— А необычным, значит, можно?

— Прежде, чем мы продолжим нашу беседу, я должен принять у вас обет, Нимис.

Серебряная табличка.

«Примите обет сохранения тайны и выслушайте епископа Нимского».

Да с удовольствием! Серебряные квесты — это ведь даже круче малахитовых, если я ничего не путаю. А еще говорят, что в Альтрауме сложно получить хорошие квесты. Некоторым, вон, достаточно из дома выйти.

— Вы должны кровью капнуть на этот пергамент.

«Я обязуюсь никому и никогда не рассказывать о том, что случится этой ночью, и о том, что находится в подземелье нимского Храма трех Великих».

— Не, — сказал я. — слишком размывчато. Эта ночь — длинная, арестовали меня, например, уже ночью, на глазах у служителей таверны. Значит, мне придется, вероятнее всего, говорить об этом аресте хотя бы со своим слугой. Или вот: с вами же, насколько я понимаю, мне придется сегодня еще общаться? То есть, если я вам скажу «я принял обет» — то тут же этим его и нарушу? Так дело не пойдет. Договоры, тем более подписываемые кровью, надо составлять аккуратнее.

Епископ удивленно поднял брови, но кивнул и положил на пергамент растопыренную пятерню. Чернила тут же засветились, потекли и вскоре новые буквы перестроились в новом порядке. Вот у кого с каллиграфией, надо понимать, никаких проблем нет.

«Я обязуюсь хранить в тайне поклонение Гро-Але в нимском Храме трех Великих и мое участие в ритуале открытия алтаря Богини Крови.»

— О! — сказал я. — Даже так?

Про Гро-Алу я знал мало, но, кажется, за возведение ее алтарей в Империи полагалась смертная казнь немедленно. Богиня любила свежую красную кровь… в общем, на этом мои обширные знания о ней заканчивались.

— Гро-Ала — такая же богиня жизни, как и ее сестры, Церра и Амалея. Но жизнь, это не только победительные злаки, прекрасные животные и смеющиеся дети. Жизнь — это прорастание зерна в дерьме и прахе, это вывернутые утробы, это залитые кровью родильные постели. Амалея живет у тебя здесь, — епископ указал на мой лоб, — Церра — тут, — следующий жест был в сторону желудка, я надеюсь, — но Гро-Ала кипит в твоих жилах.

— Тогда почему она темная и запретная?

— Потому что дуракам нельзя давать в руки меч, они им порежутся. Магия крови слишком сильна и опасна, ею можно творить поистине ужасные дела. Но и игнорирование ее — огромная ошибка, да… Тайное поклонение избранных помогает поддерживать равновесие и дает Империи и эту силу — силу, без которой Империя не сможет выстоять.

— То есть, император, надо понимать, в курсе?

— Обет молчания предлагался не тебе одному, мальчик.

— Хорошо, а если я нарушу обет — что со мной будет?

— Ты лишишься веры и боги возненавидят тебя.

— То есть, я потеряю навык религиозного служения и репутация со всеми богами у меня упадет ниже плинтуса?

— Можно сформулировать это и так.

Да, рискованное, конечно, обещание. Так-то я трепло, могу и разболтать ненароком и не подумав. А с другой стороны — куда деваться, квест-то я принял. А отказ от принятых квестов влечет нешуточные штрафы, как я знаю, тем более квест — серебряный.

— Ладно, — вздохнул я, достал ножик, порезал палец и прижал его к пергаменту.

Как только кровавый вытянутый отпечаток украсил шероховатую поверхность пергамента, тот вспыхнул и сгорел синим пламенем, не оставив на полированном столе даже пепла.

— Хорошо, — сказал епископ, откинувшись на спинку скамейки. — Тебя, я вижу, переполняет рой нетерпеливых вопросов, юноша.

Если он меня и переполнял, то я, видимо, очень нечувствителен к своему внутреннему миру.

