После финальной сирены, в нашей хоккейной раздевалке, ставшей мне за первый заокеанский сезон родным домом, я сидел без движения минут семь или восемь, скинув лишь с ног коньки. Томми Айвен бегал по комнате и обнимал всех, кто попадался ему на глаза. А тренеру Билли Рэю он, наверное, раз семь пожал обе руки.

— Джессика предлагает сходить в ресторан отметить победу в чемпионате, — уселся рядом герой матча Ваня Болдырев.

— После Монреаля сходим, — кивнул я головой. — Как хоть вы ладите? Не скучаешь по нашей холостяцкой берлоге?

— Нормально, — пожал плечами мой тезка. — Надо бы поговорить об увеличении контракта. В ВХА у Бобби Хала выходит 240 тысяч в год, даже у новичков по сотне, а у меня — слёзы.

— 150 в следующем году проси смело, ты у нас в команде четвёртый бомбардир. Только больше чем на два сезона контракт не заключай. Скоро всем гонорары поднимут.

— Где Фокса? — Прибежал с улыбкой до ушей Стэн Микита, который не производил впечатление человека отпахавшего больше тридцати минут на льду.

— Где? — Я посмотрел под всеми лавками, но своего кота не обнаружил. — Наверное, у охранников бутерброды клянчит. А зачем он тебе?

— На интервью понесу, пусть Чикаго знает своего спасителя в лицо! — Захохотал всегда весёлый и неунывающий Микитос.

— Ты им вот что скажи, — улыбнулся и я. — Если мы в этом сезоне выиграем Кубок Стэнли, то когда тебе поставят из бронзы памятник рядом с «Чикаго Стэдиум», пусть около шайбы прилепят и бронзового кота. В память об этих легендарных днях.

— А что? Отличная идея! — Загоготал капитан нашей команды.

Вечером в четверг 29-го марта в таверне Данна Финли, официальном баре «Чикаго Блэкхокс», состоялся небольшой концерт рок-группы Styx и наше празднование победы в регулярном чемпионате. Накануне в Монреале мы вырвали нужную нам ничью — 4: 4, и за два тура до конца обеспечили общее первое место. Рок музыканты лабали почти без акцента «Траву у дома», и даже я, ярый трезвенник, опрокинул парочку бокалов темного пива. Жаль, что за победу в чемпионате пока не вручали «Президентского кубка» зато мы получили хорошие премиальные и главное доказали сами себе, что в борьбе за Кубок Стэнли теперь готовы были разобрать любого соперника на запчасти.

— О чём задумался Иван? — Спросила меня подруга Лиза Савьер, когда почти весь народ весело прыгал у сцены.

— Сегодня купил билеты в Москву, вылетаю 1-го апреля. А уже 2-го буду выступать на заседании Спорткомитета.

— Это же хорошо, встретишься с друзьями. Или я чего-то не понимаю? — Посмотрела на меня подруга большими проницательными голубыми глазами.

— 2-го числа я буду должен чётко и ясно представить весь состав будущей команды для следующего сезона в ВХА, потому что там столько бумажной волокиты поднимется — не один месяц разгребать. А я уже все мозги сломал, а кроме двух пар защитников и трёх троек нападения ничего придумать не могу.

— А сколько тебе ещё нужно человек? — Заулыбалась Лиза.

— Нужен второй вратарь, за него я меньше всего беспокоюсь. В Союзе много сильных голкиперов. Но требуется ещё целая пятёрка хоккеистов высокого международного уровня.

— Иван, давай выпьем! — Подошёл ко мне защитник Билли Уайт с женой. — За дружбу народов!

Я налил себе ещё половину бокала пива и чокнулся с американцем, которого во время Суперсерии хотел отправить в больницу. Но за этот сезон Уайт несколько раз скидывал перчатки вместе со мной, чтобы защитить наших парней, поэтому стал почти что другом.

— Хорошо, — подтолкнула меня Лиза в бок, когда Билли с женой пошли выпивать дальше. — А почему тебе не набрать хоккеистов из Канады.

— За эти деньги, которые будут здесь зарабатывать парни из СССР, никто из хороших канадских мастеров играть не пойдёт. Мне проще привезти хоккеистов из Челябинска или Воскресенска.

— Таф! Давай выпьем! — Подрулил уже хорошо набравшийся мистер Томми Айвен.

— Иваныч, давай я лучше тебе вызову такси?

— Запомни Лиза, твой Иван — проклятый капиталист, — обиделся на меня генменеджер, поэтому пришлось и с ним пригубить немного пенного напитка.

