Однако это не мешало сборной вколачивать шайбу за шайбой. На первой минуте игры Валерий Харламов с передачи Володи Петрова открыл счёт — 1: 0. Через три минуты Саша Якушев отдал Александру Бодунову результативную передачу и счёт стал уже 2: 0. Я же себя поймал на мысли, что сейчас смотрю обыкновенной избиение безнадёжного аутсайдера признанным фаворитом и лидером.

— Как игра? — Спросил, проходя мимо, Борис Кулагин.

— Мы с таким преимуществом даже против «Калифорния Голден Силз» не играли, — ответил я. — Хотя она слабейшая команда лиги.

— Это не они слабые, это мы сильные! — Весело заметил Кулагин.

— Спасибо надо сказать матчам с канадскими профессионалами, — буркнул я, на что второй тренер просто махнул рукой.

А на 14-ой минуте матча Борис Михайлов прекрасным разрезающим пасом вывел на пустой угол своего друга Петрова, и Владимир на радость зрителей и товарища Брежнева с соратниками, сделал счёт — 3: 0. И пока на скамейке запасных поздравляли друг друга с очередной шайбой, я подошёл к Боре Александрову, который без особой радости наблюдал за игрой.

— Что грустим?

— А на «банк» в глухом запасе вообще сидеть не весело, — хмыкнул юный гений прорыва и спросил. — Что сказали в Спорткомитете?

— Сказали, если вы этот чемпионат не выиграете, то хрен вам, а не заокеанская райская жизнь.

— Шуточки твои, Иван, со времен нисколько не изменились, — усмехнулся Боря Александров. — Ты ещё скажи, что нам в довесок к золотым медалям полагается по автомобилю марки «Москвич»?

— Насчёт автомобиля не уверен, но если вы умудритесь проиграть, то 100% дадут по шапке. — Я легонько подтолкнул нападающего в плечо. — Не унывай, ты свой шанс в сборной точно получишь. Вам против чехословаков оба раза сложно придётся, значит, состав начнут тасовать. Там и покажешь себя во всей красе.

— А чё с ВХА, глухо?

— Пока как в танке. В мае, после Кубка Стэнли, снова в Москву приеду и пойду напрямки к Брежневу. Он хоккей любит в отличие от некоторых.

— Я давно хотел тебе сказать, ты, Иван, безбашенный человек. — Боря посмотрел на меня впервые глазами не наивного юноши, а потёртого жизнью товарища. — Плохо это кончится. Вон, шамана Волкова уже посадили. К нему захотелось?

— Не каркай. Хотели бы, давно бы посадили.

Вечером после матча, который закончился со счётом — 8: 2 в пользу советской команды, я выбрался из номера гостиницы в ресторан. Ведь самолёт обратно в Нью-Йорк улетал только утром, а сидеть в номере, который в лучшем случае тянул на три звезды, не хотелось. Только вид из окна на Кремль был хорош, а в остальном типичная уездная спартанская обстановка. В принципе и сама гостиница торчала в исторической части города, словно вставной из стекла и бетона «зуб».

В ресторане же сегодня было весело. Гуляли сразу две сборные команды Швеции и Чехословакии. Шведы обмывали свою победу, а чехи заливали своё горе. Но в какой-то момент хоккеистам стало так хорошо, что уже сложно было разобрать — кто грустит, а кто веселится? Тем более компанию физически крепким и привлекательным молодым парням составляли девушки определённого рода деятельности. После перестройки про этих «ночных бабочек» начнут и песни писать, и кино снимать. А теперь я был свидетелем того, чего в СССР по определению быть не могло.

— Хэлло, — подрулила к моему столику, какая-то длинноногая симпатичная барышня и спросила. — Хау а ю?

— Айм файн, сэнк ю, — буркнул я и добавил, — я из колхоза «Путь Ильича» на симпозиум приехал, поэтому мои дела окей! А вы — учительница английского, наверное? Тоже на симпозиум?

— Можно сказать да, кое в чём я преподаватель, — отрепетированной ослепительной улыбкой стрельнула, путана и уселась напротив меня. — А деньги у тебя есть, молодой и красивый?

— А как же! Пять рублей — суточные. А вам что в школе не выдали? Или кошелёк в поезде срезали? Есть тут у меня рубля два на всякий случай. Дать?

— Придурошный, — тут же «ночная бабочка» показало второе своё лицо, которое было полно презрения к людям, живущим на одну зарплату.

