Были они какие-то грустные, потерянные. Сидели, носами шмыгали. Самих их уже лечить надо было.

Мне они обрадовались. Родственную душу всё же на дорогах войны встретили.

Рассказ их был не весел. Если прямо сказать — форменное безобразие.

От Москвы до Львова они худо-бедно, но добрались. Затем до Ржешова доехали. Штаб 8-й армии там ещё застали в отличие от меня.

В штабе же, по их словам, были разочарованы и обескуражены.

— Справились о своем назначении в воинские части, а получили весьма любопытный ответ. Сейчас де не до вас, мы уезжаем, и вы уезжайте, а какими путями, нам все равно, хоть назад на Львов — Самбор — Санок, а потом, может быть, и мы туда приедем. И приехало вас больше, чем надо, куда вас девать, не знаем…

— Да уж… — мне в пору было хлопать глазами.

Я-то точно знал, что врачей в действующей армии не хватает. Даже с зауряд-врачами полного штата не было.

— Этого мы никак не ожидали. Боялись опоздать, а оказывается, и почти совсем не нужны. Штаб, по-видимому, есть штаб и до нужд армии ему дела мало. Интересно знать, куда нас денут?

Последний вопрос был мне задан. Я не знал, что и ответить коллегам.

— Хотелось бы в полк или, по крайней мере, в дивизионный лазарет…

Мля…

Во дела-то…

Скорее мне до штаба 8-й армии надо добраться. Выяснить, что там такое в отношении медицинского обеспечения войск творится. Вон как зауряд-врач образно выразился — штаб, есть штаб и до нужд армии ему дела мало…

Похоже, так и есть.

Я заверил коллег, что незамедлительно разберусь в их вопросе, как только до штаба доберусь. По крайней мере, сделаю всё, что от меня зависит.

Фамилии и прочие сведения про этих зауряд-врачей себе в блокнот я опять же записал. Ну, и данные того военного чиновника, с которым они в штабе общались. Доложу я про его выкрутасы главному военно-санитарному инспектору при возвращении в Санкт-Петербург. Как есть доведу до сведения.

Глава 14 Кросно

До Кросно я добрался только на третьи сутки после отъезда из Блажова.

Медленно? Не быстро?

Хорошо хоть так получилось…

Зауряд-врачи в Блажове остались. Это, третьего дня. Сейчас они, наверное, тоже в сторону Кросно с каким-нибудь обозом двигаются. Мне-то одному — легче. Им, шестерым, всем вместе труднее себе место в обозе найти. Телеги в обозах, как правило, до самой невозможности нагружены, не пустые в сторону линии фронта идут.

Война, она — обжора. Ей всего и много надо. Наполеон говорил, что для победы в войне нужны три вещи — деньги, деньги и её раз деньги. Я бы сказал, что нужны — ресурсы, ресурсы и ещё раз ресурсы. Не только людские. Много чего ещё требуется. Перечислить всё невозможно. Вот и идут обозы с одним, вторым, третьим…

Моя дорога в эти дни уже петляла по предгорьям Карпат. Места красивейшие — невысокие горы, покрытые лесами, преимущественно хвойными. Довольно часто в пути мне встречались деревни, хутора. Как они называются — спросить было не у кого. Местное население как будто попряталось. Ну, наверное, были у них для этого причины.

Чем ближе к Кросно, тем чаще и больше война напоминала о себе. Самое тяжелое впечатление на меня производили трупы павших лошадей. Там и тут они были разбросаны. Некоторые лежали прямо на дороге. Нередко повозка, на которой я ехал, наезжала своими колёсами прямо на лошадиные головы.

Что, убрать с дороги этих убитых и умерших лошадей тут совсем уж некому? Труда это большого не составит, однако же… Жестоко это и антисанитарно…

Опять в моем блокноте записей прибавилось. И, снова — отрицательных.

По Кросно пришлось немного поплутать, пока я нашёл штаб 8-й армии. Довольно быстро у меня получилось представиться начальнику санитарного отдела армии генералу Панчулидзеву.

Доложился, как положено. Генерал, на первое впечатление, как будто недурной человек, но непонятно зачем и почему вдруг разразился целой речью о святом деле облегчения страждущих военными врачами. Говорил, причем так, что его было неприятно слушать.

