− Куда ты хочешь сходить? – спросил Дэн.
− В гастроном, − ответила я.
И мы пошли в гастроном, купили «колу» и чипсы. Я не знала, какие брать.
−Я ела чипсы один раз в жизни.
И я рассказала Дэну, что травы – это мой бзик, рассказала о гимнастике, о мамином опоздании и Максе (об избиении я ничего не рассказала), и о том, как после случая с чипсами, мама каждый вечер перед сном вместо сказок Гауфа стала читать мне книгу «Фармакология», книжку «Как действуют лекарства внутри нас» и книжицу «Лечебница на подоконнике», а также разнообразные брошюрки о химических элементах и газетные вырезки о биодобавках. У мамы много старых газет в файлах. И много книг по очищению организма. По йоге много. Ну и по лечебным травам, которые в лесах-полях, а не на подоконнике. Я рассказала Дэну и о Пропане Ивановне.
Я готовлюсь, точнее – готовилась, поступать на химический факультет. Я занимаюсь, точнее − занималась с репетитором: дочкой известного химика Макарова-Землянского. Пропана Ивановна из Москвы уехала, когда её машина сбила на «зебре». О машине только мы знаем, а всем любопытным Пропана Ивановна говорит, что в Москве «смог, грязь, чад и творога нет хорошего», поэтому она и перебралась в Мирошев. Пропана Ивановна кружок «Юный химик» ведёт у нас в ДК «Октябрь». Это удивительная женщина. Она сама делает кремы для лица, сама перегоняет17 эфирные масла (сырьё ей собираем мы с мамой). А как Пропана Ивановна объясняет! Я к ней в химический кружок с третьего класса ходить стала. Когда я училась в шестом классе, ЕГЭ ввели. И в тот год у папиных сослуживцев дети «пролетели» на юридический. Мама испугалась страшно. Папа ходил ошарашенный. Стало ясно, что для того, чтобы отлично сдать ЕГЭ, нужен репетитор. Мама месяц уговаривала Пропану Ивановну со мной заниматься. Но Пропана Ивановна отказывалась и отказывалась, утверждая, что «дураков натаскивать на дурацкий ЕГЭ она не умеет». Осенило папу. Точнее так. Мама попросила папу проверить в больничке18 медицинскую карту Пропаны Ивановны:
− Ходит с палкой – посмотри: не суставы ли. От суставов я бы ей и обёртывания организовала, и противовоспалительные антиартритные мази на прополисе приготовила бы.
− О чём ты, Инга, − отмахивался папа. – Она же химик. Она в лекарствах и травах больше твоего сечёт.
Но всё-таки в больничку папа сходил, карту с главврачом пролистал и с кем-то в больничке проконсультировался. У Пропаны Ивановны оказался – оперированный мениск. А от мениска всегда прописывают бассейн. Папа был тогда ещё в УВД и у них был сигнал: бассейн заминирован. Всех эвакуировали, здание бассейна прочесали, телефонного хулигана не нашли, а папа тогда же договорился и оформил Пропане Ивановне абонемент. И, ничего не сказав, ни мне, ни маме, поехал в ДК к Пропане Ивановне. Впихнул этот абонемент. За бассейн и такси туда-обратно Пропана Ивановна согласилась учить меня. Сейчас, спустя пять лет, она без палочки в помещении ходить стала. Вода есть вода. Вода – это спасение. Но в бассейне можно грибком заразиться.
Анализ на грибок – это просто, всего лишь микроскопия19. У нас в Мирошеве в больнице делают соскоб и везут в областной диспансер, хотя всего-то надо под микроскопом смотреть. Поэтому мы с Пропаной Ивановной просто для себя делаем свои дерматологические анализы в лаборатории. Это не интересно, потому что спор и почкующих дрожжевых клеток мы у себя не обнаруживали. И я, и она после бассейна мажем стопы антимикотиком20. Да и вообще – я боюсь, если честно выращивать колонию грибов. Они – живые, эти грибы. Я в учебнике только раз их фотографии рассматривала, мне грибы не понравились, они – страшные. Пропана Ивановна говорит, что это – непрофессионально. И просто преступление, если учесть, что я потом собираюсь быть криминалистом. Но я всё равно пролистываю страницы. Мне до криминалиста долго ещё, и далеко. Я кровь изучать люблю, с кровью всё намного сложнее и интереснее, и нет ничего страшного. И всегда можно свою же кровь тщательно изучить, а не картинки листать. Может, если бы какой микоз ко мне привязался, он бы мне тоже родным стал, и я его с удовольствием в колонии взращивала и наблюдала21? Но когда папа мне рассказывает, каких запущенных бездомных подбирают у кремля, мне становится нехорошо. Привозят бомжей в УВД, с них – опарыши сыплются. Там ни микроскоп не нужен, ни лаборатория. Там людей элементарно надо вымыть и лечить. Я говорю папе: «Это вообще не мой профиль!» А папа спорит, он вообще хочет, чтобы я в медицинский универ шла, а не просто на химический факультет. Папа хочет, чтобы я патологоанатомом стала. Но это в наши с мамой планы не входит.
Пропана Ивановна не ожидала, что я такая «способная и увлечённая». Это маму удивляло и обижало, мама говорила:
− С третьего класса в кружок к этой хромой химичке ходим, а она о твоих способностях не догадывалась! Что же это за педагог?!
