— В добрый час, — похлопал по плечу младшего старший… — В добрый час, а что касается меня, так всегда помогу…

В тот же день вечером в цехе впервые вышла «Молния». В ней говорилось о создании новой фронтовой бригады в цехе, что эта бригада вызывает на соревнование такую же бригаду из сборочного цеха и что 21 августа в помещении комитета комсомола назначается встреча обеих бригад для обсуждения условий соревнования.

«Молния» призывала молодежь:

Листовка кончалась стихами:

Трудно забыть Петру Самойлову и его бригаде этот день двадцать первого августа, когда они прямо из цеха после работы вместе с Петром Ивановичем и представителями молодежи цеха прошли в помещение комитета комсомола, где их ожидала бригада сборочного цеха, тоже во главе со своим начальником.

Расселись по разным сторонам комнаты, не соприкасаясь, не вступая в разговоры, как будто собрались две враждующие стороны. Петр Иванович-старший подсел к столу секретаря комитета комсомола и что-то подсчитывал на листке бумаги. Петр Иванович-младший шептался со своими друзьями. В сторонке, в полутемноте сидел Медведев, равнодушный ко всему, не связанный ни с кем. Бригадир сборочного цеха Андреев переговаривался со своими ребятами. Видно было, что обе бригады волнуются и не могут скрыть своих чувств, а может быть, не знают, как начать разговор, встречу.

Но вот поднялся со своего места секретарь комитета комсомола, вышел на середину комнаты, где стоял длинный стол, покрытый синим тяжелым сукном, улыбнулся дружески всем, как старый знакомый.

Разбросил руки, как бы приглашая тех и других к столу.

— Что ж, товарищи бригадиры, будем начинать. Прошу, товарищ Самойлов, сюда, на эту сторону стола со всеми членами бригады, а вас, товарищ Андреев, сюда.

Поднялись бригадиры, поднялись члены бригад, все такие же неуверенные, не знающие, что делать дальше. Секретарь взял бригадиров за руки, сблизил их, сказал:

— Пожмите руки! Друзьями должны быть, а сейчас вы словно надулись друг на друга.

И, подталкивая остальных, говорил:

— Все, все! Это теперь ваши лучшие друзья. Задача у всех вас одна: добиться большего, лучше помочь фронту. А добиться этого можно только дружной совместной работой. Не мешать, а помогать друг другу, вот задача соревнующихся. А кто из вас победит, покажет будущее, но никакой обиды у побежденных к победителям быть не может.

Петр Иванович-младший пожал руку Андрееву, его товарищам и стал в сторонке, рассматривая новых друзей. Андреев был намного старше его, рослый, плечистый, против него Петр Иванович чувствовал себя мальчишкой. Видимо, об этом же подумал и Андреев. В его голове мелькнуло: «Шкет, а лучший на заводе работник… Вот и поди с ним»…

Пожав друг другу руки, члены бригад рассаживались за стол. В узком конце заняли места секретарь и начальники цехов. Рядом с ними — бригадиры. В конце стола — приглашенные гости.

Петр Иванович-младший почувствовал, что волнуется, что забылись все слова, которые он приготовился говорить, все условия, которые надо предъявить соревнующейся бригаде. Нащупал в кармане листок с условиями, несколько успокоился. Заметил, что над столом секретаря во всю стену шел лозунг, сделанный огромными красными буквами на полотнище:

«Неустанного труда… — повторил про себя Петр Иванович-младший и подумал: — А все же легче восемь лишних часов у станка выстоять, чем тут разговоры вести».

Секретарь открыл собрание. Он говорил о советской молодежи, о заводских бригадах, о задачах, стоящих перед комсомольцами и молодежью, о необходимости скорейшего разгрома врага.

Говорил горячо, поворачиваясь то к одной, то к другой бригаде, словно ища у них подтверждения своих слов, и кончил тем, что предложил, не теряя дорогого времени, перейти сразу к обсуждению условий вызова на соревнование «бригадой товарища Самойлова бригады товарища Андреева».

— Ну, кто самый смелый?

И, как всегда бывает, никого смелого не оказалось, никто не начинал говорить. Секретарь рассмеялся:

— Если с такой же смелостью пойдет у нас и соревнование, то, пожалуй, недалеко мы уйдем…

— Я самый смелый, хотя и не самый младший, — поднялся вдруг со своего места Петр Иванович-старший.

Посмотрел на своих ребят, затем на бригаду сборочного цеха, и лукавая улыбка спряталась под усы.

— Мои герои начинают соревнование, они и в ответе первыми должны быть. Я с ними работал, за них мне отвечать, за них и краснеть, если провалят соревнование… А только я хочу верить, что они не подведут меня, не опозорят старика Чугунова. Я бы хотел, чтобы они возвеличили меня на старости лет… Ведь если, скажем, наши в соревновании пусть даже не победят, а станут настоящими мастерами производства, так и за это хвала им, и тогда в нашем цехе легче будет создавать новые такие же бригады… Как ты думаешь, Медведев, верно я говорю?

— Верно, — мрачно отозвался Медведев.

— Не подведут? — продолжал он смотреть на Медведева.

— Не должны.

— Верно. Я также думаю. А сейчас пожелаю тем и другим успеха в работе… Давай, Петр Иванович, начинай. Вызвался, так и отвечай за все…

Петр Иванович-младший поднялся со стула. Знал, что надо сказать какие-то слова, они были им заготовлены, а вот сейчас все куда-то исчезли и никак не хотели вспомниться.

«Ладно!» — решил он про себя и вынул из кармана лист с условиями соревнования.

— Говорили достаточно, — сказал он, — так я предлагаю прочитать наши условия и обсудить их. Чего зря терять время… Тоже после работы всем отдых нужен… Предлагаю обсуждать по пунктам.

Только в одиннадцатом часу на больших листах бумаги, заполненных условиями договора, члены бригад по очереди ставили свои подписи. Последними скрепили их бригадиры.

Затем снова стояли друг против друга и жали руки.

— Поздравляю! — кивал головою председатель.

А Петр Иванович-младший, спускаясь уже с лестницы, заявил вдруг Андрееву:

— Наговорили много, чтобы на полчасика раньше, в кино бы можно было успеть… Сегодня душа у меня раскрылась широко, требует чего-то, а чем ее успокоишь?.. Ну, будем здоровы. — Наспех пожал еще раз руку Андрееву и скатился вниз по барьеру лестницы.

С улицы донесся его голос:

— Может, на речку, ребята, пойдем? Костры жечь можно, песни петь…

Газеты, радио говорили об одном: советскими войсками закончено окружение немецких войск возле Сталинграда. Враг понес огромные потери и начал отступление на запад…

— Как? — с сияющими глазами, собрав свою бригаду, почти кричал бригадир. — Как, говорю, ответим на это дело?

Подошел начальник цеха.

— Чего митингуешь? — Вид суровый, а под усами улыбка.

— Спрашиваю ребят: ответим или нет на Сталинград?

— Без этого понятно, — послышался голос.

— Не сомневался, — кивнул в его сторону Чугунов. — Сколько вчера было?

— 201.

— Значит?

— Сколько? — повернулся к своим ребятам бригадир.

— 230.

— Крепко?

— Крепко.

— Товарищ начальник цеха, примите заявку.

— Есть, товарищ бригадир.

Петру Ивановичу хотелось рассмеяться, уж очень серьезно ведется разговор, и нельзя: обида будет. И он — шестидесятичетырехлетний старик — должен выдерживать такой разговор — с кем? — с мальчишкой четырнадцати лет. А вид у него… Вихры всклокочены, глаза горят, весь в движении…