К чему это было им сказано? Хрен поймёшь…

Делами мне предложено было заняться завтра, а пока идти отдохнуть. Никуда мол моя инспекция не убежит, не волк. Торопиться де в таких делах не надо. Ещё и генерал подтвердил свои слова высказыванием на латыни, показал свою эрудицию и ученость.

Отдыхай…

Мля…

Отдохнёшь тут.

Разместили меня очень неудобно — не великой важности я птица. Ночевать пришлось в довольно большом танцевальном зале. Здесь уже до моего прихода более двадцати человек всякой твари по паре квартировало, а тут ещё и я прибавился. Нет, тесно не было, но какая-то мебель отсутствовала напрочь. На пол была навалена солома, правда, в достаточном количестве и лежать получалось не на голых досках.

Спать… Заснуть сразу у меня не получилось. Блохи заели. Они начали своё путешествие с моих ног, а потом и на туловище перебрались.

Мамонька родная! Вот так подарочек!

После первой ночи на соломе последовала и вторая. У этапного коменданта для меня не оказалось лошадей. Никто меня тут не ждал и не был оповещен о моей инспекции. Вот и транспортом для меня не озаботились…

Да, ночевать в танцевальном зале было холодно. Печи тут есть, но их почему-то не топят. Ещё к тому же совершенно не убирают, добыть даже кипятку — проблема.

Вообще, в Кросно, всюду опять какой-то разгром. Много сгоревших домов, а какие уцелели — стоят зачастую с выбитыми окнами.

И, — грязь, грязь, грязь…

Краем уха, когда устраивался спать, услышал разговор двух бедолаг, которым, как и мне пришлось ночевать в танцевальном зале. Речь шла о казаках. Неприятно было узнать, что они тут много шалят, занимаются грабежами…

Очередные сплетни? Кто знает. Проверить услышанное у меня возможности не было.

Наконец лошади для меня нашлись. Сегодня после обеда я должен буду выехать в Дуклу в штаб 12-го корпуса. Инспекция моя начнётся с 73-го пехотного Крымского полка.

Выбирать мне не приходится. Это распоряжение генерала.

На дорожку я решил купить хлеба. Консервы у меня имелись, а вот хлебушек весь кончился. Торговли в самом городе не было совершенно, ни одна лавочка не работала.

Я, так уж получилось, предпочитаю белый хлеб, но здесь в Кросно я его даже в глаза не видел. Только чёрный, но и то в офицерской столовой, размещенной в капуцинском монастыре.

Продавать его в офицерской столовой не продавали, он только в дополнение к каше и супу шел, но я сумел выпросить немного.

Мля, коллежский асессор, а хлеб приходится чуть ли не клянчить… Я бы купил, денег у меня как у дурака махорки, но негде. Деньги, они в нормальной жизни — всеобщий эквивалент обмена, а тут, на войне — совсем другие законы жизни.

Выехать получилось только ближе к вечеру, опять что-то там не складывалось. На войне, хоть я и не на передовой, планировать что-то трудно. То — одно, то — второе, то — третье… Не понос, так — золотуха.

В Дукле корпусные штабные офицеры встретили меня приветливо.

— Иван Иванович, сделаем для Вас, что можем…

Вот именно, что можем.

Корпусной врач Левочский, человек весьма добродушный, но как оказалось — малораспорядительный, почти сразу же огорошил меня своим заявлением.

— Подводы Вам, Иван Иванович не будет, устраивайтесь, как хотите…

Мне же ещё до конечного пункта следования больше двадцати вёрст добираться!!!

Пешком идти как калике перехожему?

Тут фортуна мне и улыбнулась. Адъютант штаба корпуса по какой-то важной надобности отправлялся в штаб дивизии на автомобиле и не отказался прихватить меня с собой. Повезло, иначе не скажешь.

Кстати, автомобиль его не шел ни в какое сравнение с тем, что был у Александра Владимировича. Князь имел авто гораздо более высокого класса.

Дорогой речь об автомобилях и зашла. Оказалось, что в сей момент во всей русской армии только два санитарных автомобиля.