— Обожди, Александр Владимирович. Такие дела в пять минут не решаются. Посмотрю на деле, тогда и скажу.
И Петр Иванович решил сначала посмотреть на практике, кто же больше подойдет на должность начальника цеха. Тезка подсказал ему Медведева. Теперь ясно, что Медведев с этим не справится. Он может развалить все дело. А справится ли Петр Иванович-младший?
— Умеет, чертенок, людей в руки взять и организовать их, подчинить себе. Так сделает, что тот не заметит, и недовольства никакого нет. Наоборот, его же и любят…
Вышел из закутка и крикнул тезку:
— Зайди ко мне!
Бригадир вытянулся перед начальством.
— Не думал я, что ты меня обмануть можешь.
— Я? — попятился Петр Иванович-младший. — Я?
— Ты.
Младший побледнел.
— Не бывало такого.
— Ну-ну, — испугался старший. — Я пошутил.
— Я все от души делаю, — почти прошептал мальчик.
Старик привлек его к себе, и они сели рядом на лавку.
— Обманул ты меня с Медведевым. Никуда не годится твой Медведев. Зазнайства у него много и пустой гордости. Сделать ничего не сделал, ребят от себя отпугнул и на семь процентов цех снизил. Дело это?
Младший промолчал.
— А что, тезка, если я совсем уйду от вас?
У младшего не нашлось даже слов ответить. Расширенными глазами он смотрел на мастера, как бы не понимая сказанных начальником слов.
— От нас? — выдавил он из себя слово.
— Да.
— Тогда и цеху не бывать. Не всякого ребята полюбить могут…
— Любить? — переспросил старик.
— Ясно. Почему вас все слушают — потому что любят. Сошлись у вас брови — значит подтянись… Опустились — значит начальник доволен. Вот оно что…
Петр Иванович рассмеялся.
— А если я оставлю после себя человека с такими вот бровями?
— Одних бровей мало, — возразил младший. — Бровями душа командует… А если вы пойдете от нас… — он задержался. — Возьмите и нас с собою, Петр Иванович… Мы все с вами хотим…
— Не выйдет, — вздохнул мастер. — Не выйдет потому, что начальником цеха решено сделать тебя.
— Меня? — Петр Иванович вырвался из рук старшего. — Меня?
И вдруг слезы полились из глаз на спецовку.
— Зачем смеетесь? Разве мало было у меня горя? Вы еще…
Повернулся и пошел.
— Постой! — сурово окликнул его старик. — Вернись!
— Без меня ребята могут…
— Ничего не сделается… Ты сказал, что никогда не допустишь обмануть меня, так и я тебе заявляю, что я никогда тебя не обманывал и не хочу обманывать. Есть такое решение, и сегодня вечером мы должны будем пойти с тобой в контору.
— Я не хочу, — зашептал мальчик. — В цехе я со всеми друг, со всеми товарищ… А разве так можно будет… Они станут думать, что я хочу в начальство лезть, что я над ними командовать хочу… Петр Иванович, не хочу я… Не хочу… Они мои товарищи…
Утром по цеху был отдан приказ. Ребята встретили его криками «ура». А потом, остыв, начали разные разговоры. Больше всех шумел Медведев.
— Тоже, начальство… Да кто ему подчиняться захочет… Неделю протянет, а там выгонят, как несправившегося. О чем начальство думает?
Бригада Петра Ивановича-младшего встретила приказ директора с неприязнью.
— Бросаешь нас?
Бригадир резко ответил:
— Разве в такое время я сам себе хозяин? Отказывался.
— Ну и что?
— К самому директору водили вчера.
У ребят горят глаза от любопытства.
— К самому?
— К самому.
— И чего?
— Их там трое было — директор, заместитель и парторг… Ты чего, говорят? Отказываться вздумал? Фронт от нас требует всех сил, а ты что? И начали с трех сторон. Я только поворачиваться успевай. А они все вон какие, а я… — он комически оглядел себя. — Баня была, я вам скажу… Жаркая… А потом ничего, договорились будто. Директор приказал принести чаю, хлеб там был, сыр, ну, поговорили о том, о другом, и выходит, что я в цех, а Сашок на мое место.
— Меня? А если я не хочу? — заерепенился вдруг Сашок. — Спросить меня надо, поди, тоже? Не хочу!
