— Этот жар рудников, этот лязг доспехов… Все это так меня будоражило! Я поняла, вот оно — мое золотое сечение…

— Чего? — отпрянула я. — Тарвин тебя высек?!

— Нет, — рассмеялась Найла. — Это идеальная пропорция. Баланс. Гармония, если тебе так понятнее. Яркие цвета хороши, если их брать в меру. У нас в Тайфо все слишком радужное и приторное.

— Ну да, а у драконов — бесцветное… Эти серые скалы — и огонь, больше ничего. Тоска!

— Вот-вот, — оживилась Найла. — Но стоило мне добавить в его замок каплю красок, как все заиграло в другом свете. Так и у нас с Тарвином: я дополняю его, а он — меня…

— И как это было? — я понизила голос на случай, если Рон подслушивает за дверью. — Ну… В смысле… Он тебя силой дополнил или как? И это вообще больно?

Синие глаза Найлы округлились от изумления.

— Больно?! — ошарашенно переспросила она. — Силой?! Ты что, Тарвин не такой! И если между нами… — лазурная тоже перешла на шепот. — Это лучшее, что со мной случалось! Такая палитра ощущений, эмоций… И после первой ночи нашей любви я стала совсем другой.

— Ну, ясно, ты же ему всю магию отдала, — сочувственно вздохнула я. — Но это ничего, если тебя все устраивает…

— Музы, где ты набралась такой чепухи?! Тарвин не забрал мою магию, он поделился своей! Мы оба стали сильнее!

— Да ладно! — я скептически скривилась. — По тебе не скажешь!

— Вот, смотри! — и Найла вытащила из рукава кисть.

Я думала, что следом она достанет и краски, однако они почему-то лазурной не понадобились. Вместо этого Найла подняла с пола песчинку, положила на стол, взмахнула кистью, и песчинка стала расти.

Что-то подобное я видела и раньше, сам процесс выращивания кристаллов не был для меня шокирующе невероятным. Однако Найла безо всяких красок заставляла свой кристалл окрашиваться самыми разными цветами! Голубой перетекал в фиолетовый, тот — в розовый и, наконец, в оранжевый. Но и это не все! Пока Найла выписывала в воздухе узоры, кристалл начал менять форму, прямо у меня на глазах превращаясь в полупрозрачную бабочку с золотистыми искорками на крыльях.

Когда удивительно реалистичная фигурка была готова, я уже приготовилась поаплодировать новым навыкам Найлы, однако она еще не закончила. Отложив кисть, она взяла бабочку на ладонь, дохнула на нее… И бабочка шевельнула тончайшим сиреневым усиком!

Я уронила челюсть. Живые кристаллы?! Как это вообще возможно?

— Подожди-подожди, — Найла подняла указательный палец, призывая меня молчать.

Да я и не собиралась говорить! У меня весь словарный запас испарился от такого зрелища! Я недоверчиво таращилась на бабочку, которая сначала задвигала лапками, потом повела левым крылом, правым… И, наконец, взлетела, порхая по комнате, как самое что ни на есть всамделишное насекомое.

— Видала? — Найла спрятала кисть и гордо вскинула подбородок. — И это еще пустяки! У нас в Аурвире теперь живет кристаллический пегас! Правда, по размеру он скорее, как пони, и я работала над ним целый месяц, зато мой сыночек просто обожает на нем кататься. Так хохочет! Тарвин сначала переживал, но я убедила его, что Нарту пора привыкать к полетам. Конечно, мы сажаем его в люльку и пристегиваем, но мой пегас взлетает максимум мне до пояса, так что…

Я потерла виски, чтобы заставить мозговые шестеренки завертеться снова. Однако их будто заклинило. Новая магия… И от кого?! От драконов? Нет, меня и так все устраивало, я не завидовала Найле. Живые бабочки и пегасы из кристаллов — это, разумеется, прелестно, но я бы все равно ради такого не стала связывать остаток жизни с драконом. Может, вся беда Найлы в том, что она еще не осознала, на что они способны? И как донести это до нее, если при одном упоминании Тарвина она чуть лужицей по полу не растекается?

— Послушай, — осторожно начала я. — Насчет твоего мужа…

Однако договорить мне не удалось: на пороге возник Рондар с большим подносом.