— Силы темных богов ужасны и непостижимы для человеческой расы, но люди не были бы людьми, если бы не пытались использовать то, что они не в силах понять. Кощунственная магия крови очень, очень сильна и соблазнительна для слабых телом и духом. Гро-Ала щедра к свои последователям, в поверхностном контакте с ними она проста и прямолинейна, как купчиха: все имеет цену крови, и для этой цены нет ничего невозможного. Почти ничего. Мистический, закрытый план этой торговли непонятен ни северному дикарю, режущему связанных пленников на камне крови, ни крестьянину, которой украдкой плещет на старый булыжник у дороги ковшик крови после убоя свиньи. Они оба просто получают то, чего желают: боевую мощь или плодородие грядок. Но что есть кровь по сути своей? Кровь — это прибежище духа, и, жертвуя Гро-Але тела, они жертвуют ей и часть духовной силы жертв — принимая на себя проклятье убиенных. И в конечном счете за все придется заплатить, однажды тяжесть этого проклятья станет так велика, что настанет страшная расплата.

— Воин сам напорется на свой меч? А у крестьянина передохнет вся скотина? Потому что обиженные духи соберутся вместе, накопят сил и напакостят?

— Такое тоже бывает, но это малая плата. Страшнее другое — полная потеря своей души. Когда человек исчезает и превращается в слепой истукан, управляемый чужим духом.

— Непись может превратиться в моба, в скрипт? Епископ вздохнул.

— Я понимаю, что это для тебя — сложные материи…

— Нет! Не сложные! Мне очень интересно, а обратное может случиться? Ну, чтобы истукан превратился в живого человека. И как вообще можно их друг от друга отличить точно? То есть, я вижу, скажем, что в инстах — мобы, а в городах — неписи, но где точная грань? Мобы бессмертны, они возрождаются, но у них нет свободы воли, они делают то, что им прописано, а непись можно убить, но он растет, развивается и действует самостоятельно, да?

— Ты говоришь смешным чужим языком о вещах, о которых лучшие умы размышляли тысячелетиями. Чем человек отличается от духа, беса, нечисти, населяющих этот мир или сбегаюших в него из своих проклятых царств? Тем что в нем есть цельная душа, разум и свобода воли.

— А в духе может все это появиться? Ну, если он будет очень хорошим, правильным духом, например. Епископ усмехнулся.

— «Сказка о благочестивом привидении» — любимая книжка детей, но мы уже не дети и понимаем, насколько сложна и недоступна пониманию изнанка бытия. Нам даны простые заповеди, но даже им следовать мы не в состоянии, а уж постигать непостигаемое…сын мой, иногда блуд ума хуже блуда тела! Вернемся лучше к тому, что тебе предстоит.

— А что мне предстоит?

Епископ перешел на более деловой тон.

— Открытое служение темным богам в Империи под запретом, ибо оно таит в себе великие опасности для порядка и процветания страны. И до Империи были властители, которые беспощадно выжигали эту заразу на своей земле. Увы, но полностью очистив свои земли от скверны, они становились легкой добычей тех, кто истово служил темным, ибо темные могут наделять страшной силой. Чистые царства рушились, святые земли превращались в поля смерти и смрада под пятой завоевателей, увешанных черепами и вымазанных кровью жертв. Поэтому сейчас существует некоторое равновесие. Да, никто не позволит проводить на улице кровавых празднеств в честь Гро-Алы или тешить видом порока демонов Бусбиара, однако если воин идет по этому пути — что же, это его выбор и его судьба. Демонологи и маги крови, суккубы и кровавые жнецы — все могут служить Империи и Великим богам, соблюдая ряд ограничений и правил. Лишь открытое служение Неназываемому находится под полным запретом.

Ага, то-то некромантов и прочих служителей смерти среди игроков — как собак. Хотя, наверное, неписи не видят этих классов.

— Еще мой предшественник получил предписание открыть в городе алтарь Гро-Алы. Разумеется, в тайном и освященном месте, о котором знают лишь те, кто допущен к ее мистериям. Увы, он не смог справиться с поручением. Обычно алтари богини так стары, что в городах вокруг них нет ни одного камня который мог бы вспомнить день создания алтаря. Видимо, тогда в людях было больше огня веры и жертвенности. Наш же алтарь готов уже десятки лет — и до сих пор закрыт.

— Почему?

— Тебе же приходилось создавать примитивные алтари, полагаю? Что является последним шагом создания?