— Дама, кончай реветь! У всех муж дома голодный! У тебя муж где голодает: слева или справа? Слева? Поздравляю! Умрет голодным!
— Послушайте, товарищ! Все орут, а вы молчите! Не красиво! Можно подумать, вы один знаете, куда идет трамвай!
— Да, я знаю. Но вам не скажу!
— Почему?
— Вы тогда выброситесь!
— Вы меня пугаете. Куда идет этот трамвай?!
— Между нами, он идет по восьмому маршруту! Я дал вожатому доллар, он обещал подвезти!
— Как это по восьмому? Пустите, я выброшусь!
— Никто не выбросится. Двери заклинило. До кольца никто живым отсюда не выйдет!
— Дайте водителю по башке! Мы имеем право знать, куда едем!
— Если дать ему по башке, трамвай сойдет с рельсов!
— Пусть! Лучше сойти с рельсов, чем по рельсам неизвестно куда!
— Уступили бы место старушке! Бугай в кепке, я вам говорю!
— Это я-то старушка?! Да я моложе вас всех вместе взятых! Просто после вчерашнего плохо выгляжу!
— Видите: она моложе меня! С какой стати уступать место! К тому же я еду в 49-м, а бабушка в 25-м! Пусть сначала к нам в трамвай пересядет!
— Может быть, это террористы!
— В каком смысле террористы?
— Угнали трамвай — и на нем в Грецию!
— С каких это пор 49-й начал ходить в Грецию?!
— Простите, жена просила купить дрожжи. Вы не в курсе, в Греции дрожжи есть?!
— В Греции есть все! Но на 25-м вы туда никогда не доедете!
— А на 49-м?…
В это время трамвай выехал на мост. Все замерли. Направо не повернул. Половина пассажиров восторженно взвыла. И налево не повернул, тут подпрыгнула от радости вторая половина. И бросилась целовать первую.
Трамвай шел вперед, прямо, туда, куда никому не было нужно. Но все были счастливы — справедливость восторжествовала.
Бери, не бери..
— Как ты думаешь дорогой, свитер брать с собой?
— Бери.
— Тебе хорошо говорить «бери», а я в нем на юге запарюсь.
— Не бери.
— Ну днем-то жара, а вечером — прохладно. Без свитера — как пить дать простужусь и умру.
— Бери.
— Что ты заладил: «бери, не бери!» А, тебе плевать, жена умрет или нет! Хочешь от меня избавиться! Убийца!
— Солнышко, делай, как тебе удобно!
— Боже мой, такую мелочь он не может решить самостоятельно — брать жене свитер или не брать?!
— Чтоб ты сгорела! Бери!
— Пожалуй, ты прав. Чего таскать с собой лишнее, верно?
Не возьму.
Врачи
тут за углом доктор поселился — к нему не попасть! Сумасшедшие платят деньги, ночью записываются. Вплоть до драки на костылях. Лечит неизлечимое!
Каждому слово скажет ласковое, пошутит, заговорит. У него есть лекарство ото всего! Причем, что интересно, одно и то же. Каждому выписывает по таблетке три раза в день принимать регулярно до смерти. И дает упаковку на тридцать штук. Всем до смерти хватает. Причем запивать исключительно водочкой! Кто от такой щадящей медицины откажется? И больной с песней переходит с этого света на тот, не почувствовав разницы.
Есть, правда, еще один врач. Старый профессор, сорок книг написал, чего-то лауреат. С чем ни придешь, он, вместо того чтобы успокоить, головой качает, языком цокает, на часы смотрит и говорит, сколько вам осталось, с точностью до минуты.
Либо профессор предложит курс лечения года на полтора. Причем неукоснительно: того нельзя, сего нежелательно, об этом забудьте… Так проще умереть в хорошей компании, чем жить в муках! И кто к такому доктору сунется?
Диагност чертов! Естественно, к нему никого! Даже бесплатно!
Не говори, чем я болен, скажи, чем я здоров! За это никаких денег не жалко! А правду знать — дураков нет!
Семейка
Супруги Карпухины зевали у телевизора, поглаживая пуделиху по кличке Шалава.
Задумавшись о своем, не сразу сообразили, что гладят не пуделиху, а пальцы друг друга. Карпухины вздрогнули. Вадим наклонился к жене и сделал громкий чмок в шею. Лида взъерошила редкие волосы на голове мужа, положила руку ему на колено. Оба тоскливо посмотрели в сторону спальни.
