— И чего уставились! Неужели никогда такого не видели? Нашли чему удивляться! Такие времена теперь пошли, что сегодня не знаешь, будешь ли жив завтра. Прожил день — и ладно, и на том спасибо… — Мужчина выпустил колечко дыма и дал прикурить рикше.
Детвора между тем стала расходиться.
Мужчина с досадой сказал:
— Вот ведь что странно: приговорят кого-нибудь к смертной казни — у всех это вызывает интерес на какое-то время, и только. К тому, что аресты, пытки, ссылки, смерть стали самым обычным явлением, вроде бы все уже привыкли, даже удивляться перестали!
Мужчина расстегнул ворот рубашки и, достав старый веер, стал раздраженно обмахиваться.
— Вы читали утренние газеты? — вдруг спросил он у стоявшего рядом рикши.
— Читал, — ответил тот глухим, усталым голосом, доставая газету, — но что-то не обнаружил ни одного сообщения о следствии или о том, что кого-то приговорили к смертной казни!
— Какие там суды и следствия! Профанация! Все эти судьи да адвокаты, все эти правители — все они заодно! Что хотят, то и творят, сегодня заявляют одно, завтра совсем другое, слова у них постоянно расходятся с делом, разве можно им верить! Иногда, правда, газетчики делают вид, будто нечаянно проболтались, и тогда всем становится известно, что сегодня власти посадили за решетку того или иного человека, а завтра им потребуется расправиться с другими — так создается видимость гласности, и одновременно нас как бы предупреждают: поостерегитесь, а то все может случиться, можешь остаться в живых, а можешь и на тот свет угодить…
С этими словами мужчина взял газету из рук своего случайного собеседника.
Лоточницы издали наблюдали за происходящим, недоуменно переглядываясь. Что здесь происходит? Собираются казнить кого-то? Отовсюду несутся слухи о каких-то расследованиях, арестам нет конца. Недавно, говорят, арестовали какого-то отчаянного парня-студента, который пытался пронести взрывчатку в гостиницу для американского высшего командного состава… Быть может, власти решили публично казнить здесь как раз этого студента? С тех пор как его арестовали, полиция усилила охрану и принимает всевозможные меры предосторожности! А эти американцы! Будь прокляты предки этой погани, растоптавшей нашу страну, обрушившей на нее столько зла, столько бедствий. Разве это их страна? По какому праву они суют нос в наши дела? Вон разгуливают по улицам, мерзкие твари! У одних рожи красные, будто петушиные гребни, у других черные. И волосатые все, словно гиббоны или орангутаны. Носы крючковатые, а морды прямо собачьи… Неужто там, у себя, они голодают? Нет, не с голодухи грабят они чужую страну! А с ними заодно и свора потерявших стыд закоренелых проходимцев, продающих свою страну! А ведь одного с нами роду-племени, но вот до чего докатились! Готовы живьем проглотить кого угодно, только бы набить карман! Будь они все прокляты! Так хочется взять деревенские женские портки да и накинуть на башку этого председателя государственного совета — может, она хоть немного просветлеет от такого позора!
А тем временем на стадионе Тиланг люди с каменными лицами и повадками профессиональных палачей, которым не терпится продемонстрировать свое мастерство, продолжали деловито разгружать бронетранспортеры, готовя арену для кровавого зрелища.
Жители Дананга, которые еще вчера волновались, недоумевали, наблюдая за этими приготовлениями, сегодня снова пришли сюда и столпились у ворот стадиона, ожидая начала футбольного матча, хотя многие из них никогда раньше не интересовались футболом.
Число зрителей росло. Здесь были и пожилые люди, и молодежь — юноши и девушки, нетерпеливо проталкивавшиеся сквозь толпу. Но в отличие от прежних дней, когда люди приходили сюда просто посмотреть футбольный матч, сегодня лица их были озабочены. Все то и дело поглядывают на цепи и железные столбы, на груды мешков с песком, сваленные на краю футбольного поля. Смех звучит сегодня как-то некстати, как-то неестественно, резко раздаются рукоплескания, хотя футболисты играют азартно, удивляя зрителей неожиданными, точными ударами.
