— Да не папуасы, а герильясы, какие-то то ли боевики, то ли партизаны, двадцать четыре идиота с автоматами! Их высадили с той самой баржи, которую строители использовали когда лагерь возводили! Я собственными глазами видел. Ну сам подумай, пан Анджей: сначала уходит на своем катере береговая охрана, потом — спонсоры… Студенты и писатели остаются тут, на острове. И через пару часов прибывает отряд молодчиков с автоматами! Палаток у них нет, припасов с собой — ограниченное количество. Кроме нас на острове — ни души!

— О, курва! — вздохнул поляк. — Но зачем это? Кому мы нужны?

Я пожал плечами, хотя пара невероятных идей в моей голове мелькала.

— Это, на самом деле, не имеет значения. Главный вопрос звучит по-другому: что мы будем делать?

Анджей не удержался и кулаком постучал по шлему. Раздался гулкий металлический звук.

— Тук-тук, — сказал поляк. — Белорус задумал уйти в леса и партизанить? В испанском морионе и с мачете?

А потом, подумав немного, спросил:

— Возьмете в отряд польского жолнежа?

— И ческого вояка! У меня есть граната! — вдруг подал голос Яхим, который в совершенно пьяном состоянии всё это время, оказывается, валялся в постели, с головой укрывшись покрывалом.

Он вскочил и принялся маршировать по бунгало, бодро напевая:

— Hej Slované, ještě naše

Slovanská řeč žije,

Pokud naše věrné srdce

Pro náš národ bije!

— О, матка Боска! — спрятал лицо в ладонях пан Анджей. — Белозор, с тобой всегда так?

— Как? — я попробовал почесать голову, но наткнулся пальцами на шлем.

— Ты всё превращаешь в фарс! У нас тут то ли терроризм, то ли захват заложников, то ли боевые действия намечаются — смертельно опасная ситуация! А ты? — он снова постучал мне по шлему. — Тук-тук!

— А что мы можем? Бегать и паниковать? — я наконец снял морион и кинул его себе на кровать. — Нужно придумать, как и куда нам эвакуировать как можно больше людей, выйти на связь с нашими и продержаться до их подхода.

— Сами не справимся. Нужно просить помощи у американцев, — покачал головой Анджей.

— А ты уверен, что это не они всё затеяли? — я стал жутко подозрительным, знаете ли!

— Американцы американцам рознь. Я думаю — нужно идти к этому твоему визави — Базелону. Я сам пойду, только поклянись мне всем святым, что ты не врешь, и действительно видел у Бухты Капитанов людей с автоматами!

Скрепя сердце я должен был признать, что в его словах был резон. Джованни может и был ублюдком, но работал наверняка на правительство. А правительству Соединных Штатов вряд ли нужен был скандал с захватом заложников или жуткой бойней студентов и писателей на их территории! Рано было строить теории заговора, но догадки про смысл происходящего у меня уже имелись… Это всё напоминало дешевую постановку — по крайней мере, пока. Так что — я отдал пионерский салют и сказал:

— Честно индейское слово! Чтоб мне провалиться! Команданте с длинными волосами, два помощника — лысый негр и бородатый латинос — серьезные ребята, опытные, резкие. И двадцать один папуас с автоматами. То ли уличная шпана, то ли выпускники интерната для умственно отсталых. Палаток с собой нет, большого запаса продуктов — тоже. Ночевать они там вряд ли собираются, могут нагрянуть в самый неподходящий момент!

— Понял, — пан Анджей пошевелил усами, попарвил бабочку. — Тогда я — на переговоры. Если всё начнется раньше, нам нужна точка сбора!

— Аэродром, — тут же сообразил я. — До аэродрома Карабинери — километра три. Там и точку для эвакуации всех остальных наметим… Можно укрыться в вагончиках, да и помощь скорее всего придет по воздуху. Так что давай, вперед — дерзай на ниве дипломатии. Яхим начнет перетаскивать какие-нибудь припасы — воду, галеты к аэродрому, а я — на разведку. Мы не должны прозевать подход противника!

Нарядный поляк кивнул:

— Чешчь! — развернувшись на каблуках, вышел из бунгало и зашагал к лагерю.

