«Проведите в одиночку ночь в проклятом храме и выясните, что там случилось»

Бронзовый квест всего-навсего. Ладно, соглашаюсь, квест явно по моей специальности. Попросил Гуса ко мне прислать — стражники за мной так и ходили, боялись, видимо, что сбегу, а сам пошел смотреть на храм. Крыши новой на нем, кстати, уже не было — она рядом валялась, по бревнышку растасканная, местные жители решили, что в ней все дело и, похоже, ошиблись.

Храм без крыши внутри смотрелся нестрашно: чисто хлев заброшенный. Каменный идол Гериля, правда, был ликом темен и нехорош, я велел стражника прислать кого-то статую отмыть, и алтарь заодно — а то камень весь птицами загажен, непорядок.

Под моим надзором из мыльной лохани тряпками бога ремесла омыли — но приятнее он после купания не стал. Зубы длинные и острые, на щите знаки мрачноватые, глаза красным словно светятся — вроде, гранит в этом месте багровеет, как специально. Расспросил стражников — не поменялся ли идол, нет, говорят, всегда такой, кажись, был, только раньше не мыли.

Ладно, будем надеяться, что разработчики Альтраума Гоголя читали и им вдохновлялись, хотя ночевка в проклятых храмах во многих мифах встречается.

Но будем действовать по гоголевским рецептам. Что там по снаряжению требуется? Свечи, вроде, молитвенник, ну, «Песнь» сойдет, и мел.

— Да нет у нас никакого мела, — удивился бцргомистр. — откуда у нас мел?

Ну да, детей тут в школах не учат, в деревнях, по крайней мере, школьных досок я не видел. Деревья здесь, вроде, тоже не белят.

— Мел нужен, чтобы круг начертить.

— А чернила не подойдут?

— Не знаю.

— Если круг от нежити, — сказал один из стражников, — то его маком сыплют. Нежить через мак переступить не может, смущает он ее.

— Да, — кивнул бургомистр, — это правда. Это все знают.

— Ладно, — пожал я плечами, — давайте мак, хотя это отступление от канона.

Мак нашли у булочника — небольшой мешочек. Я на всякий случай еще и чернил все же взял. И соль у меня собой была — солью тоже круг насыплю, она в таких легендах тоже упоминается. Гус пообещал быть настороже неподалеку — если я вдруг стану орать и звать на помощь, то он прибежит туда со своим багром, которым он мне спрутов помогает успокаивать. Спокойнее, конечно, было бы с Гусом в храм пойти ночевать — но квест требует быть одному.

Выспался я до вечера в гостевой комнате в трактире, закусил холодной гусятиной с кашей, налил в бутылку какого-то сладкого отвара местного, ибо чая у них не было, и пока сумерки совсем не сгустились — отправился в храм. По дороге мерещилось всякое из кустов и из травы — все-таки мама недаром всю жизнь говорила, что я нервный и впечатлительный.

Круги выводил старательно — большие и ровные, сперва чернилами, потом солью, тут уже пожалел, что такие большие круги начал делать — соли еле хватило. Маком уж небольшой кружок вокруг себя отсыпал, его в мешочке совсем немного было. Сел на принесенный табурет, поставил высокую держалку для свечи, воткнул на ее железное острие пахучий толстый цилиндрик из желтого воска — до утра хватить должно. Свечу зажег и принялся читать вслух «Чистую Молитву Хвалы» — эта абракадабра на двадцать страниц, а как закончу, так сначала начну.

'Истинно, как свет, как конь, проходит сквозь и на,

Слово из сердца рождается зерном точит сомнение,

Приди, успокоение прохладной ладони, горячей слезы…'

Хотелось грешить на автоперевод, но вся прочая книжка более или менее нормальным языком написана. Видимо, кто-то из авторов Lesto поэтический дар в себе почуял. Хотя, кто знает, может эту книгу и неписи сочиняли. Например, сама богиня данное творение верному почитателю какому-нибудь надиктовала.

Тут я понял, что в храме ощутимо пахнет смрадом. Пламя свечи затряслось, заметалось, как огненный заяц. На полоске моих жизней загорелся ярко дебафф «Паника».

