— Д'Амур! — позвал Жрец Ада, его голос, хотя никогда и не был громким, слышался отчетливо.

Феликссон закрутил головой, пораженный словами своего хозяина. Они вернулись на Землю ради детектива. Они вернулись, предположил Феликссон, чтобы закончить то, что начали в Новом Орлеане.

Феликссон, обнаженный, как в день своего рождения, искал в воздухе запах мускуса человека, которого призывал его хозяин. Там был коротышка с мачете и озадаченным взглядом. Рядом с ним был высокий парень со сломанным носом, который, казалось, защищал слепую черную женщину. Как и у молодой женщины, в ее выражении лица не было никакого намека на радушие; на ее губах были проклятия, в этом нет никаких сомнений.

А затем, из темноты слева от них, гораздо ближе к дверному проему, чем любой другой, вышел человек с лицом, изборожденным невзгодами прожитых лет. У Феликссона было всего лишь мгновение, чтобы пробежаться взглядом по шрамам мужчины, потому что его глаза требовали внимания, и им нельзя было отказать. Казалось, он одновременно смотрел и на Жреца Ада, и на Феликссона.

— Никто не трогал твою чертову коробку, — сказал Д'Амур. — Тебя не должно здесь быть.

— Мне больше не нужна шкатулка и ее ребусы, — ответил Жрец Ада. — Я начал осуществлять свой грандиозный замысел.

— О чем ты, блядь, говоришь? — сказал Гарри, стискивая нож, одолженный Кэзом.

— Я положил конец моему Ордену, чтобы сделать то, что планировал большую часть твоей жизни. Жизни, которая, кажется, отказывается угасать. Ты пережил то, что не должен был пережить ни один человек. Я долго размышлял над выбором глаз, которые должны стать свидетелями рождения нового мира. Мне нужен разум, способный сохранить в памяти события, которые должны разворачиваться с данного момента. Я избрал тебя, Гарри Д'Амур.

— Чего? Меня? А как насчет вон того хуила? — Он нервно махнул в сторону Феликссона. — Почему не он?

— Потому что Ад заинтересован в тебе. Или ты озабочен Адом. Возможно и то, и другое. Ты, как свидетель, будешь абсолютно беспристрастен по отношению ко мне. На самом деле, я призываю тебя искать малейший признак слабости во мне и, если найдешь таковой, превозносить его в своем последнем завете.

— Моем последнем завете?

— Ты будешь не просто свидетелем того, что произойдет в Аду с этого момента, но подготовишь завет, где будут подробно описаны мои поступки и основные положения. Они явятся моими Евангелиями, и я ничего не буду запрещать тебе записывать в их главах и стихах, пока соблюдается истина, как бы далеко я ни отклонился от моего идеала о себе самом.

— Твоя работа — засвидетельствовать. Смотреть и запоминать; возможно, подвергнуться изменениям от увиденного, но достаточно вознагражденным быть.

Норма потянулась к Д'Амуру, направляясь к нему, но Кэз ухватил ее за руку и мягко удержал на месте. Но язык ее он удержать не мог.

— Я знаю, чем заканчиваются эти сделки, — сказала Норма. — Всегда есть подвох. Всегда какая-то уловка.

— Я ясно дал понять свои намерения, — сказал Жрец Ада. — Каково твое решение, детектив?

— Кажется фраза "пошел ты" не достаточно экспрессивна, — сказал Гарри.

Как будто в ответ на гнев жреца, однородная яркость пламени вокруг огненного портала внезапно была омрачена вторжением более темных цветов, как будто что-то горело заживо, а кипящая кровь оттеняла пламя. С пламенеющих стен на землю повалились истлевшие куски, взметая колонны черно-серого дыма, затемнявших всполохи.

— Какая часть из "пошел ты" тебе не ясна? — сказала Лана.

Демон неразборчиво произнес приказ, взмахивая кистью против часовой стрелки. Лану отбросило через дорогу. Она врезалась в ограждение из сетки-рабицы, и из нее выбило дух еще до того, как ударилась головой о землю. Хотя никто не расслышал заклинание демона, его послание было ясным; демон обладал силой, которой не должен был обладать.

— Что ты ответишь теперь, детектив? — спросил демон.

