Вампиров было двое, мужчина и женщина. Одетые в рванину, они по-звериному склоняли спины к земле, на согнутых коленях кружа вокруг стоявших спина к спине Бессмертного с Котом. Первый держал в руках колдовскую книгу, второму пока что хватало одной печати.

Те же это вампиры или другие? Не понять: тогда было ещё темнее, чем сейчас. По пальцам женщины то и дело пробегали багровые искры, яркие искры твари, напившейся живой крови достаточно давно, чтобы успеть ослабеть. Спасибо хоть обошлось без упырей.

Занесённая над книгой рука Бессмертного шевельнулась, земля под ногами женщины вздрогнула, выпуская толстый древесный корень, обившийся вокруг её ноги. Взвизгнув, та швырнула в Мишу сгустком багровых искр и попыталась освободиться. Корень треснул у основания, оставшись на ноге вампирши уродливым браслетом. Искры не причинили Бессмертному ни малейшего вреда, но трава под его ногами задымилась.

Второй вампир, похоже, был голоден. В бой он не лез, предпочитая держаться за спиной у соратницы так же, как это сейчас делал Макс. Впрочем, сойдись они сейчас один на один, нечеловеческая сила вампира не оставила бы Чтецу ни единого шанса. Макс криво усмехнулся собственному безрассудству и вдруг встретился взглядом с Котом. Слава едва заметно кивнул, и Макс, размахнувшись, изо всех сил кинул в друзей баллон. Кот поймал его отработанным жестом, и, не дожидаясь реакции врага, перекатом ушёл в сторону, подскакивая к женщине сбоку. Она не успела отскочить: одно прикосновение, и тварь замерла на ближайшие тридцать секунд. Зажимая рукой рот и нос, Кот распылил газ вокруг её головы и спешно отскочил прочь.

Мужчина взвыл и кинулся на Мишу.

— Лови! — крикнул Макс, кидая ему баллон, но тот не поймал.

Чтец ругнулся. Если бы при нём была его книга, всё было бы иначе. Он создавал бы под их ногами ямы и лёд, он заставил бы их одежду гореть, он обжигал бы их глаза горячим воздухом, он ранил бы их и сбивал с толку, отвлекая внимание. От бессилия хотелось выть.

Миша спиной вперёд отступал по речному берегу, не позволяя вампиру подойти слишком близко. Похоже, в его распоряжении было немало печатей, заставляющих растения двигаться по воле колдуна: в вампира вцеплялись древесные корни и камыши, даже трава пыталась замедлить его движение. То и дело земля проварилась под ногами преследователя, но тот, ослеплённый яростью, как будто не замечал создаваемых Бессмертным помех.

— Макс, давай! — крикнул Слава, и Чтец один за другим кинул ему ещё два баллона.

Последний он решил оставить себе: лишним не будет. Не решаясь приблизиться, Макс стоял, держась рукой за стену автодома, и смотрел, как Кот пытается подойти к вампиру со спины, как вампирша отходит от действия печати и, хватаясь за горло, падает на колени, чтобы почти сразу вновь подняться на ноги и шагнуть в сторону Чтеца.

«Не сдохла, тварь», — зло подумал он, готовясь защищать свою жизнь.

Не пришлось. Пробегавший мимо Миша поймал вампиршу очередным корнем, более толстым, чем в прошлый раз. Пуская искры, та пыталась освободиться, пока Бессмертный на пару с Котом повалили и обездвижили её дружка.

Слава передал Мише баллон. Под воздействием неизвестной Максу печати, рыжеватый газ облаком собрался вокруг головы вампира, не оставляя тому ни единого шанса. Бессмертный присел на корточки, с хладнокровным вниманием наблюдая за тем, как его жертву покидает жизнь.

Вампирша освободилась, но тут же была перехвачена Славой. «Вот и всё», — с облечением подумал Макс, и тут случилось невероятное. Кот уронил печать. Макс видел, как она упала в траву, так близко, шагах в пяти от него. Казалось, Слава и вампирша рванулись к ней одновременно, но багровые искры, вырвавшись из пальцев твари, обожгли Коту ладонь. Вскрикнув, тот невольно отдёрнул её в назад, а вампирша, сжимая его печать в кулаке, кинулась прочь, но не в спасительную темноту ночи, а туда, где над телом её уже наверняка безвозвратно погибшего товарища склонился Миша.

— Сзади! — крикнул Макс, кидаясь на помощь, но было поздно.

