Вздохнув, Игорь Михайлович взял кисть царя и чуть сжал ее в пальцах.

— Прощай, отец. И спасибо тебе за все, что ты сделал для страны, — произнес цесаревич. — Знай, что я сделаю все, чтобы ты мог бы и дальше мной гордиться. Я приложу для этого все свои силы. Обещаю.

Поднявшись на ноги, Игорь Михайлович покинул палату, не оборачиваясь. Ни один показатель на многочисленных мониторах не изменился, пока звучал голос наследника престола. Ни один мускул в теле государя не дрогнул, отозвавшись на слова.

Михаил II был уже мертв. А на койке оставалась лишь пустая оболочка.

* * *

Красноярск, главный зал ратуши. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.

Зал был заполнен так, что некоторым не хватило расставленных стульев, и теперь гости вынуждены были стоять. Впрочем, никто не посмел жаловаться — слишком интересно было журналистом, слишком хотелось первыми засвидетельствовать сенсацию и объявить о ней лично.

Нестор Петрович шагал рядом со мной, держа в руках толстую папку. Боярин Островерхов демонстративно не обращал внимания на корреспондентов. Градоначальник Красноярска смотрел строго перед собой до тех пор, пока мы не подошли к предназначенной для нас сцене.

— Прошу, Дмитрий Алексеевич, — произнес он, выдвигая мне стул.

— Благодарю, Нестор Петрович, — ответил я, занимая место.

Сотрудники уже все подготовили к пресс-конференции. На длинном столе, за который сейчас садились бояре Красноярского княжества, оказавшиеся сегодня в столице, расставили микрофоны, установили таблички с именами и указанием должностей. Естественно, не обошлось без напитков для каждого.

Пока я ждал, когда все займут свои места, листал папку, принесенную Нестором Петровичем. Статистические данные по городу, прогнозы специалистов, предложения по улучшению инфраструктуры княжества. Что-то я подписывал сразу, что-то откладывал в сторону.

Боярин Островерхов сразу же сортировал документы согласно моим пометкам — на доработку, сразу в архив, а что-то и вовсе выбросить. Я вернул ему папку, когда закончил просматривать документы. И только после этого повернулся к заполненному людьми залу.

— Итак, господа, — включив свой микрофон, заговорил я. — Долго говорить не стану, вы все и так знаете, какой успех совершило Русское царство в Красноярском княжестве. Благодаря совместным усилиям сразу ряда научных организаций нам удалось создать принтер, который печатает универсальные сердца. Первая такая операция уже проведена, и признана успешной.

Я сделал паузу, оглядывая молчащих журналистов.

— Успех этот позволяет сделать огромный шаг вперед для медицины нашей страны, — произнес я. — Сразу поясню, что это значит — для тех, кто не разбирается в теме. Эта операция по трансплантации универсального сердца стала первой в мире. Единственный близкий аналог — установка аугментации от корпорации «Армтек».

Заметив пару поднятых рук в зале, я продолжил речь:

— В чем разница между этими двумя технологиями? — задал я вопрос, и тут же пояснил: — Аугментация в этом случае это всегда огромный риск отторжения. Потому что речь идет не об органе, а о крайне сложном и высокотехнологичном устройстве. Искусственное сердце, предлагаемое корпорацией «Армтек», это машина, фактически насос, который перекачивает кровь в теле пациента. И как любой прибор, он требует не только особых условий использования для владельца, но и сложного технического обслуживания. И чем старше такое сердце, тем чаще придется его чинить. Как вы понимаете, это означает, что однажды обратившись в корпорацию, пациент оказывается до конца своих дней обязан оставаться клиентом корпорации. Иначе его жизнь будет крайне короткой.

Я взял паузу, чтобы глотнуть воды. За это время в зале, кажется, даже не вздохнул никто.

