Постепенно зверолюбы расширяли свои земли, потому что перестали помещаться в одном городе. Светлых тоже становилось больше. Немалый вклад в обе стороны вносили эльфы-странники, оставлявшие после себя по всему миру немало новых потомков. Это, с одной стороны, разбавляло кровь местных, не давая им выродиться. С другой стороны, приносило и новые знания. Да, новые полукровки, помыкавшись в иных краях и всюду встречая, чаще всего, банальную ксенофобию, вскоре переправлялись через океан и примыкали к своим сородичам.

И такие отношения, само собой, привели однажды к очень масштабной войне. Полегло с обеих сторон там народу немало, а сам город, прародина обоих народов, был разрушен. А после, когда решался вопрос о мире и всем таком, было принято решение, что в этом городе никто больше никогда из этих народов жить не будет. И в его окрестностях тоже. Именно неприкосновенность этих территорий будет гарантом взаимной безопасности. Периодически, оба народа будут выделять отряды, контролирующие, чтобы в окрестных джунглях не заселились противники, и уничтожать их, если договор нарушился. А чтобы не пересекаться, оба полуэльфийских народа покинули эти джунгли и разошлись в противоположные стороны. Так, светлые заселили окраину леса на границе саванны, им эта тропическая степь понравилась, особенно толстые деревья, и они принялись ее осваивать, постепенно превращая в искусственную рощу. Как там живут темные, на другом краю леса, Пидзуил особо не интересовался, так что и рассказать не мог.

— А что же этот отшельник? — поинтересовался я. — Он разве не является нарушением этого соглашения? Он же тут типа живет. А раз он может мне как-то помочь моих личиночных заданиях, то логично, что он считается эльфом по местным понятиям?

— Ключевое тут — принадлежность к народу. — охотно ответил бард. — И исторически сложившиеся принципы определения, кто к кому относится. А этот отшельник, он чистокровный эльф, и он странник. В нем течет кровь обоих типов истинных предков, и принято считать… В общем, если в эльфе течет кровь темных,темные его не примут частью светлого народа. И наоборот. Так что обе стороны считают отшельника СВОИМ, и не считает врагом никто. Но и примыкать он сам ни к кому не хочет, а никто и не настаивает. Вот и оставили его в покое.

— А что с ним не так? — поинтересовался я. — В других местах странников вон, вообще по закону гражданами делают. Налогообязанными. Там же ряд плюсов в них.

— Ну, у него сложный характер, и на этом даже можно было бы закончить… — опять как-то туманно ответил Пидзуил.

А дальше ему продолжить не дал возникший прямо из земли стремный зверь. Не вылезший, а вот как… Призванный. У меня гусь так из ниоткуда появляется. Не страшный зверь, а именно что стремный. Первая мысль не «а-а-а-а-а-а-а!!!», а «фу-у-у-у…». Химера какая-то. Крыса ростом с волкодава, шерсть клочками растет, а где ее нет — чешуя. Блестящая, даже словно слизкая какая-то. Да и шерсть тоже словно обхаркали и попытались по-панковски торчком поставить. На кончике хвоста кисточка, но не из шерсти, а из дикобразовых иголок.

И вот эта крыса сделала два шага в нашу сторону, поравнявшись, после чего сначала обнюхала Пидзуила, одобрительно фыркнула и кивнула, а потом обнюхала меня и недовольно, совершенно по свиному, два раза хрюкнула. В ответ на это на обломках ближайшего к нам древнего дома, скинув покров невидимости, возник новый персонаж.

Вот реально, персонаж. Словно сбежавший из какого-то стимпанка… Блин, одновременно всё не описать, а в глаза бросается буквально вся внешность! Ладно, сверху вниз. волосы. Толстые и жесткие, в отличие от обычных эльфийских, более тонких и легких, чем человеческие. Длиной десять-пятнадцать сантиметров, волосы у него были зачесаны торчком вверх. Цвет волос разный, пятнами. Но пятна симметричные. Кожа тоже была симметрично-пятнистая. Знаете, есть такой тип кожи, бело-розовый, а на солнце вместо загара покрывается кучей неровных веснушек? Вот только вместо бело-розового какой-то серо-синюшный, и такой же конопатый. На такой коже росли черные волосы, с серебристым блеском. И все это чередовалось явно светлой, когда-то белой, но сейчас загорелой кожей, с соломенно-блондинистыми волосами. Нос когда-то давно был очень явно сломан, со смещением на бок, как у Лехи Щербакова. Уши, весьма длинные и острые, были еще и тонкие. И тоже несколько раз сломаны. В переносицу вмонтированы магнитики, как позже выяснилось, а на магнитиках — легкие очки в тонкой серебряной оправе. И самое главное — глаза. Один левый, другой правый. Ладно, шучу. Правый зеленый, а левый черный. Выглядел он лет на сорок пять, плюс минус.

