• Изнасилование, неразборчивость в сексе и другие причины незапланированной беременности, в результате которых мог родиться человек, – по сути, формы любви, не нашедшей иного, хорошего, выхода в раненых душах.

• Стать папой и хорошо исполнять роль отца, выполнять отцовские функции – разные вещи. Первое – движение души к продолжению рода с подходящим партнером, второе – выбор, сознательное ежедневное усилие, которому мы учимся всю жизнь.

• Что бы ни случилось в наших отношениях с папой, там всегда есть место как для плохого, так и для хорошего. Даже плохое способно научить нас чему-то. Даже маленькое хорошее дает опору в жизни. Поэтому важно искать хороший опыт и фокусироваться на нем.

«Я не могу вспомнить ничего хорошего»

В такой ситуации необходимо различать собственную травматическую историю отношений клиента с отцом и усвоенное, выученное отношение к нему. Бывает, что у клиента имеются противоречивые, можно даже сказать, конфликтующие внутриличностные части: с одной стороны – собственный опыт, желания и чувства по отношению к папе, с другой – чувства, мнения и решения, принятые под влиянием семейного окружения.

Пример подобного «раздвоения»: маленький мальчик, в ситуации развода оставшийся с мамой, говорит об отце: «Я не хочу к нему приходить, потому что он плохой», а затем горько-горько плачет.

Естественно, психика пытается справиться с конфликтом путем подавления и вытеснения противоречивой информации. Для ребенка важно бывает в какой-то момент принять решение согласиться с тем, что папа плохой, иначе конфликт становится для него непереносимым. Любой опыт, который противоречит данной установке, будет забыт, обесценен или искажен с помощью психозащитных механизмов. Но этот опыт все равно никуда не девается, даже если он спрятан за семью замками ранней детской памяти. Когда клиент утверждает, что ничего не помнит, мы уверены, что его память гарантированно хранит крупицы яркого, ценного, значимого переживания контакта с папой. Конфликт между собственным восприятием папы и навязанным извне или собственным хорошим и травматическим опытом, любовью и ненавистью также усугубляется, и его подавление стоит нам некоторых душевных сил и затрат. К тому же подавленный конфликт периодически находит выход в снах, непонятно откуда взявшихся переживаниях и реакциях, в соматических симптомах, тревожных или депрессивных состояниях и т. д.

Стоит только запустить процесс налаживания прерванного контакта – и происходят чудеса.

Хорошая новость состоит в том, что с помощью терапии клиент может получить доступ к этой отвергнутой, ресурсной части, присвоить хорошую часть своего опыта общения с отцом, на которую можно опираться. Кроме того, собственные ранние чувства и переживания, освобождаясь от запрета на их существование, получают право быть и течь свободно, в естественном устремлении ребенка к своему отцу. Поэтому мы, психологи, можем и должны проявлять некоторую настойчивость в том, чтобы снова и снова искать и находить, пусть совсем небольшие и с точки зрения клиента малозначащие моменты которыми он может с нами поделиться, переживая их заново максимально подробно.

Стоит начать, только запустить этот процесс налаживания прерванного контакта – и происходят чудеса: огромный пласт ресурсного опыта, каких-то случаев и воспоминаний вдруг поднимается и начинает разворачиваться в нынешней жизни клиента.

Мы не раз встречались с тем, как через неделю после упражнения по воскрешению из памяти положительно заряженных моментов, касающихся отношений с отцом, участники отмечали, что в их жизни стало больше мужского внимания, что «внезапно» стали налаживаться отношения с папой, начальником и другими мужскими фигурами, или вдруг начинали замечать, что партнер, оказывается, проявляет много внимания и заботы к ним.

Мы полагаем, что в их жизни все это присутствовало и раньше, но вследствие блокированного и искаженного восприятия, определенных фильтров коммуникации эта информация просто не доходила по адресу.

Как только был налажен контакт с заблокированным хорошим опытом, люди стали замечать и воспринимать целый пласт реальности, недоступный им ранее.

Травмирующие воспоминания

Перечислим события в отношениях с родителями, которые могут оказаться травмирующими:

• депривация – пренебрежение потребностями ребенка, его жизнью, здоровьем и развитием;

• эмоциональное насилие – критика, отвержение, оскорбления, угрозы;

• физическое насилие – захваты, толчки, удары, побои, нанесение физических повреждений;

• инцестуальное поведение – обсуждение с ребенком своей интимной жизни, тайны от второго супруга, для взрослых детей – требование делиться подробностями их интимной жизни; нарушение границ личного пространства (запрет закрывать двери, внезапные вторжения в комнату, ванную, уборную); сексуализированное поведение (совместный сон со взрослым ребенком, интимный характер прикосновений, скабрезные шутки); сексуальные действия (контакт с половыми органами своими или ребенка, половой акт).

Часто бывает, что ребенок не испытывает непосредственного травмирующего влияния отца, но получает его косвенно, наблюдая травматичные отношения отца с матерью, его нелицеприятное поведение в социуме и т. д.

В любом случае образ отца становится устрашающим, несущим непосредственную угрозу существованию. А значит, любая попытка вспомнить что-то хорошее может вызывать большое сопротивление, потому что грозит всколыхнуть весь болезненный опыт. К тому же хорошие воспоминания могут активизировать переживания, характерные для утраты, – шок, отрицание, гнев, печаль, ведь хорошее было потеряно, разрушено при невыносимых обстоятельствах. И чем интенсивнее был травматический опыт, чем длительнее была его протяженность во времени, тем сложнее психологу работать с хорошими воспоминаниями. В крайних случаях хороших воспоминаний может не быть вовсе, кроме факта участия отца в зачатии, однако даже за этот факт можно зацепиться для получения ресурса!

Переработка травматического опыта невозможна без предварительного накопления ресурсного опыта.

Работа с большим грузом реальных травмирующих событий строится по определенному алгоритму.

1. Признание факта травмы, ущерба, который она нанесла, называние вещей своими именами, с указаниями конкретных недопустимых действий, которые совершал отец.

2. Разделение личности отца и его поведения, когда оценивается не в целом фигура отца как ужасного или идеального, чудовища или святого, а его поступки, которые могут быть источником как хорошего опыта, так и травмы.

3. Налаживание контакта со своим хорошим опытом общения с отцом и людьми, которые его заменяли, присвоение отцовского ресурса из этих воспоминаний.

В некоторых случаях хороший опыт оказывается недоступен из-за навязанной ребенку оценки поступков отца как ужасных. Так бывает при разводе, когда эмоционально заряженная мать и ее родственники внушают ребенку, что отец их предал, бросил именно его, ребенка, вместо того чтобы объяснить случившееся как прекращение супружеских отношений родителей. При этом действия отца, даже любящего, могут подаваться как подлые, недостойные, ужасные: желание продолжать воспитание ребенка – как желание отнять его, материальная поддержка – как подачка, откуп и т. д.

Разумеется, мы не говорим о ситуациях, когда отец реально начинает преследовать мать, подкупать ребенка или настраивать его против нее – это недопустимо. Но так же недопустимо делать ребенка орудием мести или вываливать на него собственные переживания, связанные с расставанием и другими проблемами в отношениях с мужем.

Алгоритм работы с хорошими воспоминаниями при этом отличается: первым шагом в ней будет растождествление своего опыта отношений с отцом и опыта мамы или других значимых людей и возвращение к безоценочному, свободному от навязанных окружением штампов и стереотипов детскому восприятию реальности. В остальном этот алгоритм соответствует работе с реальной травмой (см. главу «Переработка травматического опыта»).