— Тыквенный суп, — сообщил он, поставив перед нами три тарелки с дымящимся варевом. — Сначала хотел взять только тебе, но у меня и у самого аппетит разыгрался. И я подумал, Найла тоже захочет присоединиться…

— О, я с радостью! — просияла та, пододвинув к себе добычу железного.

Пришлось снова отложить разговор. Рон и Найла вели какую-то светскую беседу о грядущей смене короля драконов, но я особо не вникала. Лишь рассеянно возила ложкой по тарелке и прикидывала, что делать дальше.

— Ты не оставишь нас? — не вытерпела я, перебив Рона на полуслове.

Он нахмурился, но возражать не стал.

— Хорошо, — он встал, отодвинув от себя пустую тарелку. — Только не задерживайтесь. Найла должна вернуться до темноты, чтобы у Тарвина не возникло вопросов.

— А твой муж не знает, что ты здесь? — поинтересовалась, глядя вслед уходящему Рону.

— Спрашиваешь! — фыркнула Найла и промокнула губы салфеткой. — Он бы меня точно не отпустил. Если честно, я бы и сама не согласилась, но когда стражник, которого прислал герд Янброк, сказал, что дело касается тебя, я мигом вылетела. Только попросила, чтобы мы встретились здесь, на границе.

— Почему?

— Чтобы обмануть наших стражников. Якобы я просто осматриваю границы, а уже отсюда Рондар должен был сам тайком отнести меня в Фервир на встречу с тобой. Я удивилась, когда ты сама прилетела…

— И к чему такие предосторожности?

— Тарвин, — Найла помрачнела. — Он терпеть не может железных. У них вечные склоки…

— Вот об этом я и хотела поговорить, — я обрадовалась, что она сама перешла к нужной теме. — Ты знаешь, какие планы у Тарвина насчет нашей академии?

— Слышала краем уха, — она пожала плечами. — Тар хочет, чтобы браков между феями и драконами стало больше, не вижу в этом ничего зазорного. Мой пример покажет остальным, что истинная любовь не знает границ, что драконы — вовсе не дикие ящеры, какими у нас принято их считать. Тем более, и вы с Рондаром…

— Нет никаких «мы с Рондаром»! — возмутилась я.

— Да брось, Эйлин. Я же вижу, как он о тебе заботится. Да и ты вроде не особо против…

— Это он переживает из-за того, что я… В общем, долго рассказывать. Он думал, что я умираю, потому что он меня отравил.

— Наивная, — Найла снисходительно улыбнулась. — Драконы начинают меняться, только если влюбляются. Может, он сам еще этого не понял, но так уж они устроены. Я много читала об этом.

И лазурная поведала мне про какие-то древние трактаты, которые она отыскала в аурвирской библиотеке. А говорилось в них, что от рождения драконам чужды эмоции. Они словно закупорены в плотной скорлупе, которая, к сожалению, раскрывается не всегда и не у всех.

— Представь себе, что их сердце — это яйцо, — сказала мне Найла. — Пока оно целое, его можно спутать с камнем. Драконы испытывают только низшие формы чувств: гнев, зависть, вожделение, инстинкт самосохранения или стайный инстинкт. Крайне редко — страх. Но как только скорлупа треснет, на свет появляется новый дракон. И поначалу им трудно это принять, их накрывает волной чего-то непонятного.

— Чего конкретно?

— Как бы объяснить, — Найла закусила губу. — Это как если бы слепой человек внезапно прозрел. Тут у любого крышу снесет от буйства красок и форм! Так было и с Тарвином. У него месяцы ушли, пока его перестало штормить. Любовь, радость, печаль, сочувствие…

— Сочувствие, говоришь? — не выдержала я. — А ему не приходило в голову посочувствовать Рондару?!

Я осознавала, что не следует этого делать, но эти хвалебные оды Тарвину Гульдброку вывели меня из себя. Изо всех сил стараясь не повышать голоса, я высказала Найле все про план моей тети и требования Тарвина раздобыть амулет Рона.

— Они хотят, чтобы я одурманила его фейской пылью! — хлопнула я по столу. — И это ты называешь чуткостью?

С минуту Найла молчала. Лицо ее побледнело, губы едва заметно шевелились. То ли дрожали, то ли она пыталась что-то ответить, но не могла.

— Не делай этого… — едва слышно пробормотала она, наконец, и смахнула выступившие слезы. — Не надо, это погубит Рондара.