Яхим слушал нас очень внимательно, а потом сказал на смеси русского и чешского:

— Сто человек в табори… Потребу годно води и едла на эвакуацним месте… Я пошел! — алкоголь в крови не помешал ему нагрузиться двумя торбами с провизией и подхватить четыри бутыли с водой за пластиковые рукоятки и побежать в сторону аэродрома.

Когда он только успел одеться? Или так и валялся на постели в штанах и ботинках? Но все-таки парень отличный, даром что постмодернист! И гранату забыл: вот она, родная, рядом с подушкой валяется… И хорошо, и правильно — зачем постмодернисту граната? А мне очень пригодится. Мне еще — партизанить!

Сначала идея показалась Карлосу заманчивой. «Сендера Луминоса» могли громко заявить о себе: буржуазные и оппортунистско-ревизионистские писатели, изнеженные богатенькие детишки американских богатеев — весь мир будет следить за их судьбой! Тем более — товарищи из левой оппозиции Мексики обещали обеспечить транспортом и эвакуацией… Конечно, доверять мексиканцам — так себе идея, но ради дела мировой революции можно было пойти на союз и с самим дьяволом!

Все неприятности начались в тот момент, когда вместо опытных партизан, привыкших переносить тяготы и лишения горной войны, штаб выделил команданте Карлосу студентиков-интеллигентов из Университета Хуаманги пополам с какими-то люмпенами с окраин Лимы. Не нюхавшие пороху, едва-едва прошедшие стрелковую подготовку в лесных лагерях Аякучо, они начали делать дерьмо едва выбравшись за пределы Перу. Да что там — уже в кузове грузовика, который вез их к побережью, шпана и студенты — одинаково бестолковые, принялись наскакивать друг на друга и выяснять отношения, а в трюме сухогруза, каким они добирались до Никарагуа, дело едва не дошло до стрельбы…

Если бы не Гонзало — старый боевой товарищ, опытный борец с режимом и идейный марксист, на всей затее можно было ставить крест.На нем всё держалось, на его авторитете и энергии. Конечно, был еще Доминго, но Доминго родился на Гаити, и на «Сияющий путь», указанный Абимаэлем Гусманом и Великим Кормчим Мао, встал скорее от безысходности, чем по велению сердца. Гаитянин убивал людей на своем вшивом острове, сбежал оттуда, убивал людей в Боливии, а потом, оказавшись в горах Аякучо, примкнул к бригадам, ведущим борьбу с правительством Перу — и снова убивал. Кажется, ему было вообще наплевать на марксизм, ему нравилась война — вот и всё.

Эти двое поддерживали хотя бы видимость порядка среди молодого пополнения. Но как всё обернется, если придется вступить в реальный бой? Как поведут себя молодые разгильдяи во время акции? Карлос не собирался оспаривать приказы руководства организации, но считал, что ему могли бы выделить и более опытных бойцов. Черт возьми, даже радиопередатчиком умели пользоваться только он и Гонзало!

Сам план, переданный ему в запечатанном конверте, был прост как три соля: прибыть на остров, окружить лагерь, решительно ворваться, взять ситуацию под контроль, запереть писателей и студентов по домам, выйти на связь с правительством США и потребовать освободить представителей левой оппозиции, настоящих марксистов. Нужно было вытащить из-за решетки идейных товарищей, которые находятся в застенках у американских, перуанских, боливийский, колумбийских капиталистов. Список прилагается. Также прилагалось требование денег — три миллиона долларов на нужды перуанской революции. Доставить освобожденных товарищей нужно было вертолетом, на котором потом всем вместе и улететь. Среди заключенных, фамилии которых были в списке, имелось несколько человек с опытом пилотов-вертолетчиков, руководство всё предусмотрело. Наверное.

Даже убивать, возможно, никого не придется. Студентики и писаки могут просто подохнуть от голода и жажды, если капиталистические холуи промедлят. Это будет на их совести! Координатор операции — товарищ Вальдес — предлагал также выходить в эфир с кем-то из писателей, чтобы они рассказывали всему миру, в каких обстоятельствах находятся и кто именно организовал дерзкую акцию. Имелась даже возможность связи с крупнейшими радиостанциями, например — «Радио Свобода», «Би Би Си», «Общественное радио США», «Панамерикана Радио», «Эль Эральдо ди Мехико» и черт знает какие еще. Они такие материалы с руками оторвут — эксклюзив. А громкие имена писателей помогут радиожурналистам и слушателям поверить в происходящее…