В ответ Гарри вытащил пистолет и пошел по направлению к Сенобиту, открывая огонь. Он не стал утруждаться, растрачивая пули на торс — даже низшие демоны могли принять много свинца и даже не запнуться. Вместо этого он целился в голову. — Если получится, выбью ублюдку глаза, — подумал Гарри. Он выровнял кольт, прицеливаясь так тщательно, на сколько позволяло движение, и выстрелил. Пуля вошла в щеку Сенобита на дюйм ниже левого глаза, и сила удара отбросила его голову назад. Демон не поднял ее сразу, и Гарри предоставилась возможность выстрелить в незащищенное горло, которой он и воспользовался. В середине горла возникла дыра, из которой со свистом вырвался воздух.

Позади себя Гарри услышал крик Нормы: — Отпусти меня! Гарри? Помоги мне!

Гарри оглянулся и увидел, что приспешник Пинхеда проскользнул мимо Кэза и схватил Норму за волосы. Он держал прижатым к нижней части ее живота нож полумесяцем, походивший на маленькую косу. По безумному взгляду в его глазах и по тому как он ожесточенно вжимал острие оружия в нее, было ясно, что он с радостью выпотрошит ее, если Гарри или его соратники сделают хоть одно неверное движение. Кэз поднял свои долговязые руки вверх и умолял существо.

— Возьми меня, — говорил Кэз. — Отпусти ее.

— Мне нравится их уязвимость, — произнес Феликссон, отступая к адским вратам.

Краем глаза Гарри заметил, как Дейл медленно приближается к волшебнику, очевидно, никем незамечаемый. Гарри почувствовал мгновенное облегчение. А потом жрец произнес заклинание. Гарри почувствовал жжение в носовых пазухах и повернулся, чтобы увидеть, как из Сенобита сочится темная, зловещая слизь, которая была настолько едкой, что растворяла асфальт, на который падала.

Черная слизь являла собой темную кровь, вытекавшую из ран, нанесенных демону Гарри. Кровь следовала линиям шрамов на лице Сенобита — вниз, поперек, вниз, поперек — пока кровавый поток не низвергался вниз по шее и не раздваивался на два, стекая по каждой руке.

Кровавый танец заворожил Гарри на достаточно долгое время для того, чтобы сила, накопленная в руках противника, ни достигла критической отметки. Жрец взмахнул руками в сторону Гарри, и несколько жгучих капель черного яда сорвались с них и обожгли руку Гарри, сжимавшую пистолет.

У Гарри появилась одна идея, и, не дав себе времени одуматься, он бросился к Пинхэду, на ходу стягивая пиджак. Пока он это делал, Пинхэд выпустил еще один шквал своей убийственной грязи, от которой Гарри легко уклонился. Гарри был полон решимости не предоставить ублюдку третьего шанса.

— Д'Амур, что ты задумал? — Вопросил Пинхед.

Словно отвечая, Д'Амур обернул свою куртку вокруг рук, а затем, не успев сформулировать четкий план, схватил демона за руки. Этот прием однажды уже доказал свою эффективность, так что, подумал Гарри, стоит попробовать еще раз.

Пинхэд испустил крик, в котором была толика ярости, но в основном выражал отвращение и возмущение. Дикая, но приятная, мысль промелькнула в голове Гарри. И она оказалась верной. Демон так долго прожил неоскверненным близостью и, конечно, прикосновением человеческого существа, поэтому сейчас его накрыла волна отвращения, предоставляя Гарри преимущество. И он воспользовался им. Прежде чем демон смог полностью восстановить самообладание, Гарри прижал руку демона к земле между ними. Из пальцев существа продолжала извергаться бурлящая грязь, и асфальт, в местах соприкосновения с ней, трескался и разлетался осколками по все стороны.

Гарри вывернул руку существа с такой ожесточенностью, что поток грязи, истекавшей с его рук, расплескался по темной улице. Она попала в фургон Кэза, металл визжа разорвался, жижа устремилась внутрь автомобиля, причиняя больше повреждений, чем казалось возможным.

Спустя пять секунд в буйном расцвете желто-оранжевого пламени взорвался бензобак. Очевидно, убийственная жижа Пинхэда содержала что-то горючее, потому что пламя мгновенно направилось по грязевым потекам обратно к демону.

Оно приблизилось столь стремительно, что у демона не было времени произнести слова, чтобы потушить его, а затем объяло его ядоточивые руки, удерживаемые Гарри. Гарри едва успел выпустить остатки пиджака из рук, который был почти полностью изъеден, когда огонь поглотил его, и всплеск жгучей энергии ударил его с такой силой, что он опрокинулся на землю.