— Давай же, дружище! — шепчу прямо в эфес, будто где-то там у него есть уши. — Ты нужен своему герду!

Начинаю по новой, с первого такта, и на сей раз меч вырывается из рук, выписывая лихие фортели. Да так рьяно, что чуть случайно не сносит мне голову… Или не случайно? Ладно, выясним отношения позже. Пусть для него я разлучница, которая отвлекает Рондара от войн и поединков на чушь вроде цветов и рассветов, но сейчас у нас общая цель. И я не стану возражать, если он обагрится кровью, — только пусть это будет кровь Готрида!

Дождавшись, пока меч поднимется достаточно высоко, хватаюсь за него обеими руками, из последних сил горланя польку. Клинок взмывает в воздух, тащит меня за собой, будто огромная собака — своего хозяина.

Да, я всегда любила танцевать, но чтобы со смертоносным мечом, да еще в самом пылу пожара…

— Ре-си! Ре-си! Си-ля-соль-фа-ми-ре! — пламя обжигает правую ногу, но я не отпускаю меч, подлетаю ближе.

Теперь самое трудное. Надо позвать Рондара, но тогда придется перестать петь — и меч камнем утянет меня вниз. А если Рон не услышит или не успеет поймать… Руки-то у него заняты! Похоже, стратегическое мышление никогда не входило в число моих достоинств…

— РЕ-СИ! РЕ-СИ! — поддаю громкости, и клинок мотает меня из стороны в сторону.

Все вокруг смазывается, сливается в пестрящее рыжее пятно.

— СИ-ЛЯ-СОЛЬ-ФА-МИ-РЕ! — голос срывается на хрип, меч тяжелеет.

Ну, вот и сплясала ты свое, Эйлин! В какой-то отчаянной надежде материализую крылышки. Бедные, они аж скрипят! Вылететь отсюда я точно не смогу, повезет еще, если удастся смягчить падение…

— РОН!!! — сиплю надсадно.

И — о, чудо! — он замечает меня! Я уже совсем рядом, Рон тянется к мечу, и я выпускаю эфес. Мой герд перехватывает лезвие, а я машу крыльями так быстро, как только возможно, уворачиваясь от снопов искр.

Вот только вместе с Роном меня видит еще и Готрид. Встает на дыбы, разевает пасть, — и Рондар кубарем скатывается с него, исчезая в красном мареве. Я беззвучно кричу, — связки разодраны в клочья, — но уже слишком поздно. Может, без меня Рон бы и справился? А я только все испортила, влезла куда не надо… Отвлекла…

Лечу выше, колючие искры иголками впиваются в тело. Дергаюсь в сторону, в последнюю секунду ухожу от драконьих клыков. Готрид клацает челюстями прямо возле меня, и я по привычке радуюсь спасению. А потом как будто что-то щелкает в голове: ради чего все это?

Допустим, улечу я сейчас, волшебным образом скроюсь, — и что дальше? Как жить, зная, что я подвела Рондара и бросила его тут тлеть в пожаре, словно ненужную вещь? Да, нас не связали магическими клятвами, и я не его жена. Но разве это имеет значение? Я должна быть с ним до конца. Я хочу — и буду.

Взглянув на звезды, убираю крылышки. Рон уже ждет меня… Я видела музу, а раз существуют они, то, может, и на смерти все не заканчивается? Обниму его крепко-крепко, прижмусь к губам, и вместе мы шагнем в неизвестность.

Меня несет вниз, вокруг пляшут искры, свирепо рычит старый железный дракон… А я улыбаюсь. Что бы ни случилось потом, мы с Роном уже победили. Ложь, недопонимания, предательства — все это уже позади.

Спина врезается в землю, я ищу глазами своего герда, но огонь слишком яркий… Где-то сбоку мелькает силуэт, вот только Рон ли это? Черной тучей надвигается на меня Готрид, скалится уродливая морда, бликует в отсветах пламени чешуя…

Громкий хруст — и внезапно дракон замирает, его зрачки превращаются в тонкие палочки. С трудом приподнимаюсь на локтях: в двух шагах от меня стоит Рондар. Сначала мне кажется, что он рукой упирается в драконью грудь, и лишь присмотревшись, я вижу эфес меча.

Рон пронзил Готрида в самое сердце.

Мгновение-другое тот еще пошатывается, будто не до конца понимает, что произошло, — и вся его гигантская туша заваливается на бок.