Кхиет пришел на стадион, чтобы встретиться с Винь Ко. У них был такой уговор. Кхиет приехал в Дананг сегодня утром, чутье подсказало ему, что здесь назревают крупные события. Нужно обязательно встретиться с Винь Ко, чтобы разобраться в ситуации. Враги в панике, они напуганы стойкостью патриотов, и особенно недавними выступлениями молодежи, студентов и учащихся — их не удается сломить никакими репрессиями и арестами, никакими пытками. Черт возьми! В толпе Кхиет увидел знакомую рожу с очень узенькими раскосыми глазами и темными, потрескавшимися губами и с досадой подумал: «Эта скотина уже тут как тут!» Этот тип раньше учился вместе с Кхиетом в институте, потом исчез. Говорили, будто он поступил в государственное военное училище в Дананге, а теперь разгуливает в полицейской форме! Заметив, что полицейский нахально косится на него, Кхиет сделал вид, будто смотрит на часы. Какой-то старик очень кстати поинтересовался, который час.
— Двадцать минут пятого, — спокойно ответил Кхиет и юркнул в толпу. Тут как раз закончился первый тайм, и футболисты пошли отдыхать. Горячий ветер обдавал собравшихся на стадионе своим тяжелым дыханием, по лицам зрителей струился пот. Кхиет протиснулся сквозь толпу и вышел за ворота. Да, им не удалось сломить патриота, потому-то они и затеяли эту публичную казнь! А сами трясутся от страха! Ладно, посмотрим, что у них из этого выйдет! Кхиет двинулся по левой стороне улицы, направляясь к реке. Что бы ни случилось, революционер никогда не должен приходить в отчаяние. Напротив, трудности должны лишь закалять его волю. Ну вот, опять эта рожа! У себя дома он наверняка смотрит овечкой, а сейчас у него такое злобное, угрюмое лицо, столько жестокости во взгляде! Кхиет зашагал быстрее, стараясь подавить раздражение.
Атмосфера в Дананге накаляется с каждым днем, неспроста так участились аресты. Однако студенты и учащиеся не прекращают борьбы, хотя и знают, что в этой борьбе может пасть жертвой каждый второй. Предатели-полицаи, которые днем бесчинствуют в окрестных районах, на ночь боятся оставаться в пригородах и устремляются в город. Но невозможно уйти от возмездия, когда на борьбу поднялся весь народ. Какой-то велорикша, хоть и был совершенно безоружным, ухитрился доставить одного из таких подонков прямо в Освобожденный район; отчаянно смелый юноша пронес взрывчатку в гостиницу, где обосновались американцы; старая лоточница семь лет добывала для подпольщиков разведывательные данные и, когда попала в лапы врагов, выдержала все пытки, но не сказала врагам ни единого слова. Да, жители Дананга уже выбрали свой путь. Несмотря на жесточайший террор, Дананг держался, гордо подняв голову, бросая дерзкий вызов врагу.
Кхиет спускался к реке. Со всех сторон слышался шум моторов, запах бензина смешивался со зловонием отбросов, с резким запахом духов. И все-таки он любил этот город, где с каждым уголком, с каждым перекрестном связаны воспоминания, где хочется бродить и бродить без конца…
Деревья уже окутал вечерний полумрак. Кхиет на минутку заглянул в магазин женской обуви. Покупателей мало — лишь несколько девушек со своими приятелями, одетыми в военную форму, — именно они-то и заинтересовали Кхиета, — во время их встреч Винь Ко всегда бывает в военной форме.
— Что вам угодно?
— Мне нужны туфельки очень маленького размера, — ответил Кхиет, бросив внимательный, быстрый взгляд на одного из военных.
Красивая молодая женщина проводила взглядом отражение Кхиета в стекле витрины.
Осенний Дананг… Осень в этом году наступила раньше обычного. Кхиет идет по улице, где не увидишь ни одного листочка, потом вдоль улиц, утопающих в густой зелени. Сегодня ему предстоит еще много колесить по городу, ему нужно побывать в нескольких местах. Но прежде всего надо непременно встретиться Винь Ко — это дело первостепенной важности, его нельзя откладывать ни в коем случае. Кхиет машинально заглядывает в окна, раскрытые навстречу вечерней прохладе. Еще немного — и город погрузится в ночной мрак. Если сегодня Винь Ко не придет в условленный час, ему придется остаться в Дананге до завтра и снова дождаться вечера, чтобы встретиться с ним, а может, придется даже задержаться здесь на несколько дней.
