— Я вернусь за тобой и дедом, — пообещала, отстраняясь от мамы. — Ты ведь всегда хотела побывать в столице, — я подавила улыбкой надвигающиеся слезы, — я вам покажу Формэред. Это самый волшебный город.
— Нет, малышка, — она погладила меня по волосам, которые теперь навсегда останутся тёмно-синими, — мой отец не выдержит этого. Позволь ему дожить свой век тут, в его доме, где он и по сей день ждёт ту, что любит.
— Любовь не может быть такой жестокой, — бросила я и прикусила язык.
Мама грустно улыбнулась:
— Хорошо, что ты так думаешь. Я этому очень рада.
А голос её был таким грустным, что выдавал все её чувства: она тоже ждала. Ждала до тех пор, пока не перестала чувствовать его в живых. Может, и дед чувствовал, что Инлис жива?
Нет, я не хочу в это вникать.
Праздник продолжался. Люди, живущие столько лет в страхе, пели песни, пили эль и радовались тому, что опасность отступила. Нет, она не испарилась, но прибывшие чародеи подарили временное затишье. Как когда-то это сделала чародейка и колдун из Ложи.
Я даже танцевала. То хороводы с женщинами деревни, где всех в пляс вела моя матушка, то медленные танцы с Драфоком и Саганом под тихий плач лютни.
К утру, когда горизонт окрасился в мягкие оттенки розового, запели первые птицы, а люди засобирались по домам, будто хотели поспать несколько часов перед тем, как выйти в поле или покормить скотину.
А мы остались на площади вместе со старостой, его сестрой, которой оказалась та самая сухонькая остроносая старушка, и дочерью. Они вызвались проводить нас.
Вещи, собранные ещё до начала праздника, ждали нас в доме старосты. Саган с Драфоком вынесли сумки во двор и сгрузили возле небольшой покорёженной временем яблоньки.
Пока Саган разговаривал с главой деревни, а Бристиа что-то шёпотом втолковывала другу, мама подошла ко мне.
— Обещай, что будешь осторожна, — проговорила я до того, как она открыла рот.
— Вы ведь победили монстра, — на последнем слове её голос надломился.
Ей было очень тяжело.
Знать, что любимый человек жив, но не знать, где он. Прожить год недалеко от него, а потом узнать, что он умер от руки собственной дочери.
А мама будто услышала мои мысли. Она шагнула ко мне, обняла и прошептала на ухо:
— Я не виню тебя, дочка. И верю, что все, что вы сделали, было правильно. Просто мне тяжело, прости меня за эту слабость.
Я обняла её в ответ, зарылась носом в распущенные волосы, чувствуя тонкий аромат парфюма, которым она пользовалась в Табрунге:
— Чародейки плачут, мама, тебя обманула твоя мудрая знакомая. Слезы помогают справиться с болью. Приглушат её, а время вылечит.
Её плечи вздрогнули, но Маливика Селинер умела держать лицо. Она лишь тихо вздохнула, отстранилась и улыбнулась мне.
— Ты тоже будь аккуратна, — попросила меня она. — А ещё пиши, теперь ты знаешь, куда отправлять письма.
Я лишь кивнула и мысленно пообещала себе, что заберу её отсюда или в Табрунг, или в столицу при любой удобной возможности.
Староста договорил с Саганом, отвесил ему поклон до земли и повернулся ко мне:
— Ну что, внучка, не так много мы смогли поговорить, как того хотелось бы. Иди сюда, я хочу запомнить, как ты выглядишь.
Смутившись, я шагнула к родственнику, которого знала меньше двадцати дней.
Старик протянул ко мне руку с тонкими узловатыми пальцами, а в его глазах заблестели слезы:
— Ты унаследовала её взгляд.
Я коснулась его ладони пальцами и легонько сжала. Я откуда-то знала, что больше не увижу его. Не потому, что не приеду в Восточный Хастоу, а потому что Инлис больше нет. А это значит, что и его тут ничего не держит.
О Братья-Близнецы, если вы не соедините их пути там, где нет места живым, вы совершите огромную ошибку.
Саган лишь одобрительно кашлянул у меня за спиной, будто соглашаясь с моими мыслями.
— Был рад с тобой познакомиться, внучка, — улыбнулся староста и провёл рукой по своей щеке, пряча слабость.
