Отдышаться не могу, набрасываюсь на стакан холодной воды, который чуть позже приносит Егор. Пью жадными глотками, вода стекает по подбородку, льется на грудь, приятно охлаждая. Меня будто наизнанку вывернули.

Второй раз за вечер я оказываюсь в ванной. Едва стою на ногах, держусь за шею Егора, пока он смывает с меня свою сперму, уделяя много внимания заднице.

— Упрись руками в перегородку.

Он снова сзади. Раздвигает мои ноги, встает между ними. Надавливает на поясницу, вынуждает прогнуться. Грудь расплющивается о прохладное стекло.

Когда я снова кончаю, Егор ставит меня на колени. Поглаживает костяшками пальцев щеку, головка его разбухшего члена задевает губы, и я неосознанно открываю рот. Ему хватает пары десятков толчков, чтобы достичь оргазма. Сперма попадает немного на лицо, но в основном на грудь.

Уже вообще ничего не соображаю, когда Егор скользит вспененной мочалкой по моей коже. Глаза закрываются. Боже, у меня коленки дрожат, и стоять не выходит.

— Совсем устала? — шепчет мне на ухо, отжимает потяжелевшие из-за воды волосы.

— М-м… — я хочу что-то ответить. Что-то… Не помню.

— Две минуты подожди.

Слишком долго. Я, кажется, не способна выдержать даже их.

Глава 31

Егор

— Егор…

— Левицкая, что за траурный тон? — прижимаю телефон плечом к уху, выруливаю с парковки, планируя заскочить в ресторан и взять навынос.

— Приезжай. Это касается твоих девочек.

Два раза меня тормозят ребята с двухцветными палками, но на удивление входят в положение, выписывая штрафы. В центре отмахиваюсь от дотошного охранника, который трясет бахилами чуть ли не перед моим лицом, и поднимаюсь сразу к Левицкой в кабинет.

Голос ее мне не понравился. Катя не стала бы просто на ровном месте жути нагонять, значит случилось что-то действительно нехорошее. Да и предчувствие у меня изнутри скребет.

Открываю дверь и первым делом замечаю зареванную пчелку. Стася сидит на диване, на самом краю. Сжалась вся в комок, совсем не двигается. Только пальцы ковыряет, я с двух метров вижу, что в некоторых местах она уже до крови все ободрала.

Катерина поднимается со своего места и кивает мне вернуться в холл. Левицкая плотно закрывает дверь за собой и просит меня присесть.

— Ты долго меня мариновать собираешься? — начинаю злиться. — Где Ася? Почему ее племянница в таком состоянии?

— Асю увезли на скорой, я, как только освободилась, сразу тебе позвонила. Дети сегодня делали бумажные самолетики, Стаська запустила его и побежала вперед, выпрыгнула на дорогу, сама того не заметив.

— Дальше, — рявкаю, когда Левицкая замолкает.

— Водитель сильно превысил скорость. Асе удалось дернуть девочку, но сама она не успела. Машина скрылась с места, с этим уже разбирается полиция.

— Что с Асей? У нее с собой телефон?

— Егор, черт… — Катерина резко выдыхает. — Скорость была очень большой. Я не удивлюсь, если водитель был пьян. Он летел просто как сумасшедший.

— Что ты пытаешься мне сказать?

— Ася не приходила в себя до приезда скорой. Но мы ее не трогали, если что, мне пришлось держать Стасю. Боже, у меня до сих пор в ушах ее крики, — Левицкая зажмуривается, запрокинув голову. — Я записала номер телефона, по которому можно позвонить, чтобы все выяснить.

Катерина протягивает мне смятую бумажку, я на автомате убираю ее в карман. Обхожу Левицкую, дергаю ручку двери. Не представляю, в каком состоянии сейчас находится пчелка. Насколько я понял, все произошло прямо на ее глазах. И что-то мне подсказывает, Стася прекрасно осознает, из-за чего это случилось.

Присаживаюсь на корточки перед заплаканным ребенком, она отодвигается. Глаза на меня не поднимает, размазывает выступившую вокруг ногтей кровь по пальцам.

— Стася, посмотри на меня.

Пытаюсь остановить ее членовредительство, сжимаю маленькие ледяные ладошки.

— Это я побежала… Ася меня оттолкнула… — пчелка всхлипывает. — Она теперь умрет, да?

Этот вопрос как удар под дых.