А затем к нашему столику поспешили по второму кругу Стэн Микита с женой, Ваня Болдырев с подругой Джессикой, и остальные парни со своими вторыми половинками, поэтому я решил по-тихому с Лизой с этой вечеринки, где веселье уже било через край, ускользнуть. Но перед тем я двинулся в мужскую комнату, потому что пиво имеет такую особенность — оно слишком сильно «давит на клапан».

Я прошёл по неожиданно тёмному коридору ресторана, и вдруг какая-то тень метнулась ко мне. Уходя с линии атаки, я отмахнулся правым боковым и влепил этой тени точно в «бороду». К сожалению, из-за выпитого пива резкость удара вышла не та и незнакомец, который должен был отрубиться, громко ойкнул и рухнул на карачки, но быстро вскочив, бросился наутёк. Я нащупал в коридоре выключатель света и, когда загорелась лампа, то увидел на полу, брошенный незнакомцем нож. И хоть в моей голове всё ещё немного шумело, я догадался нож поднять платком и аккуратно сунуть его во внутренний карман пиджака.

«Приеду из Москвы и этими непонятками займусь с особым усердием. Я ведь не кусок мяса, чтобы в меня ножичками тыкали?» — подумал я, решив сейчас шум не поднимать.

В понедельник 2-го апреля Москва встретила меня мелким неприятным дождём. В столицу Родины из Нью-Йорка я летел 10 часов на лайнере «Boeing-707» от авиакомпании «Pan American», и на какое-то время, когда меня сморил сон, почувствовал себя в своём 2021 году. А при пробуждении я на полном серьёзе у стюардессы спросил: «Не видела ли она моего смартфона?». И даже попытался ей объяснить, что представляет собой эта полезная в быту штучка. В итоге учтивая американка, не растерялась и принесла пудреницу. Соврал, что смартфон благополучно нашёлся.

До заседания Федерации хоккея в Спорткомитете, оставалось всего пять часов, после того как я благополучно заселился в гостиницу «Интурист» на улице Горького, которую позже переименуют обратно в Тверскую. Поэтому, не теряя ни минуты, я ещё раз в блокноте написал: Вратарь — Виктор Коноваленко; защитники — Валерий Васильев и Юрий Тюрин, а так же пара Александр Рогулин и Виктор Хатулёв, первый советский хоккеист, которого на драфте НХЛ выбрала «Филадельфия Флайерз». Здоровый моих габаритов молодой парень, который лихо карьеру начнёт, но из-за распространённой околоспортивной проблемы «гранёного стакана» — плохо кончит. Я же решил дать парню шанс изменить свою судьбу.

Далее в блокнот я написал три тройки нападения — горьковскую: Владимир Ковин, Виктор Доброхотов и Александр Скворцов; тройку оборонительного плана: Сергей Солодухин, Вячеслав Солодухин и Николай Свистухин, который совсем зачах после перехода в московский «Спартак»; и наконец, первую тройку: Борис Александров, Иван Тафгаев и Валерий Харламов.

Второго вратаря и ещё одну хоккейную пятёрку я написал на другом листочке, который аккуратно спрятал во внутреннем кармане. В общем, к бою со спортивными чиновниками я был готов на все сто процентов!

К моему удивлению к 12-ти часам дня в продолговатом кабинете с длинным столом, где заседала Федерация хоккея СССР, собрались лишь одни функционеры. Почему они решили старших тренеров команд Высшей лиги «продинамить», лично мне было не совсем ясно. Возможно, чиновники не хотели выслушивать недовольный тренерский цех страны, у которого задарма отнимали лучших хоккеистов. А возможно имелась и другая причина, которую я скоро должен был узнать.

И когда я вошёл в кабинет, то во главе стола сидел Андрей Старовойтов, глава федерации хоккея, по правую руку — Валентин Лукич Сыч, начальник управления зимних видов спорта, по левую — горластый Виталий Смирнов, заместитель главы Спорткомитета. Сам же глава Спорткомитета — Сергей Павлов, расположился поближе к моей противоположной стороне длинного тола. Присутствовали здесь фигуры и повесомее: Александр Яковлев из отдела пропаганды, человек «серого кардинала Кремля» Михаила Суслова; и Михаил Зимянин, который курировал вопросы спорта в самом ЦК. Именно от Яковлева и Зимянина зависело окончательное решение по проекту «Советская команда в ВХА». Как они наверх доложат, так тому и быть.