Такая предусмотрительность была продиктована несколькими причинами. Во-первых, у меня по-прежнему имелись сомнения относительно истинных намерений демона. В мозгу все еще зудело подозрение, что он просто пытается меня подставить. А что может быть лучше, чем заставить неугодную девчонку вломиться в кабинет заместителя директора Академии? Если поймают с поличным, то из школы я вылечу быстрее, чем пробка из шампанского в новогоднюю ночь. И с гораздо более звонким свистом. А во-вторых, даже если принц не пытался мне подгадить, его слова про защиту я запомнила. И решила быть осторожной. Не хотелось, чтобы при пересечении порога преподавательского кабинета мне на голову свалился какой-нибудь средневековый топор.

Но, потратив несколько минут на обследование, я так ничего не нашла, хотя сама с трудом могла бы сформулировать, что именно ищу.

Дверь, как дверь. Ничего особенного — латунная замочная скважина, прикрытая отодвигаемой в сторону латунной накладкой, изогнутая ручка странной формы…

— Рога, копыта, бычья морда и вместе с этим человеческий торс и руки, — начала бормотать я под нос, беседуя с самой собой. — Что бы это могло быть?

Словно по щелчку пальцев явилось осознание.

Это был минотавр!

Вместе с внезапно осенившей меня догадкой, всплыло и воспоминание об ожившей змее в доме Милены, от нападения которой меня спас Сократ, швырнувший защитное кольцо.

Опустив взгляд ниже, я посмотрела на свою левую руку, которую продолжал украшать недавно надетый на палец металлический ободок. Я не то, чтобы не пыталась его снять, я даже забыла о его существовании. Как пояснил Сократ, кольцо было залогом моих полномочий. Оно указывало на меня как на полноправную хозяйку самостоятельно избравшей меня заставы, как на наследницу Милены.

— А что если и сейчас сработает? — спросила я вслух.

Минотавр охранял кабинет мистера Элиота, не позволяя непрошенным гостям проникнуть внутрь. Скорее всего, работал он примерно так же, как Амфисбена, змея, едва не вцепившаяся мне ядовитыми клыками в горло.

При воспоминании об этом стало страшно, так страшно, что аж ослабели коленки, а к горлу подкатил тугой ком.

С трудом преодолев себя, несколько раз вдохнула-выдохнула, еще раз оглянулась по сторонам, поняла, что дальше тянуть уже просто некуда и протянула пальцы к ручке.

Амфисбена ожила сразу после того, как я прикоснулась к ней. Скорее всего, минотавр тоже должен пробудиться от прикосновения.

И… именно это и произошло.

Едва только кончики моих пальцев коснулись отполированной бычьей морды, как по периметру двери пробежала череда золотых искр, раздался глухой утробный рык, отозвавшийся во всем теле вибрацией, и рогатое чудовище зашевелилось, начав выпрямляться на своих чуть выгибающихся назад копытообразных волосатых ногах.

В последний момент успев поймать собственный крик, я стиснула рот рукой и во все глаза уставилась на расправляющего плечи зверя, который по мере оживания становился крупнее и ужаснее.

В огромных черных ноздрях магического создания болталось два золотых кольца, на каждом вдохе из приоткрытой пасти вырывался хрип, а каждый выдох сопровождался клубами дыма, летящими прямо мне в лицо. Глаза его горели красным огнем и не имели ни радужки, ни зрачка. А по рогам змеился витиеватый рисунок золотого цвета, напоминавший сеточку трещин.

— Ты? — проговорило чудище низким басом.

И, так как, в коридоре из живых и не копытных присутствовала только я, вопрос наверняка адресовался мне, но звучал он с таким изумлением, словно мы с рогатым были знакомы уже, как минимум, лет сто пятьдесят. Вместе бухали у меня на кухне и пели песни под мандолину. Я заняла у него мешок золотых дублонов и до сих пор упорно не желаю отдавать, при каждой встрече убегая от своего кредитора, по пути угоняя чью-нибудь ступу с метлой. И вот, наконец, мы случайно столкнулись в очереди у травматолога. Причем, сквозившая в его изумлении угроза, как бы, тонко намекала на то, что скоро у этого самого травматолога прибавится работы.