Вверху угрожающе трещат сосны, наклоняется подожженное дерево. Рон отпускает меч, оставив его в теле врага, хватает меня на руки и тащит прочь, лавируя в огне, а я почему-то продолжаю завороженно смотреть в остекленевший глаз дракона. В нем отражается горящий лес, словно Готрид удивляется происходящему, а потом на него обрушивается черный полыхающий ствол, фейерверком взвиваются рыжие искры, и очертания дракона растворяются в ненасытной стихии.

Музы, как же трудно поверить, что все закончилось! Умом я понимаю, что Готрид мертв, но не могу отпустить напряжение и страх. Пульс мчится в бешеном темпе, внутри все сжимается, как будто вот сейчас снова что-то случится, кто-то выскочит из-за угла и нападет. Я настолько привыкла жить в постоянном ожидании беды, что сразу и не переключишься.

Рон выносит меня на безопасное расстояние, ставит на землю, мы молча прижимаемся друг к другу — и замираем, словно статуя влюбленных. Мы живы. Мы вместе. И это не конец, это только начало.

— Ты должна полететь в Фервир, — Рондар мягко отстраняет меня.

— Почему только я?! — переспрашиваю машинально. — Полетим вме… — и прикусываю язык.

Он так героически поборол Готрида, что я забыла про амулет — и про то, что Рондар уже не сможет летать.

— Обо мне не беспокойся, я дойду пешком, — он пытается улыбаться, но от такой улыбки хочется плакать.

— Подожди, но если он мертв… Твой амулет должен быть где-то там!

— Не уверен. Может, Готрид бросил его, когда улетал, может, вообще проглотил… Поисками займемся потом, сначала позови моих стражников, надо потушить пожар, иначе к утру здесь выгорит все.

— Но я не оставлю тебя!..

— Прости, Эйлин. Так надо. Передай стражникам, что…

Но договорить Рондар не успевает: его прерывает громкий рев. От ужаса я бросаюсь к любимому и чуть не карабкаюсь на него, как мартышка. Неужто Готрид восстал из пламени? Кроме него драконов тут не было! И второй раз нам точно не повезет его убить!

— Тарвин?! — звучит над ухом удивленный голос Рона.

Недоверчиво кошусь на него: он, задрав голову, смотрит куда-то наверх. И, проследив за его взглядом, я и впрямь замечаю знакомый блеск.

Золотой дракон опускается к нам, и рядом с ним, будто светлячки, сверкает что-то еще. Кто-то — если точнее. Уже через несколько секунд я вижу мерцание фейских крылышек, лазурную шевелюру и… Розовую?

— А она что здесь делает?!

Злость вскипает во мне при виде дражайшей тетушки. Да как она посмела заявиться сюда после всего, что натворила?! Конечно, я не смогу проткнуть ее мечом, как Рон — своего дядю, но эту надменную аристократичную физиономию расцарапаю точно! Вот бы пригодилась сейчас флейта… Но ничего! Рон справился без магии и амулета, и я как-нибудь обойдусь без музыки. В конце концов, старые добрые кулаки никто не отменял.

Выжидаю, когда Талея приземлится и сложит крылья, и кидаюсь на нее, как гончая.

— Эйлин! — тетушка встречает меня распростертыми объятиями.

Вместо того, чтобы достойно отразить удар, стискивает меня, словно плюшевую игрушку, и звонко расцеловывает в обе щеки. Я готова была к чему угодно, но только не к этому. От неожиданности руки опускаются, а весь запас гнева рассыпается песчаным куличиком.

— Прости меня, милая, прости… — со слезами бормочет Талея. — Я не знала, что тебе угрожали, что Готрид хотел убить тебя… Я бы никогда…

Как же хочется заткнуть уши! Неужели она думает, что я снова куплюсь на эти слащавые бредни?!

— Пусти, — вырываюсь, едва сдерживая отвращение. — Не хочу тебя больше видеть!

— Ну что, Рон, тебе нужна помощь? — вмешивается Тарвин Гульдброк, приняв человеческий облик и оглядываясь по сторонам. — Где твой коварный дядя?

Рондар фыркает со смеху.

— Ты верен себе, да? — отвечает он. — Заявился, когда все уже кончено, чтобы урвать кусочек победы?

— Я ж говорил, что он и без нас обойдется, — Тарвин поворачивается к Найле. — Летим домой!

— Нет, пожалуйста! — с трудом стряхиваю цепкие тетушкины руки и подбегаю к Найле. — Помощь нам правда нужна. Готрид забрал амулет Рондара…

— Эйлин! — одергивает меня любимый, но поздно: губы золотого уже расползаются в довольной ухмылке.