Педагог Пропана Ивановна − отличный. Просто она считает: сейчас «дети поглупели», «все люди деградировали» и не стоит «пытаться тянуть за уши» − натаскивать то есть. Она мне призналась, что не могла даже предположить, что в Мирошеве живёт такая заинтересованная семья. Пропана Ивановна говорит, что тут всё сошлось: сбор и заготовка лекарственных трав приучили меня с детства к наблюдению за изменениями веса и физико-химического состава вещества, обычно же дети уверены что «всё в мире – константа». С другой стороны − опасная профессия отца, его работа в отделе по борьбе с наркотиками, проиллюстрировали мне на конкретных примерах, как «полезное химическое сырьё или бесценное готовое вещество или лекарство могут превратится во вселенское зло: в губительный яд, видоизменяющий, а то вовсе уничтожающий популяции человечества».
Пропана Ивановна не только теоретической химии меня учила и лабораторные проводила, она и этикету меня учила, в смысле – воспитанному поведению. Я раньше резковатая была в движениях. Мне и на танцах замечание делали.
Счастье. Во вторник и в четверг сразу после школы я шла к репетитору. Мы пили мамин травяной чай, ели кашу с тушёнкой. Я обожала эти дни. Консервированное мясо – это яд. Йоны металлов − реакции окисления опасны для здоровья. Мы прекрасно это знали, но всегда ели на обед кашу с тушёнкой, потому что вкусно и сытно. Единственный человек, по которому я сейчас очень скучаю – это Пропана Ивановна. Она – кандидат химических наук, но тренировочные тесты ЕГЭ в интернете написала не стопроцентно. Она ещё и поэтому отказывалась меня готовить. Она много раз тесты в сети проходила и считала, что там все задачи решаемые, тем более что на проверке она не ограничивала меня во времени. Ведь время – вот основная причина завала ЕГЭ и олимпиад. Было бы у меня шесть часов, ну хотя бы пять, я бы всё верно решила, все мудрёные задачи по реакциям замещения и критической массе вещества, все объяснения правильно оформила, с черновика переписала и ни одной ошибки бы не сделала. А так – ошибусь и всегда кажется: может, в интернете программы с ошибками? На самом деле Пропана Ивановна тесты ненавидит, мы с ней тесты-то проходим на время, она засекает, она знает, что я медлительная, а для олимпиадных задач мы по старинке занимаемся… занимались, в том числе по вузовским учебникам её отца. В книгах всё – пометки, пометки… фиолетовыми чернилами. Пропана Ивановна говорит, что у её отца была очень дорогая перьевая ручка.
Я – отличница, пусть и туплю иногда, меня часто как бы клинит, стопорит. Я собираюсь, концентрируюсь, могу и подышать глубоко по возможности незаметно – чтобы кислород клетки мозга насытил. И часто – озарение. На самом деле, как нетрудно догадаться, я хорошо только по химии, в остальном – по верхам, особенно матеша. Я матешу пишу на 80- 90, больше я не получу никогда. Как говорит Дэн… говорил… Между девяноста и ста – пропасть. Кажется всего-то десять баллов. А это разница в интеллекте глобальная. Но я и не претендую. Я тащу главное – к чему душа лежит (с подачи семьи, меня так убедили) и что мне реально по жизни пригодится на все сто. Папа мечтает видеть меня паталогом. Думаете, паталог с трупами? Упаси господи, я всех мёртвых боюсь. Паталог с пробирками. Химик-органик, химик хорошего профиля. По волосам, спустя год, можно определить, употреблял человек наркоту или нет. Мда… У нас проблемы большие в городе с наркотиками. Думаете все эти табачные компании, точнее – противотабачные, да и алкогольные для здоровья населения? Ну где-то так конечно. Но папа, когда читает что-то на эту животрепещущую тему, хмуреет, мрачнеет и злится. Но молчит кончено же. Потому что наркотики – зло, зло намного большее, чем табак и алкоголь. Папа говорит, что люди не понимают, что в будущем будет. Он говорит, что все эти амфетамины и прекурсоры – цветочки. Химия шагает семимильными шагами, заменяя повсеместно коноплю из Афгана и Узбекистана. Он с ужасом ждёт будущего и готовит меня к наряжённой работе. Всё это, он говорит, окупится званиями, выплатами, стажем и доплатами, потому что я ж буду в структуре сами понимаете, какой. Жизнь тяжёлая, уверяет папа, нельзя в молодости терять ни минуты. Но я теряю. Не минуты – недели и месяцы. Кроме химии ведь существует биология. Поэтому биологию я конечно не люблю, просто ненавижу. Из-за биологии я сейчас вот тут написываю. И химия не помогла лично мне. Ничем вы не перешибёте гормоны и инстинкты, ну ничем! То есть можно блокировать химией на время, убить все собственные процессы, подсадить их на химию, как те, кому нельзя оперироваться из-за возраста и сердца сидят на обезболе. Но всё это – до поры до времени. Инстинкт себя проявит. Я стала жертвой биологии. А в ЕГЭ по биологии тупые задачи на виды и эволюцию, ну тупость же. Я там тоже 85 дай бог наберу. Не люблю биологию, всю эту муть про эволюцию. Какая разница, что было миллион лет назад?! Когда вот здесь сейчас меня заперли без замка в заточении, когда, когда…