— Я тоже была этому рада, дедушка, — я смогла произнести это слово вслух, хотя было очень непросто.
— Солнце уже встало, — старик отвернулся к восходу. — Вам стоит поторопиться, если хотите все успеть.
— Спасибо за гостеприимство, — я присела в глубоком реверансе, придерживая пышные светло-зелёные юбки платья. Обнять его на прощание мне не хватило смелости.
— Приезжай ещё, внучка, — улыбнулся он, — тебе тут будут всегда рады.
Несмотря на то, что хотелось бы до бесконечности продлить эту душещипательную сцену прощания, нам и вправду нужно было спешить. Чем быстрее мы оповестим короля и Ложу о том, что тут произошло, тем быстрее будут приняты необходимые меры. И тем меньше шанс, что кто-то из этой живописной деревушки ещё пострадает.
Бристиа и Драфок подошли к старосте после меня, отвесили ему поклоны и реверансы, поблагодарили за все и поспешили забирать свои вещи, оставленные под яблоней. Что удивительно, колдунья даже не возмутилась, когда друг подхватил вместе со своей сумкой и её. Естественно, с помощью левитации.
Обнявшись ещё раз с мамой, я отошла к огненному порталу, зависшему в воздухе у дома старосты.
— Драфок, первый. Три шага вперёд, один влево.
Целитель лишь коротко кивнул и нырнул в магический переход. Бристиа не стала дожидаться команды, последовала за ним.
— Дай мне руку, — тихо проговорил Саган, протягивая мне ладонь. — Ещё не хватало, чтобы тебе опять стало плохо при телепортации моей стихией.
Я без лишних слов протянула ему руку и обернулась. Мама обнимала за плечи своего отца. Завидев то, что я бросила на них взгляд, оба помахали мне и как-то синхронно вздохнули.
Чувствуя, что если задержусь тут ещё на секунду, то точно никуда без них не уйду, первая шагнула в портал.
Мужчина сжал мою ладонь в своей, искра света начала своё воздействие, помогая мне вынести эту пытку стихией огня.
Три шага вперёд. Один влево.
Лёгкие только-только начали гореть пламенем, когда все закончилось. Мы стояли на белоснежных ровных плитках, вдоль стен тянулись тонкие рельефные колонны, у их подножия возвышались светлые горшки с живыми цветами и небольшими деревцами. По левую руку через огромное витражное окно попадали первые лучи солнца. Драфок выглядывал через разноцветные стёклышки на улицу и что-то громким шёпотом рассказывал колдунье, которая стояла рядом и улыбалась.
— Где мы? — я ещё раз осмотрелась, но место не узнала. — Это королевский дворец?
— Да. Там покои правителя, — мужчина указал на гладкую белоснежную стену. — Подождите меня тут, пока я с ним побеседую.
— Разве это правильно, вламываться в такую рань лично в покои короля? — усмехнулась я, чувствуя всю ту усталость, которая скопилась в моем теле за последние длинные и тяжёлые сутки.
— Нет. Но времена нынче такие. Подождите меня тут, а потом я переправлю вас в Академию. Нужно поговорить с ректором, а потом отправляться в Ложу.
— Не проще ли собрать всех в одном месте?
— Может, и проще, но пока всех оповестишь, — фыркнул Арусаган. — Ждите тут. Я скоро.
Если я и услышала слова мужчины, который направился к стене, взмахнул рукой и вошёл в появившуюся из ниоткуда дверь, то друзья — нет. Они были так увлечены беседой, что я не стала их прерывать.
Подхватив наши с мастером сумки, дотащила их до низкой мраморной лавки, находящейся возле одной из колонн, и с тихим вздохом на неё опустилась. Прислонившись спиной к горшку с высоким зелёным деревом, я прикрыла глаза и, кажется, задремала.
Точно помню, что перед тем, как открыть глаза, думала о том, что теперь будет между нами с Саганом. Ведь после того откровения на берегу безымянной реки он словно пытался показать мне, что теперь все не так плохо, как он думал. Но никаких решительных шагов от мужчины я не дождалась. А самой… Честно говоря, я жутко устала делать первые шаги к нему навстречу.
— Шерил Селинер, какая встреча!
Надо сказать, что это было самое ужасное пробуждение из всех тех, что были у меня за двадцать лет. Если, конечно, делать поправку на то, что я всё-таки задремала.