Интересно эти дебаффы действуют. Головой я знаю, что липкий ледяной ужас, растекающийся по моей спине — это фикция, внушенная реакция, никакого отношения к реальности не имеющая. С другой стороны, а что у меня вообще имеет отношение к реальности? Мне сейчас главное зайцем не завизжать и не начать по углам метаться. Ну да, страшно. Слов нет, до чего страшно. И постукивает сзади чем-то мягонько и ужасненько, словно бы гнилой костью по камню. И не то звук, не то сквознячок тоненько тянет… «сссс».

Но я могу обернуться. Я — это воля и разум. Я сейчас перестану сипеть сдавленно, а спокойно обернусь через плечо. Или даже нет: я с табуретки встану и резко развернусь. И вот подсвечник еще этот за ногу возьму — буду им отмахиваться, если что.

«Если что» висело на стене у двери вниз головой. Это был большой голый мертвый человек, светившийся тусклым синим светом в тех местах, где его мокрая кожа треснула. Висел он, как паук, растопырив ноги и руки, и принюхивался, ворочая приподнятой башкой. Глаза мутными бельмами выпирали из черных глазниц, нос сопел двумя костяными дырами.

Больше всего хотелось потерять сознание, но я был уже опытный игрок, поэтому лишь тоненько икнул и застыл.

«Голодный». Красный ник. И никакой больше информации.

В подобной ситуации Хома Брут, кажется, продолжал отчаянно читать молитвы, стараясь не глядеть в сторону собирающейся нечисти. Смелый человек, он-то не знал, что в случае чего окажется на уютном сельском кладбище живехоньким через полчаса. Хотя он верующий был, кто его знает, чего он там ожидал. И «Паники» на нем не висело. А я внутренне был спокоен как скала, но вот внешне меня трясло так, что я бы на пол рухнул, если бы не позабыл, как нужно сгибать колени.

Синий покойник хлюпнул носом и слепо уставился в мою сторону. После чего пополз вниз по стене — смотреть на это было ужасно, потому что людям так двигаться нельзя и невозможно.

— Гус! — жалким шепотом просипел я. И тут же устыдился. Гус — непись, его тут и убить с концами может, возродится потом какой-нибудь гадостью типа этой.

— Уйди!- сказал я мертвецу.

Тот полз, как змея с ногами, периодически застывая и ворочая по-вараньи шеей. Полз он строго ко мне, а я мог только с ужасом и отвращением взирать на мокрое разлагающееся тело. Чернила и соль он прошел, не заметив никаких пограничных кругов, и вонь, сопровождающая его, уже вызывала такую тошноту, что она даже местами перекрывала страх. Облизывая длинным черным языком синие губы, труп понюхал мак и чихнул, разметав мельчайшие семена по полу.

— Уйди! — пискнул я снова, трясущимися руками схватил подсвечник и с размаха ударил по чудовищу.

Подсвечник грохнул по полу, пройдя сквозь синее тело трупа и не встретив никакого сопротивления. Я снова поднял железную палку и опять попытался пронзить врага. А он прыгнул на меня.

И пролетел насквозь, шлепнувшись в нескольких метрах от места моего жуткого молитвенного стояния. Какое-то время мы с трупом все еще пытались не замечать очевидного: я пытался прищучить его подсвечником, каждый раз бесплодно рассекая вонючий воздух, а он прыгал сквозь меня, как цирковой лев сквозь обруч.

Хуже всего, что паника так никуда и не делась.

«Сопротивление страху +1»

Ага. Вот только и это не больно-то помогло.

И тут раздался хриплый крик петуха. Как быстро и кошмарно пролетела ночь…

Труп застыл, взвыл, быстро заработал когтистыми лапами, задом вперед взлетел по стене и провалился через разобранную крышу. После чего меня отпустило, и я, наконец, плюхнулся на свои разоренные и бесполезные защитные круги. А петух продолжал вопить — он кукарекал, хрипел, кудахтал и практически мяукал. Слушать этот концерт мне в конце концов надоело, и я, собравшись с духом, вышел из храма.

В ярком свете лун в конце дорожки стояла долговязая фигура, в руках которой бился вопящий птицеобразный, махающий крыльями силуэт.

— Я смотрю, синим мигает, и ты чего-то кричишь, ну, еще с вечера присмотрел курятник, снял кочета и начал ему перья из хвоста драть: нечисть-то петушиного крика не любит. Помогло хоть?