— Сердце, которое изготовил наш принтер, — продолжил я, — это полноценный орган, который полностью соответствует требованиям организма. После пересадки нашего сердца не будет никакого отторжения, пациенту не придется жить на иммунодепрессантах, чтобы собственный организм не повредил чужеродное тело. Также наше сердце может расти вместе с пациентом, как любой другой орган, это не машина, это действительно часть человеческого тела, такая же естественная, как и то сердце, которое оказалось повреждено. Операция, которую провел один из лучших хирургов Русского царства, Булат Дамирович Ахметшин, была проведена на ребенке, попавшем в аварию. Когда закончится послеоперационный период, в жизни мальчика ничего не изменится — она будет полноценной, без дополнительных лекарств, ограничений или других проблем.

Вздохнув, я оглядел собравшихся в главном зале ратуши журналистов.

— В дальнейшем распространением универсальных сердец, как и прочих наших последних технологий в сфере здравоохранения, будет заниматься фонд «Сибирское здоровье», — объявил я. — Условия получения его помощи можно уточнить в самом фонде. Пока что я готов анонсировать, что к концу года наш принтер сможет печатать любой человеческий орган на выбор. А это в свою очередь означает, что в Русском царстве больше не будет людей, ожидающих очереди на пересадку чего бы то ни было. Отныне любая трансплантация будет вопросом нескольких часов. Это огромный успех и сотни тысяч спасенных жизней и не разрушенных судеб ежегодно. А теперь задавайте свои вопросы.

Германский рейх, Берлин, кабинет генерального директора корпорации «Армтек».

— Доктор, объясните мне, — произнес сидящий в кресле мужчина с волевым лицом и седыми волосами, — как так получилось, что обладая всеми преимуществами корпорации международного уровня, «Армтек» проигрывает по всем статьям одному сопляку из варварской Московии?

Хайер, тоже смотревший повтор выступления Дмитрия Алексеевича Романова, взглянул на генерального директора без всякого пиетета перед должностью собеседника. До недавнего времени доктору приказывали люди куда более высокого положения, чем этот прорвавшийся с низов «Армтек» управленец.

— Полагаю, потому что за его плечами стоит вся совокупная мощь Русского царства, — ответил доктор Хайер, садясь в кресло напротив хозяина кабинета. — Мы же постоянно подвергаемся нападкам со стороны правительственных структур за негуманные исследования, наши предприятия то и дело взрывают разные военные организации. И я уже не говорю о такой простой вещи, как финансирование. До того момента, пока с нами сотрудничал граф Тюрингии, я мог себе позволить нормально развивать только кибернетику. Сколько проектов, которые могли вывести нас вперед, было сочтено не выгодными для корпорации, Александр?

Генеральный директор улыбнулся.

— Не нужно валить на меня все проблемы, которые перешли нам по наследству от предыдущих управляющих, — заметил он. — Я не ругаться с вами собираюсь. А разобраться, где у нас конкретно затруднения. Вместе поймем, как их решить, и начнем реализовывать наш потенциал. Не дело, когда какой-то мальчишка превосходит лучшую корпорацию на Земле всего лишь из-за того, что у его рода полно денег, а тетка была женой правителя.

Доктор Хайер улыбнулся.

— Боюсь, все не так просто, Александр, — заговорил он вкрадчивым тоном. — Технологии, которые продвигает князь Романов — это потомки наших разработок. Все, что сделал Дмитрий Романов, это довел их до ума. Улучшил, как не смогли в корпорации «Армтек». Мы не можем бороться с собственными технологиями, это бессмысленно. Кроме того, не забывайте, что князь Романов не выпускает сотни тысяч единиц каждого продукта. Ему не нужно тратить время на поиски того, кто купит его товар. Интересы Дмитрия Романова лежат в сугубо прикладной плоскости. Деньги у него есть, и выгода его не интересует, хотя, как я знаю, состояние рода Романовых за последний год резко возросло, да и количество княжеств из одного превратилось в четыре.

Александр откинулся на спинку своего кресла и покрутился на нем, обдумывая слова доктора. Мнению профессионала, который практически стоял у истоков корпорации, оспаривать было глупо. Однако в сказанном было кое-что, за что генеральный директор счел нужным ухватиться.