Вампирша кинулась на Бессмертного, вгрызаясь в его шею сбоку. Второй укус пришёлся аккуратно на горло. Где-то позади пронзительно завопила Мира, а Бессмертный, не пытаясь спастись, выронил книгу, судорожно поднял руки и, вцепившись в вампиршу железной хваткой, распылил газ, накрыв их обоих.

Рада не закричала лишь потому, что ужас стальной хваткой сдавил её горло. Ей хотелось верить, что она ошиблась, что темнота ночи и разводы на оконном стекле обманули её глаза, но нет. Бессмертный в самом деле стоял памятником собственному бесстрашию, крепко держа вцепившегося ему в горло вампира, а потом едва различимые в тусклом свете луны силуэты размылись — должно быть, в дело пошёл газ.

Пять вдохов для вампира, два — для человека. Как долго Бессмертный может не дышать? Как долго он может стоять неподвижно и держать тварь, грызущую его шею? Слава кинулся было на помощь, но Макс остановил его, сбив с ног, и потащил назад, к автодому, подальше от распространяющегося газа. А Бессмертный всё продолжал стоять, и казалось, что весь мир должен был замереть вместе с ним. Но Макс зачем-то продолжал что-то делать с Котом, а где-то за занавеской неистовствовала Мира, сдавленно всхлипывая и ударяясь о стены.

Должно быть, прошла вечность, прежде чем там, в темноте, что-то упало на землю. Забывая дышать, Рада вжалась в стекло, но видно всё равно было плохо. Что-то зашевелилось. Послышался невнятный, но крайне эмоциональный голос Макса, Мира перестала метаться и теперь лишь тихо шмыгала носом. Крупная фигура приближалась к автодому, и это был не вампир.

Рада вскочила на ноги. Бессмертный, это несомненно был он, и он действительно не умер там, где умер бы любой человек! Она была права всё это время, в отличие от Макса, отца, бабули, Дмитрича, тех, кто иногда выступал на радио с разоблачающими речами… Бессмертный на самом деле оказался бессмертным, и старшая дочь Беляевых метнулась к двери, чтобы встретить его, но Ночка решительно преградила ей путь. Нельзя. Опасно. Скоро те, кого повязанная так хочет увидеть, придут сюда сами.

И они пришли. Дверь автодома открылась, пропуская внутрь восторженного Кота, смертельно бледного Макса и Бессмертного в залитой кровью майке, совершенно живого и невредимого. Щёлкнул выключатель, и Рада зажмурилась: даже тусклого кухонного светильника хватило, чтобы ослепить привыкшие к темноте глаза.

Где-то на своём месте зашуршала затихшая было Мира; она буквально вывалилась с полки и, неуклюже протиснувшись между Славой и Максом, кинулась к своему спутнику. Казалось, она хотела обнять его, но замерла, так и не прикоснувшись к герою, и едва различимо сказала:

— Хорошая работа.

Когда-то Ден рассказал Раде про эффект зловещей долины. Тогда Рада не слишком хорошо поняла, о чём речь, но Мира, сейчас казавшаяся слишком похожим на человека неживым существом, стала весьма наглядным примером. Ещё более бледная, чем обычно, с покрытым испариной лбом и покрасневшими от слёз глазами, она говорила пустым и бесцветным голосом, а её лицо не выражало ничего.

— Мирка…

— Всё хорошо.

Она отвернулась и, снова протиснувшись между охотниками, вернулась к кроватям. Подняла взгляд, с прежним безразличием осмотрев ступеньки, ведущие наверх, опустила голову и забралась в дальний угол максовского дивана, поджав ноги и обняв руками колени.

— Объясни.

Руки Макса едва заметно дрожали; голос — тоже. Бессмертный перевёл на него всё тот же печальный взгляд и улыбнулся — спокойно, умиротворяюще.

— Что именно? — зачем-то спросил он, как будто не понимая единственного, о чём сейчас думали все окружающие, и названый брат Рады дёрнулся, словно ударенный током.

— Почему ты жив? — Слова прозвучали глухо, словно выдавленные сквозь стиснутые зубы.

— Макс. — Бессмертный тяжело опустился на край кухонного дивана. — Я на самом деле бессмертный.

Макс никогда не верил в возможность такого, не верил настолько, что своими аргументами почти заставлял пошатнуться и веру Рады. Почти. Не удивительно, что невнятные ответы друга смогли его разозлить, и вид названого брата — его напряжённые плечи, слегка сгорбившаяся спина, руки с дрожащими пальцами, будто пытающимися не сжаться в кулаки, — пугал. Макс вдруг стал похож на дикого зверя, готового защищаться и нападать, и Рада не была уверена, что когда-либо видела его таким.