Самое страшное, что ответа у меня нет. Я не знаю, в каком сейчас состоянии находится Ася.

— Ты ведь уже взрослая девочка, правда? — дожидаюсь несмелого кивка и продолжаю. — Я очень надеюсь, что с Асей все будет в порядке. Мне сейчас нужно позвонить в больницу и выяснить некоторые обстоятельства. Посидишь здесь еще немного, хорошо?

— Мы пока сходим умыться, — встревает Катерина, трогая меня за плечо и неопределенно показывая на окно, когда я оборачиваюсь. — Давай ручку, малыш. Не будем Егору мешать, мы быстро.

Открываю створку и закуриваю, выбивая пальцами одной руки сигарету из пачки, пока второй вытаскиваю телефон из кармана. Не с первого раза, но мне удается попасть по всем цифрам. Где-то на четвертом гудке из динамиков раздается недовольный женский голос. Я обрисовываю ситуацию, называю Асины данные.

— …не довезли до больницы. Родственник? Приезжайте, вам все лично скажут.

В кабинет влетает пчелка, видит, что я держу телефон у уха, и начинает тараторить. Следом заходит Левицкая и одними губами спрашивает, что мне удалось узнать.

Мотаю головой медленно, сам смотрю на Стасю. Я не могу ей это сказать. Прямо сейчас, блять, не могу.

— Дозвониться не удалось, малышка. Я тебя быстро отвезу к своему сыну, а сам съезжу в больницу. Договорились?

— Я хочу с тобой!

По глазам вижу, что пчелка снова готова разрыдаться. У меня самого спазмы в груди нарастают по интенсивности с каждой секундой.

Дергаю галстук, скидываю его на пол. Левицкая бросается к шкафу и достает аптечку. Всовывает мне чуть ли не в рот какую-то таблетку, заставляет сесть на диван. Стася забирается следом, встает коленями рядом с бедром, обхватывает ручками мои щеки.

— Ты ведь не умрешь? Нет?

Слишком много вопросов о смерти для маленького ребенка за один день. Слишком, блять, много.

— Я же старый, пчелка. Здоровье уже не то, — хмыкаю, проталкивая пилюлю дальше по горлу. — Не переживай, справлюсь.

Справимся.

Куда Стаське теперь? Только в мою жизнь.

— Такси вызвать? — суетится Левицкая вокруг меня, успев прикрыть окно, чтобы нас тут всех не сдуло.

— Я сам.

По дороге предупреждаю Алекса, что через пятнадцать минут заброшу им с Лесей пчелку. Он сначала отнекивается, ссылаясь на какие-то их совместные планы, но после моего предупреждения понимает, что я не просто так везу к ним ребенка.

Встречает меня на открытой парковке с собакой, Стася переключает свое внимание на него, а мы с сыном отходим в сторону.

— Асю сбила машина, — выталкиваю из себя. Говорить сложно.

— Так сразу бы сказал. Естественно мы посидим с мелкой. Если надо что-то собрать, я могу Лесю попросить…

— Собирать ничего не надо.

— Ты в курсе, сколько у них там всяких женских приколюх? Я пытался как-то разобраться, но… — осекается, увидев мои глаза. — Пиздец. Да нет. Нет же?.. Бля-я... Она знает? — кивает на Стасю.

— Нет, я пока не сказал. И ты молчи.

— Ну я же не идиот. Можешь оставить ее у нас, если нужно будет. Сколько нужно, да и вообще… Короче, я знаю, что ты весь такой из себя крутой. Просто помни, что мы семья.

У больницы я долго стою, не решаясь войти. Мне при повторном звонке объяснили, куда нужно подойти в первую очередь и где здесь находится морг. Достаю с заднего сиденья бутылку коллекционного коньяка, которую собирался подарить другу. Откупориваю, вливаю в себя какую-то часть. Вкус вообще не чувствуется.

Я не хочу видеть Асю там. Раздетую, переломанную, на холодном столе. С закрытыми глазами. Без признаков жизни.

Большую часть проблем в своей жизни всегда решал деньгами. Искал выходы, думал, кому можно занести. И всегда выходило.

А сейчас что? Деньги есть, но не предложишь ведь их туда, наверх.

Все уже решено, назад не отмотать. Мы не в сраном фильме, чтобы люди здесь оживали по щелчку.

Присасываюсь к бутылке, вместе с ней вхожу в здание. Единственное, что у меня точно укладывается в голове — Стаську я не брошу.