Рубашки на нем не было, и взгляду открывался очень сильно обезжиренный торс. Эта обезжиренность бросалась в глаза раньше развитой мускулатуры. Но не перекаченной, как у силачей в этом мире. Наверняка ловкач. И вот настолько эти мышцы облегались кожей, что его можно было вместо анатомического атласа использовать. На левом плече у чувака располагалось странное устройство. Железки были вмонтированы в основание шеи, ключицу и плечевой сустав, сверху стеклянный купол, через который виднелись какие-то шестеренки и прозрачный флакон, по форме и размеру похожий на охотничий патрон, с ярко-зеленой прозрачной жидкостью. На поясе у чувака располагался ремень-патронташ, с рядом таких же флакончиков, что и в наплечном механизме. Также, ремень держал серые штаны из плотной грубой ткани, с кожаными нашивками на коленях. Снизу штаны были заправлены в ботинки с высокими берцами на шнуровке.

Чувак был явно нетрезв, а его внимание было все уделено трапезе. Совершенно неделикатно, явно не беспокоясь об этикете, правой рукой он выковыривал застрявшее между зубов мясо, косточка от которой лежала рядом с ним на камнях руин. Левой рукой он крепко сжимал литровую бутылку из темного стекла. Закончив с чисткой зубов, он смачно рыгнул и приложился к бутылке. Крыса-переросток покосилась на него и снова хрюкнула.

— Да слышал я, куда спешим? — недовольно фыркнул Никоалматиразнатэил, химероид 9999 уровня. — Съебать решат — и хуй с ними, только рад буду. А нет, ну так их проблемы!

После чего снова приложился к бутылке.

— Никоалматиразнатэил, это я, Пидзуил! Приветствую! — помахал химероиду рукой мой спутник. — Я тут с одним новым интересным эльфом хотел тебя познакомить!

— Чего блять? — отшельник аж поперхнулся от таких слов. — Ты уши его видел? Какой нахуй эльф? Вы там в своей саванне ваще уже нахуй перегрелись?

— Он прошел проверку в зале справедливости! — совершенно искренне веря в правильность этого теста, возразил ему бард. — Я лично видел, как он призывает плющ!

— Полудурки, блять, а не полуэльфы… — хлопнув ладонью по лицу, покачал головой Никоалматиразнатэил, после чего, убрав от лица руку, посмотрел на нас. — Ну, ладно, ну прошел, от меня хули надо?

— У него, кроме растительного дара, есть дар и животный. — ответил ему Пидзуил. — А ты единственный, кто совмещает в себе подобные таланты!

— Ну так я химера, а он — мудила. — сделав «хрюк-всхрап», отшельник прочистил нос и смачно сплюнул на землю. — Тоже мне, сравнил. Я тебе уже сколько блядских лет говорю — любой хмырь и любая лярва может природной магией владеть! Потому что нет почти разницы между нами и людьми, мля…

— Ладно, пойдем отсюда. — тихо обратился ко мне бард. — Он сегодня что-то особенно не в духе.

— Ну щас, блять, ага! Собрались они! — неожиданно возмутился Никоалматиразнатэил. — В кои-то веки кого-то, кроме вашей острокороткоухой братии занесло! Щас идем ко мне, будете охуительные истории рассказывать. Как раз вино из мозгоплавов созрело! И ваще, Пиздурил… Эээ… Пид… Зу… Ил! Хочешь уйти и не поведать, где тебя лешие две недели драли?

— Так я в тюрьме сидел. — похлопал глазами бард.

— Что? Ты? В тюрьме? — расхохотался химероид и спрыгнул с крыши. — И что ты сделал? Не ту ноту сыграл? Ха-ха-ха!

— На праздник стоятка не явился. — потупил взгляд Пидзуил, а отшельник резко посерьезнел и аж присвистнул от удивления.