешь?

Она с минуту изучает меня, а потом Роуз в пижаме.

— Я не услышала ее имя.

— Потому что она тебе его не назвала. Отвечай на мои вопросы.

Роуз изгибает уголки губ в небольшой улыбке. Этого достаточно, чтобы я выстрелил в нее взглядом.

— Не улыбайся. Это несмешно. За ней может быть хвост. Черт, ей могли заплатить за твое убийство, и я ни черта не смогу с этим сделать.

Ее улыбка становится шире, я раздражаюсь и подхожу к камину, чтобы убраться прочь от обеих.

Селена присоединяется ко мне секундой позже, мягкий аромат жимолости ее парфюма почти вызывает тошноту. Запах неплох, но слишком сильный. Теперь все парфюмы кажутся мне такими. Чересчур резкими и испепеляющими мой нос.

— Я действительно приехала проведать тебя, Кай. Давай немного поболтаем, а потом я избавлю тебя от своего присутствия.

Она перекидывает свои длинные каштановые локоны через одно плечо и одаривает меня своей улыбкой бизнесвумен.

— Нет, сначала назови мне одну причину, по которой ты здесь.

Ее улыбка не сходит с лица.

— Я приехала уговорить тебя сдаться совету.

РОУЗ

Не уверена почему, но я не могу представить Кая с сестрой. Не то чтобы они не были похожи друг на друга, у них похожие позы, та же самая уверенность, говорящая: «мне по хрен, что ты обо мне думаешь».

Наблюдать за ними это словно смотреть самый сексуальный матч по пинг-понгу в мире. Они оба ослепительны, и от них трудно отвести взгляд.

Селена возвращается на диван, устраиваясь поудобнее среди подушек. Ведет себя так, будто не она только что сбросила бомбу посреди нашей гостиной.

— Что скажешь, старший брат, хочешь облегчить мне жизнь?

Он слегка усмехается, и я узнаю в его ухмылке ловушку.

— И зачем мне это делать? Я не в твоей юрисдикции. Ты не имеешь права решать, что мне делать.

Селена подается вперед и одаривает брата взглядом.

— Эта чертова председательница из твоего города не оставляет меня в покое. Она звонит мне почти каждый день и спрашивает, не задержали ли тебя уже.

Я переключаю свое внимание на Кая и замечаю, как он становится наглым и надменным.

— Ну, что я могу сказать? Я незабываем. Она отведала меня один раз и захотела еще.

Я не могу точно сказать, но что-то в голосе Кая при этих словах приковывает его внимание исключительно к сестре.

— И я сомневаюсь, что она ненавидит идею, что ты должна ей или наоборот, если ты отдашь меня.

Селена изображает свою лучшую имитацию оскорбления, и это так ужасно, что почти комично. Это гораздо лучше мыльных опер.

— Думаешь, я сдам тебя ей? Оставляю тебя в таком состоянии?

Кай опускается в кресло и окидывает сестру взглядом.

— Я тебя умоляю, ты здесь, в моем доме, просишь меня сдаться. Если ты хоть на минуту подумала бы, что мама не окажется у твоей двери в мгновение ока, если сдашь меня, я уже был бы в наручниках в вертолете.

Я не помню, говорил ли мне Кай, что его арестовывал совет. Он был там в то время, когда не появлялся в квартире? Я возвращаюсь на кухню и вновь запрыгиваю на стойку, чтобы понаблюдать. Они оба, кажется, не замечают моего присутствия, пока спорят, и я ничуть не возражаю.

После долгой, напряженной тишины Селена вновь устраивается поудобнее на диване.

— Вообще-то, я приехала проверить тебя, но в основном, чтобы убедиться, что ты еще жив. В конце концов, я получу больше наследства, если ты встретишь трагический конец.

Кай издает звук, наподобие ворчания, но он улыбается, так что, должно быть, я что-то упускаю. Мы с Валентиной пошли бы на все ради друг друга, обсуждать предательство так открыто не представляется мне разумным. По крайней мере, не в этом контексте.

Я смотрю на Кая, пока он изучает свою сестру, сканируя ее лицо, ее тело, но в оценивающей манере, а не в напряженной, как при взгляде на меня.

Я подаюсь вперед, обхватывая руками колени, чтобы упереться в них подбородком. Дерьмо. Он смотрит на меня совсем иначе. Теперь, если подумать, он смотрит на меня так, как я смотрю на новенькую коробку глазированных хлопьев.

В горле образуется ком, и я сглатываю его, собираясь наблюдать за ними незаметно, пока могу.

Селена смотрит на пламя.

— Я не думаю, что они убьют тебя, понимаешь? Ее не очень привлекает идея казни. Она может просто запереть тебя ненадолго. Я замолвлю за тебя словечко, и я думаю, это поможет.

Мягкость исчезает из взгляда Кая.

— Ни за что. Ни за что на свете. Я лучше умру, чем вновь окажусь под контролем этой женщины.

Это, кажется, приводит в замешательство Селену, а вслед за ней и меня. Почему нельзя побыть немного взаперти, по крайней мере, пока они не докажут невиновность Кая или не найдут ему более подходящее место для убежища? Я разглядываю домик и думаю, зачем он привез меня сюда. Он должен владеть кучей домов по всей стране, если судить по его гардеробу.

Селена откидывает волосы через плечо и устраивается на диване поудобнее.

— Я могу тебя как-нибудь убедить?

Кай смотрит, как она устраивается все удобнее и удобнее, его хмурый взгляд омрачается все больше с каждым мгновением.

— Нет. Теперь ты сказала то, что хотела, и тебе пора уходить.

Я слезаю со стойки, желая подойти ближе к Каю, не понимая, почему я испытываю внезапное желание прикоснуться к нему. Прикосновения других людей ко мне были под запретом, но, может, прикоснуться к нему будет не так уж плохо?

Я успеваю сделать лишь шаг, прежде чем Селена продолжает добиваться своего.

— Я знаю, что у нее есть оборудованная по последнему слову техники тюрьма и бесплатные наркотики, чтобы ее заключенным было комфортнее.

Когда Кай стискивает челюсти, я не могу больше сдерживаться. Я подхожу к креслу и сажусь на подлокотник.

— Он сказал, что никуда не пойдет и что тебе никак его не убедить.

Селена переводит на меня взгляд своих темно-карих глаз, свет огня ласкает ее нежную темную кожу. Того же темно-коричневого оттенка, что и у Кая.

— Что ты мне сказала? Я даже не знаю, кто ты, и ты будешь говорить со мной в таком тоне?

Отчасти мне хочется отступить, той части, что скрывалась месяцами, ожидая, когда все станет лучше, ожидая, когда я стану менее сломленной и больше собой. Но я начинаю думать, что так не получится.

— Он сказал нет. Оставь его, если хочешь остаться, а лучше уходи.

Селена сужает глаза и скользит к краю дивана, словно может встать и что-то сделать, но не делает этого. Я не спускаю с нее взгляда, а Кай напряженно сидит рядом со мной в кресле.

— Не притворяйся, что знаешь что-то обо мне или моем бизнесе. Тем более, не полагай, что знаешь что-то о моем брате, чего я еще не знаю.

Кай вмешивается прежде, чем я успеваю ответить.

— Плевать, что говорит эта женщина. Я на условно-досрочном. Адриан и Валентина поручились за меня, и до возобновления слушаний я свободен.

Селена цокает языком, действительно цокает языком на своего брата и поднимается на своих черных сапогах на шпильках.