— Вы пробовали договориться?

— Мэр не смог, а я и время тратить не буду. Так или иначе, я даю вам свободу для того, чтобы вы устроили амигос горячую встречу. Напоминаю, что это не амнистия. Те, кто каким-то чудом доберется до территории Евросоюза, не получат обвинения за побег, но будут досиживать остаток срока в какой-нибудь другой тюрьме.

— Предлагаете перейти на сторону врага?

— Даже не думайте. Врагу вы нужны, если только как рабы на плантациях. Если кто-то здесь чувствовал себя чересчур комфортно, то на плантациях ему понравится. Предлагаю заниматься вашими любимыми убийствами и грабежами не по нашу сторону фронта. Еще до вечера здесь можно будет стрелять во все, что шевелится.

На этом вводные закончились, и охрана разогнала всех по камерам.

Если зона считается красной, значит, главные там охранники. Но это не отменяет иерархию среди заключенных. В Арлите самой сильной группировкой считались французы и примкнувшие к ним корсиканцы. На втором месте — сильно разобщенные итальянцы, разделенные на три основные группы. Мафия, ндрагета, каморра. Друг друга они недолюбливали и объединялись только против французов. На третьем — старые немцы и их союзники. Через сорок лет после Второй Мировой здесь еще досиживали пожизненные сроки поразительно живучие охранники концлагерей и участники массовых убийств мирного населения. Недобитые фашики ассимилировались на зоне как родные, работали на промке с немецкой добросовестностью и не провоцировали конфликты, но всегда могли постоять за себя.

Кстати, не путать с военнопленными немцами из Вермахта. Эти, немного посидев в плену, вернулись в строй и честно воевали за фатерлянд в составе Евросоюза. Во-первых, каждый человек дорог. Во-вторых, некоторые долги нельзя выплатить работой или золотом, но можно выплатить железом и кровью.

Заключенные, не входившие в главные три блока, кучковались по национальному признаку. Молодые немцы, восточные европейцы, испанцы, франкоязычные негры-христиане, негры-мусульмане, арабы, ближневосточные мусульмане и все прочие, не попавшие в эту классификацию.

В «русской камере» сидели четверо. Грабитель Колоб, террорист-подрывник Студент, убийца Тим и бухгалтер Ицхак Рабинович без уголовного погоняла.

— Что будем делать? — спросил Тим.

— Будем делать ноги, — сказал Колоб.

— Я тоже так думаю, — сказал Студент, — Здесь электронные замки. Их откроет или последний охранник, или они сработают по таймеру. Первым делом все ломанутся в арсенал.

— Французы против итальянцев, — сказал Колоб, — На месте начальника я бы сейчас посадил паханов в одну камеру, чтобы был шанс, что они договорятся.

— Французские негры сразу же захотят сбежать в город и раствориться среди других черных, — сказал Тим, — Арабы тоже. Похватают в городе что успеют и побегут в пустыню. Они, в отличие от всех остальных умеют ходить по пустыне, и них есть шанс добраться до какой-нибудь деревни на востоке.

— А немцы? — спросил Ицхак.

— Немцы точно выберут сидеть в крепости, — сказал Студент, — Они тут дольше всех. Многие не видели другого мира лет по тридцать и дольше. И у них есть старый, но настоящий боевой опыт. Не знаю, что тут лежит в арсенале, но амигос на штурме кровью умоются. Даже если они и возьмут тюрьму, немцы еще долго будут ходить как призраки по коридорам и резать всех, кто щелкает клювами.

— Если мне дадут автомат, я бы убил немцев, сколько получится, а там и умирать не стыдно.

— Нам надо сваливать, — сказал Колоб, — С немцами мы не уживемся. И с французами-итальянцами тоже.

— Куда? — спросил Студент.

— Странный вопрос. В сторону Таманрассет, конечно. Здесь одна дорога, и Агадес, очевидно, не вариант. Если проскочим на север за Таманрассет, еще лучше.

— Туда шестьсот километров. Ты уверен, что амигос не отправят отряд в ту сторону?

— Ты уверен, что мы пройдем через город, когда он останется неграм? — спросил Тим.

