«Да почему мне так не везет-то?» − раздосадовано проскрипела я.

− Наверное, уже пойду. Увидимся в школе, Эв, − я проскользнула между ним и стеной, мимоходом по-дружески приобняв.

− Постой, − Эван схватил меня за локоть.

− А? – я развернулась, и он отпустил меня.

Тут мне сразу же бросилось в глаза, как сильно поменялось его выражение. Сдвинув брови, он смотрел куда-то в сторону, явно обдумывая какую-то скверную мысль.

− Что сделал Нед? – он внезапно пригвоздил меня к полу своим излишне серьезным взглядом.

− Чего? – я склонила голову на бок и притворилась, что не понимаю, о чем идет речь.

− Олин, если он тебе досаждает, я все что угодно сделаю, чтоб он сквозь землю провалился.

− Ничего такого, просто немного повздорили, − поспешила оправдаться я непонятно зачем.

− Я думал, вы не общаетесь.

− Случайно встретились… Эван, послушай, − я ласково потрепала его за плечо, − с ним я сама разберусь.

− Как скажешь… − он отвернулся и поковылял в свою комнату, сделав вид, что ему все равно на меня.

− Обиделся что ли? – пробубнила я, проводив Эвана взглядом.

Разберусь? Ага, конечно. С этим рестлером? В драку, по крайней мере, точно не полезу. Иначе созерцание его карго на подтяжках с земли мне точно обеспечено. А ведь когда-то мы втроем были словно одна семья. И жили на одной улице, пока мои мать с отцом не решили переехать. Да и Нед вскоре стал жить у дяди. Не по своей воле, конечно. Мне тогда было искренне жаль его, ведь он остался без родителей. Но не могу не признать, что его религиозная семья меня пугала. Особенно дядя. Он заставил Неда чуть ли не жить при католической церкви по одной очень глупой причине. Тогда-то он и отстранился от всех, даже в колледж не стал поступать.

А потом Венди… потом Нед убил Венди прямо у меня на глазах два года назад. Вернее, я снова оказалась не в том месте не в то время. До сих пор не понимаю, почему поклялась ему никому не говорить. Может, из-за опасения за свою собственную жизнь? Но в итоге-то получается, что я соучастник и тоже отвратительный человек. Мне бы хотелось все изменить, не выходить из дома в тот проклятый день – об этом я подумала в первую очередь, однако почему именно это пришло на ум, почему не то, что, будь у меня второй шанс, я бы приложила все усилия, чтобы остановить его? У Неда был такой взгляд, будто это не Венди надо было спасаться от него, а всем остальным, словно это она корень самой несправедливости в этом мире, словно моя одноклассница совершила нечто такое, за что и убить не грех.

Все эти объявления о пропаже Венди сводили с ума. И чем больше я сомневалась в своем решении, тем хуже мне становилось. Муки совести каждый день заживо поедали меня, а я продолжала думать: верно ли поступаю? Ведь Венди была не единственным пропавшим человеком, и в новостях начинали поговаривать о серийном убийце. И тогда, решившись, я отправила заявление в полицию, однако на допрос меня так и не позвали. Потом и вовсе от моего обращения след простыл, будто бы я ничего не писала, и его никогда не существовало на этом свете. И мне стало безумно страшно, да так что я сказала Неду больше никогда в жизни ко мне не приближаться, иначе он мигом окажется за решеткой – пришлось хоть как-то попытаться запугать его. Во всяком случае, на полицию надежд не осталось, и лезть разбираться к ним было опасной затеей, если они и вправду, как мне показалось, замяли это дело. Я оставила родителей в безызвестности – мне надо было постараться хоть так защитить их, ведь стоило им только узнать правду, они непременно пошли бы все выяснять, а это было очень рискованно.

А ведь Нед был когда-то по-настоящему дорог мне, и эти два чувства любви и отвержения оставили в сердце невероятно глубокую рану, которую мне предстояло зашивать до скончания дней. Как это отразилось на моей жизни? Никак. Потому что скверные люди об этом не думают. Эта ситуация… это убийство в итоге оказалось где-то на задворках моего сознания, почти как вторая личность, которую никто никогда не увидит. Мои размышления казались мне настолько бредовыми, настолько несуразными, что я почти заставила себя уйти из дома. Но тогда бы это было слишком простым выходом, разве мои страдания превосходили мучения истекающей кровью Венди? Я − нерешительный человек, застрявший между моралью и истиной, справедливостью и долгом, блуждающий в полумраке из-за предсмертных хрипов собственного эгоизма.