«Придется заняться любовью, — подумал Вадим. — Пишут, без этого у женщин характер портится, баба стервенеет».
«Бедняга! — вздохнула Лида. — Месяц без женщины! — Говорят, мужики на стену лезут от воздержания. Мой пока по полу ходит!»
Вадим лег и зевнул так, что скрипнула челюсть:
«Завтра день сумасшедший! Выспаться бы! Ну ничего, зато потом месяц свободен!»
— Иди ко мне, королева! Я весь дрожу!
Лида скинула халатик, легла рядом.
«Фигурка до сих пор ничего! Обидно, такая баба — и уж десять лет как моя!»
Вадим привычно просунул левую руку под шею жены, правой начал искать крошечную грудь.
Лида шаловливо прикусила зубами ухо супруга. Где-то прочла — «это их возбуждает». Из уха торчали жесткие волоски. «Раньше у него волос в ухе не было. А теперь их тут больше, чем на голове. Чего-то в ухе такое есть, чего нет в голове…»
Вадим нашарил грудь жены: «Надо же так побелить потолки! Уже сыпется!»
Супруги слились в поцелуе.
«Где взять денег на новые сапоги? Этот идиот приносит копейки!» — Лида в сердцах прикусила губу мужа, он застонал:
«Черт! Как быть с Милюковым! Платить за него в ресторане или пополам? Не заплатить — обидится, заплатить — оскорбится. Как бы так оскорбить, чтобы он не обиделся…»
Вадим сжал супругу, что-то в ней хрустнуло.
— Сумасшедший! — шепнула Лида, — Не торопись.
Тут вошла пуделиха и прыгнула на кровать.
— А ну кыш отсюда! — Вадим выхватил тряпку из пасти. — Лифчик твой! Собака тащит то, что плохо лежит!
Жена взяла лифчик.
— Бессовестная собака! Накажу!
— Накажи ее, накажи! — бормотал Вадим. — Вечно эта собака припрется не вовремя. Такое настроение сбила! — Вадим с хрустом зевнул, будто раскусил кусок сахару.
— А чей это лифчик?
— Честное слово, не мой, — засыпая, буркнул Вадим.
— Проснись! Посмотри на размер! — Лида прикрыла миниатюрные прелести простыней.
Вадим понял: сон отменяется. Он с ненавистью переводил взгляд с лифчика на лицо супруги и обратно.
— Да, это не твой! Тебе до него расти и расти! — глаза Вадима вспыхнули.
— Где ты нашел эту корову-рекордистку?!
— Попрошу без истерик! Кроме верности, за десять лет ни в чем не был замечен! Напрасно машешь этим гамаком! Я с ним и рядом не лежал!
Лида носилась по комнате:
— Спасибо собаке, глаза мне открыла!
«Ничего не понимаю, — думал Вадим, — каждый раз проверяю все до волоса на подушке! А тут такая улика! Уличища! Не иначе Наташка налегке выскочила!»
Лида продолжала маршировать, выкрикивая лозунги про свою чистоту и про мужнину грязь.
— Погоди! Вчера белье гладила? Вот и разгладила!
— Я гладила утюгом, а не танком!
Вадим закурил: «Или Света? Не могут уйти в чем пришли! Шалавы!»
— Я спрашиваю, кто у тебя здесь был?
— Вспомнил! Вчера был водопроводчик!
— Не идиотничай! Спутался бы с тонкой, начитанной женщиной — нет! Отбил жену бегемота! Понятно, почему вместо филармонии тебя тянет в цирк!
Упав лицом в подушку, Лида зарыдала.
— Лапа, успокойся. Шалава приволокла чудовищный лифчик. Может, он с улицы! Женщины с таким бюстом вымерли. Успокойся!
Лида, всхлипывая, прижалась к мужу:
— Ладно, мир. А что бы подумал ты, если бы Шалава притащила чужие кальсоны?
Оба засмеялись, радуясь, что скандал позади.
Тут снова вошла Шалава, держа в зубах тряпку…
Лиза засмеялась сквозь слезы:
— Кальсоны заказывали?!
Вадим вырвал из пасти материю.
— Носок! У-у, воришка!
— Выбрось! — Лида прильнула к мужу всем телом.
