Х Кудрей прекрасных волны золотые, Невинно-искрометный взор очей, Живой задор бесхитростных речей, Веселый смех, изысканно-простые Манеры донны – дал ли это ты ей, Амор, иль клад природы спрятан в ней, Но лишь она владелица ключей К душе, где ран следы неизжитые. Меня тоска гнетет, всё поглощая, Несбыточной надеждой бременя, Но возмещенья мук не обещая. Взор донны, наподобие огня, Столь живо жжет, желаньями смущая, Что чувств иных нет в сердце у меня. XI То блещущее пламя, чьим пыланьем Когда-то путь любви мне был открыт, Сжигает так, что, если воспарит Душа вослед Аморовым призваньям, Слабеет воля под его сияньем И слепнут очи, сразу отгорит Мой должный пыл, подавлен и разбит, Я становлюсь бесчувственным созданьем. Пока я в замешательстве таком, Смеются над моим нелепым видом, А кто вздохнет порою, сострадая. Так, значит, эта страсть, которой жгом, Вскрывает всё, что полагал я скрытым, Меня свободы начисто лишая. XII Зрачки мои не в силах воспринять Любовный свет, что искры испускает В глаза мои и в сердце проникает, Оставив в нем, Амор, твою печать — Как образ той, от коей мне страдать, Так и того, кто мной повелевает, И боль меня всего одолевает, Как вижу я мадонны благодать. Так, супротив желания и воли, В присутствии ее я должен сразу Куда-то отводить глаза свои. О тягостный удел, причина боли: На ту, что так всегда желанна глазу, Взглянуть не смею от своей любви! XIII Взгляни я на прекрасных два зрачка — Пылает сердце в их огне желанном И в душу мне таинственным чеканом Вбивается их образ на века. Мой господин, другого огонька Не шли мне, рая не сули обманом, Сей пламень мне – отрадой и тираном, Спасенье в нем, и гибель с ним близка. Прошу я, лук свой отложи разящий, Довольно, что я пленник этих глаз И что твои нерасторжимы путы. Пока ты всё прекраснее и слаще Мне делаешь ее, как вот сейчас, Лишь смерть меня спасет от пытки лютой. XIV
Великий пыл любовного желанья Зажег мне сердце юное и точит, И всё сильнее в нем день ото дня; Продлится до конца существованья, Иные страсти гонит из меня И правит мною всюду как захочет. . . . . . . . . XV Мне не под силу, как направлю взгляд На розы-губы, на глаза-светила, На лик и кудри золотые милой, Что на земле мне дарит рай услад, Умом постигнуть, знать я был бы рад, Что в ней чудесней, что меня пленило: Стать ангелицы дивной, легкокрылой Иль смех, чьи ноты сладостно звучат. Когда искрятся эти звезды светом И днем как будто меркнут небеса, Весь дольний мир в улыбке расцветет. К ним сердцем устремляюсь, и при этом Во мне преображенья чудеса, Я на земле вкушаю райский плод. XVI Улыбка и чарующее слово, Кудрей сплетенье, где мой взор увяз, И руки, что меня сто тысяч раз Убили и вернули к жизни снова, — Всё это языки огня шального, Что грудь мне жжет и ослепляет глаз С тех пор, как донны лик меня потряс И лика видеть не хочу иного. Так выглядит, мне думается, та Отрада, что блаженством одаряет И возвещает смертным благодать. Им чистая сияет красота, Им добродетель крылья оперяет, Чтоб вознести в лазоревую гладь. XVII Бывает, что, уйдя в себя на миг И весь отдавшись мысли сокровенной, Я высоко парю над сферой бренной И вижу в небе ту, чей светлый лик Льет благодать, как воду льет родник, И чей лучистый взор меня мгновенно Слепит и оплетает сетью плена, Чтоб неземной восторг во мне возник. Тогда, свое являя совершенство, Небесные черты и добродетель, Что Бог ей дал, над миром водворив, Она родит в моей душе блаженство, Какого лишь один Амор владетель, И разжигает мой к добру порыв. XVIII Гляжу на вас, на светлую, благую, И входит, донна, сквозь глаза в меня Та нежность, что покой дарит, гоня Из сердца муки, боль мою страстну́ю, Желания внушает зачастую, Все суетные мысли проясня, Так вашу красоту постигну я, Единственную в мире, неземную. И здесь я прославляю свой удел, Амора, что отдал меня во власть вам С тех пор, как взор на вас я бросил смело. Сильней мой дух желаньем не горел, Чтоб обладать недостижимым счастьем — Принадлежать красавице всецело. |
