— Егор, а для тебя сегодняшний день тройной праздник. Не будем придираться к мелочам. Во-первых, ты стал не только мужем, но и отцом. Во-вторых, обрёл старшего брата. В-третьих, ты ещё в армейском строю.

— Алёнка, ты могла предположить, что Егор и Илья окажутся братьями? — улыбнулась Кристина.

— Мне это и в голову не могло прийти. С Егором мы были знакомы всего два дня. История с беременностью, с отцом, и я уже не вспоминала Егора, хотя он первые года три-четыре звонил. Ни с Ильёй, ни с Марком речи о родственниках не велись. У меня нет привычки, копаться в родословных или прошлом человека. Если он захочет, сам расскажет. В нашей семье были свои скелеты в шкафу.

— Это я знаю. Но было ещё кое-что, о чём ты мне не сказала.

— Ты о чём?

— О моём отце.

— А ты себе этот вопрос задавала?

— Задавала.

— И к какому выводу пришла?

— Я Евгения и не помню, а Саша всегда был рядом. Я и маму не осуждаю и не оправдываю. Не будь этой глупости, и меня не было. Ты о ней скучаешь?

— Нет. Тебе это покажется странным, но моя мама, которая бабушка, любила меня просто за то, что я есть, а я любила её. Твоя мама любила больше себя, и немного тебя.

— Мы решили с Сашей ничего не менять и никого в это не посвящать. Какой из него отец?

— Это ваше право, Крис. Ты главное помни, что у тебя есть я. Плохая или хорошая, но я есть и в помощи не откажу.

— Жаль, у меня нет таких подруг как у тебя, а с сестрой мне повезло.

— Знаешь, год назад, мне на глаза попалось одно стихотворение Ларисы Лебедевой. Там была двойная фамилия, но я запомнила только одну и часть самого стиха. Она звучит примерно так:

«Когда тебя не слышат — не кричи.

Не слушают — не надрывайся в споре.

Дверь не открыли — больше не стучи.

Ведь пресным никогда не станет море.

Не верят — оправданья пустой звук.

Не виноват — живи в ладу с душою.

Не лезь на дерево, коли, надломлен сук.

А ненавидят — горе не большое.

Не ценят — не навязывай себя.

Оценят, когда снова станешь нужным.

Не любят — отпусти, любя.

Что не твоё — не греет ветром южным».