− Клевер, а вот ты знаешь, что этот придурок Эван снова не отвечает на сообщения? – отложив учебник, я посмотрела на спящего кота, который бесцеремонно развалился на моем письменном столе. – Мне думалось, что позавчера мы с ним негласно договорились.

Я немного развернулась, чтобы достать рукой до окна, и одернула штору.

«Сегодня такое красивое небо − каждую звездочку видно, а ведь ночью обещали град с дождем», − подумала я и встала из-за стола, чтобы подойти к окну.

Пустое парковочное место отца – такое сиротливое и одинокое – лишь очередной раз напомнило мне, как я скучаю по его заботе. Хотелось поскорее обнять его, послушать истории из науки, посмотреть, как он работает в своем кабинете за стеной. Мне не хватало его добродушной улыбки и смешного орлиного носа, по которому отец то и дело щелкал своим большим узловатым пальцем, пытаясь вспомнить, что он забыл. Выпустив почти весь воздух из легких, я прислонилась к окну. И тут же в ужасе отшатнулась. На его запотевшей части вырисовались следы большой и явно не человеческой руки. Я не моргая смотрела как вместе с отпечатком моего дыхания исчезает и метка неизвестного зверя. Немного погодя я пришла в себя и обшарила все ящики, осмотрела ковер, кровать и стеллаж – больше ничего подозрительного не было. Окно обычно открыто, но сегодня не жарко, поэтому надобности оставлять его распахнутым не было. А это значит… значит, что кто-то следил за мной на днях, потому что протирали мы его в пятницу вечером.

«Ага, следил. И дышал мне в окно! − я мысленно посмеялась со своих подозрений и еще раз выдохнула на стекло. – Кажется, это все-таки мой след, простой какой-то подтекший. Чего только не почудится!»

− Эй, Клевер, может, это ты своими лапками постарался? – я повернулась и склонилась над ним, слегка дунув против шерсти.

Задвинув стул, я потянулась к выключателю лампы, как вдруг Клевер резко вскочил со стола и метнулся к двери. Шерсть его встала дыбом, кот ощетинился и, выгнув спину, яростно зашипел. Он смотрел за мою спину. А я на него.

По спине пробежала крупная дрожь.

Я не торопилась оборачиваться. Словно в оцепенении я прислушивалась ко всем звукам за окном. И готова поклясться… помимо стрекотания насекомых, там был еще один звук. Звук ломающихся костей.

Не знаю, сколько я так простояла, но время, как вязкая трясина, окутало меня с ног до головы.

Тут в окно постучали.

И еще, только настойчивее.

− Эй, Олин! – послышалось сзади.

Я медленно, очень медленно повернула голову.

− Я не кусаюсь.

Голос принадлежал Челси, той девчонке из подвала. Не знаю почему, но я была рада видеть ее. Все что угодно лучше, чем мои, слава богу, нереализовавшиеся фантазии! Подковыляв к окну, я уставилась на нее, ожидая продолжения. К слову, ее не трясло как в прошлый раз, и взгляд был ясным, и говорила она с другой интонацией.

«Так, стоп! – я мысленно себя одернула. – Это с какой стати ты, Олин, собираешься беседы вести с этим человеком?»

Я нахмурилась и спросила:

− Как ты меня нашла?

− Сказал кое-то.

− Кое-кто? – цокнула я. − И зачем этот кое-то послал тебя?

− Дело одно есть.

− Дел вести с вами не желаю, − бегло ответила я и задернула штору.

− Это касается Эвана! Он пропал!

− Что за бред! – я резко откинула штору, оказавшись между ней и окном.

− Не веришь? Спроси его родственников.

− Какое тебе вообще до него дело? Откуда его знаешь? – я злобно ударила кулаком подоконник.

− Тише, не шуми так…