После чего барышня вспорхнула и «полетела искать новое счастье» в этом уголке капитализма в самом центре столицы Советского союза. И тут же на её место прибежал защитник сборной Чехословакии Франтишек Поспишил.

— Что тебе сказали в Спорткомитете? — Спросил он на очень приличном русском языке с малозаметным акцентом.

— Идея с вашей пятёркой в будущей заокеанской команде понравилась. — Нисколько не соврал я. — Но окончательное решение будет принято только в мае.

— В мае я уже должен буду что-то сказать тренеру в «Кладно». — Покачал головой Франтишек.

— Извини, сам не понял, почему притормозили переговоры. Может из-за Леонида Ильича, который сейчас больше увлечён чемпионатом Мира, чем работой в правительстве? В общем, нужно набраться терпения и ждать.

— Очень жаль. Выпьешь с нами? Здесь прекрасное чешское пиво! — Улыбнулся неунывающий чех, напомнив сейчас чем-то моего партнёра по Чикаго вечного оптимиста Стэна Микиту.

— У меня утром самолёт в Штаты. Только прилечу и сразу на лёд. Да и вы бы поменьше гуляли, у вас же завтра матч с ФРГ.

— Мы Германию обыграем даже пьяные. — Хохотнул, пожав мне руку на прощанье, Франтишек Поспишил.

Когда я поднялся на четырнадцатый этаж в свой номер, то настроение моё, тоже немного поднялось. Наверное, насмотрелся на беззаботных чехов и шведов, и стало гораздо легче на душе. Вечно мы русские раздуваем из мухи слона. Проще надо смотреть на жизнь, как на игру, и меньше грузиться из-за мелких неприятностей. Подумаешь — притормозили переговорный процесс. Если Леонид Брежнев — категорически «за», то Михаил Суслов ему не помеха.

С такими радужными мыслями я открыл дверь комнаты, включил свет и обомлел, так как кроме меня здесь было ещё два странных человека. Два широкоплечих парня в серых плащах, чем-то смутно напоминали шпионов из кино.

— Предупреждаю, у меня разряд по боксу, — рыкнул я. — Если дёрнитесь, то полёт с четырнадцатого этажа — это будет последнее ваше воспоминание в жизни.

— Спокойно, — тот парень, что стоял поодаль вытащил красные корочки и развернул их. — С вами хотят поговорить. Это не займёт много времени.

— У меня утром самолёт, — сказал я, решив пока не дёргаться.

— Успеете, — загадочно улыбнулся второй шпион недоделанный.

«Что будет, когда эти ребятки насмотрятся „Секретных материалов“?» — думал я, когда с меня сняли чёрную повязку и оставили одного за столом в какой-то хорошо обставленной квартире.

— Шпионские страсти, мать твою. Сейчас сюда пожалует «крёстный отец» и сделает предложение, от которого я не смогу отказаться, — буркнул я себе под нос и вдруг в комнату вошёл Юрий Андропов, председатель КГБ СССР.

— Вы меня Иван извините, что пришлось вас доставить на беседу таким странным способом, — сказал он, выложив на стол толстую бумажную папку. — Иногда приходится перестраховываться. Времени у вас мало, у меня ещё меньше, поэтому перейдём к делу. Меня заинтересовала ваша идея подвести под советский хоккей экономический фундамент. Ведь «Союзгосцирк» приносит немалый доход государственной казне, а спорт ежегодно только и делает, что потребляет финансовые активы государства, которые не безграничны. Как вы считаете — это вообще осуществимо?

— Почему нет. — Пожал я плечами. — Хоккей стал прибыльным бизнесом в Канаде, когда у нас на троне сидел Николай Второй. Хоккей пережил великую депрессию и Вторую Мировую войну. А сейчас НХЛ — это лига, которая ежегодно растёт и развивается. Давно пора не изобретать велосипед, а ездить на нём, взяв пример с удачного западного аналога.

— Но ведь мы не сможем играть на чемпионатах Мира и Олимпийских играх.

— Сейчас в международной Федерации хоккея всего три сильные сборные — это наша хоккейная дружина, а так же сборные Чехословакии и Швеции. — Криво усмехнулся я. — Если разом эти три хоккейные державы узаконят профессиональный хоккей, то ИИХФ будет вынуждена пойти к нам на поклон, и допустить профессионалов до всех своих стартов. Кстати, это и так скоро произойдёт.