— Не хочешь?.. И тебя в «баню» стаскают… Надо только, ребята, чтобы все такими же дружными были, тогда работа пойдет. Ведь мы дружбой выходили и сборщиков ею победили… Давайте начинать, гудок… Слышите?
Пожал всем ребятам руки и усталой походкой пошел в конторку начальника.
— Пришел? — спросил старший.
— Привели.
— Кто?
— Которые приказ подписывали. Сам бы ни за что…
— Чего теперь руками махать. Поздно. Приступать к работе надо, Петр Иванович.
Три дня они сидели в конторке. Младший изучал технику работы, учился читать чертежи, давать их другим, распределять и принимать задания. На четвертый день Петр Иванович-старший заявил:
— Завтра побудешь один. Меня вызывают в контору на весь день.
Утром Петр Иванович-младший пришел раньше срока и сразу почувствовал себя одиноким, беспомощным. Все, что вчера было таким ясным, понятным, вдруг забылось, куда-то исчезло. Он со страхом ждал, как сейчас войдут ребята, придут к нему с вопросами, станут просить задания, разъяснения, а он не сможет им ответить, запутается сам, и тогда…
Каким страшным казалось это «тогда»…
Цех наполняется ребятами. Как прежде Петру Ивановичу-старшему, они кричали ему теперь — здравствуй, и он отвечал всем и каждому. Первым подошел Сашок. Молодой начальник обрадовался ему, как родному.
— Чего скажешь? — И в глазах радость, любопытство. — Как там?
Спрашивал, хотя знал все до малейших подробностей. Просто хотелось за этими словами погасить свой страх, оттянуть тяжесть своего положения — начальника цеха.
— Приготовь задание… Кончаем вчерашнее.
— Приготовлю… А все же как там?
— Не сдаем… Они смотрят на меня, а мне кажется, что они видят тебя…
— А чем ты хуже меня? Ребята у нас дружные, вот что главное.
— А ты как? — спросил Сашок.
Тот покачал головой.
— Боюсь… Пока с Петром Ивановичем рядом стоял, будто все знал, понимал, а ушел он…
— Не тоскуй! Поддержим всегда, Петр Иванович.
Это неожиданное величанье задело за живое начальство. Он искренне обиделся.
— Это еще что за подхалимство?.. Петр Иванович! Скажите пожалуйста…
— Обожди! — перебил его Сашок. — Ты подумай сам: ну как мне тебя здесь в цеху звать? Ты лицо государственное, начальник цеха. Звать тебя начальником цеха — скучно. Товарищ Самойлов. Тоже нехорошо — по-чужому… Петька?.. нельзя… Так и остается — Петр Иванович… На улице, там другое дело, а здесь иначе не выходит… Словом, я пошел, ребята ждут.
Подошли сразу двое: одному задание нужно, у другого вопрос. Прошло все просто, дружески. Подошел Медведев.
— А Петр Иванович где?
— Зачем он тебе?
— Раз спрашиваю, значит, надо.
— Сегодня его не будет.
— А если мне его надо по делу.
— Говори мне.
Сказал спокойно, твердо, перебирая на столе бумаги.
— А если я не желаю тебе говорить?
— Все же придется сказать. Сорвать производство нельзя.
— Может, заставишь отчитываться перед тобой?
— Перед производством будешь отчитываться, перед фронтом. Он хозяин, ему работаем.
— Много брать на себя собираешься, как я вижу.
— Пока нет.
— В начальники полез! Величать заставишь: Петр Иванович!
— Это мне ни к чему, — и голос его сразу стал твердым. — А требовать буду настоящей работы. Вот на этом уж не взыщи.
— Жаловаться будешь?
— Жалуются те, кто на себя не надеется. — Сделал движение, как будто собирался уйти. Медведев забеспокоился.
— Значит, Петра Ивановича не будет?
— Нет.
— Так может, ты? — В голосе заискивающие нотки.
— Посмотрим. Вместе легче разобраться.
Медведев раздвинул чертеж.
— Не клеится этот угол. Срежешь здесь край, тут не укладывается, а если здесь…
— Так, — подсказал сам себе Петр Иванович. — Действительно. Обожди… А если взять так… — он сделал движение карандашом по чертежу. — Не примерял?