— Единственное, в чем я уверен, — ответил Колоб, — Так это в том, что надо бежать, а не оставаться в крепости.

— Ногами в Таманрассет не добежим, — сказал Студент.

— Весь транспорт уйдет переполненным, — сказал Ицхак, — А который не уйдет, потому что его не успели поставить на ход, тот горожане сожгут, чтобы не оставлять неграм.

— Не весь. Они не подумают про трактора и спецтехнику, которая ползет по двадцать км в час. Даже не будут заморачиваться поджигать или сливать топливо из баков.

— Наверняка не все негры останутся в городе. Они заберут весь оставшийся транспорт, способный сдвинуться с места, — сказал Колоб.

— Делим шкуру неубитого медведя, — сказал Тим, — Надо просто выскочить за периметр и бежать в сторону города, пока не пристреляется новый пулеметчик на вышке.

— Согласен, — сказал Колоб, — У кого-нибудь есть план лучше?

— Может быть, убежим не к городу, а в горы на восток? — предложил Ицхак, — В горах живут какие-то арабы.

— Точно нет, — ответил Студент, — Горы это естественный рубеж обороны. Где-то среди гор или за горами военный аэродром, их самолеты над нами взлетают и садятся. Все дороги отсюда в горы военные должны уже перекрыть или заминировать. У нас больше шансов найти в городе трактор и проехать по пустыне, насколько хватит солярки.

Двойной гудок привлек внимание заключенных, и тут же щелкнули десятки замков.

— Внимание! Все электронные замки разблокированы! — из динамиков раздался голос начальника тюрьмы явно в записи, — Открыты все двери на выход, арсенал, подсобное хозяйство, кухня. Ключи от всех замков сложены в сейфе у меня в кабинете. Через полчаса на мой телефон позвонят и скажут код. Или можете взломать его раньше.

— На выход! — скомандовал Колоб, — Все за мной! Держать строй, не теряться.

Заключенные высыпались в коридоры. Некоторые ждали указаний от паханов. Некоторые разбегались в разные стороны.

Не то, чтобы русские сильно дружили между собой, но они сидели в одной камере как раз потому, что не входили в другие группировки. Первым через коридор проталкивался крупный и широкоплечий Колоб. За ним Студент и Ицхак. Замыкал колонну Тим, известный как сильный рукопашник.

Не арсенал, не кухня и не офис, где остался телефон, с которого можно позвонить домой. Сразу на выход.

Выход из тюрьмы на волю это не тот выход, которым каждый день ходят заключенные. Они выходят работать на руднике, то есть, вне здания, но внутри периметра. На волю ведет выход из административного корпуса, и заключенные проходят им два раза в жизни. Туда и обратно. Все присутствующие проходили его один раз. Из корпуса с камерами в административный ведут проходы на трех этажах, и потребуется слишком много сил, чтобы перекрыть их все.

К выходу опоздали. Там уже драка. Не гадай, кто против кого. Если в массовой драке видны и черные и белые, значит, расклад расовый.

Кто-то из черных посчитал, что белые господа в наколках будут еще хуже, чем белые господа в погонах. Кто-то из белых посчитал, что для обороны крепости будет лучше, если не выпустить потенциальных трусов и предателей. Хоть убить на месте, чтобы они не рассказали того, чего не стоит знать снаружи. Например, насколько велик гарнизон и как устроена крепость внутри.

В Арлите строго наказывали за самодельное оружие, но бывалые сидельцы могут сделать оружие из чего угодно, даже соединив несколько легальных предметов. Вот скрученное полотенце. Вот дубинки из намоченных, спрессованных и высушенных простыней. Вот ножки от стула, на котором сидел вахтер. Розочка из выпитой им на прощание бутылки минералки. Стальной кастет, забытый в ящике стола. Сам деревянный выдвижной ящик от стола. Как дубинка он не очень, а как двуручный щит вполне. Ножи из обмотанных тряпками осколков зеркала, висевшего в бытовке охраны. Кухонный нож оттуда же. А вот из боковой двери бежит отряд с арсеналом с пожарного щита. Пожарных щитов нет в тех коридорах, где ходят арестанты, но в коридорах административного корпуса они есть.