— Ты! — вновь повторил минотавр, но уже другим тоном, утверждающим и злым.

Вновь послышался утробный рык. Рогатый вскинул на плечо секиру, которую до этого держал в руках, замахнулся и… опустил мне её на голову.

Предчувствуя скорую гибель, я сжалась, втянула голову в плечи и зажмурилась, выставив руки вперед в последней попытке защититься. А в мозгу болезненными фейерверками взорвалась догадка — Сатус решил не просто меня подставить.

Он решил мня убить.

Но удара я не почувствовала.

Потому что его и не было. Кожу лишь обдало волной горячего спертого воздуха и сквозь крепко стиснутые веки пробилась золотая вспышка.

Несколько секунд ничего не происходило. Я боялась пошевелиться, слушая бурление крови в собственных ушах, а когда все же решилась открыть веки… минотавра уже не было.

Вернее, он был. Но вернулся в свою исходную форму, вновь превратившись в элемент декора.

Лишь на полу у моих ног лежала маленькая, словно игрушечная медная секира, которую я подобрала, повертела в руках, ощущая исходящее от металла тепло и бездумно сунула в карман.

Толкнув дверь, вошла в кабинет, осмотрелась и сразу же решила, что вновь совершила переход в какой-то не тот мир, где мне не рады и где я вообще не должна была никогда оказаться. Параллельный мир или, как любят называть это в комиксах — альтернативная вселенная! Именно, что альтернативная, потому что таких кабинетов, как этот, я прежде никогда не видела.

Низкие деревянные своды темными, испещренными червоточинами, балками нависали над головой. Точно таким же темно-коричневым, местами усеянным подозрительными прорезями, словно кто-то тренировался здесь в метании чего-то острого, деревом был выстлан пол. Всю стену справа занимали полки, начинавшиеся от пола и упиравшиеся в потолок. Громоздкие, толстые, криво обструганные доски крепились прямо к кирпичной стене. Неровная поверхность полок была устлана пылью различной интенсивности — где-то серый налет был практически незаметен, а где-то на нем можно было писать картины, как на песке. И чего тут только не было — от толстых многотомников, объемы которых превосходили по размеру мою голову, до связок косточек, подозрительно напоминавших человеческие. От последних я старательно отводила взгляд, боясь даже начинать думать о предыстории данного предмета.

У окна под потолком, на карнизе цвета слоновой кости, отчаянно напоминающем эту самую кость, поддерживающим не до конца задернутые тяжелые черные занавеси, болтались летучие мыши, в первое мгновение показавшиеся мне ненастоящими, игрушечными. Но стоило двери за моей спиной захлопнуться, как рукокрылые, отличавшиеся повышенной мохнатостью, особенно в области морд, ожили. Дружно, словно по команде они распахнули ярко-красные, налитые кровью глаза, и уставились на меня, словно ожидая моих дальнейших действий.

А я в этот момент засомневалась, стоит ли мне шевелиться или лучше замереть и даже не дышать. А то мало ли, вдруг их природный вампиризм распространяется не только на птиц и животных, но и на людей. А конкретно эти натренированы нападать на всех внеурочных посетителей подведомственной им территории?

В течение нескольких следующих минут мы молчали пялились друг на друга.

Я, мысленно отбиваясь от картинок, каждая из которых демонстрировала мою скорую мучительную кончину, пыталась обдумать, где искать описанную Сатусом книгу. И как мне её найти в помещении, переполненном старинными трудами, которые выглядели так, словно были написаны еще в те времена, когда единственным развлечением человеческого населения являлась гонка с мамонтами за выживание? И хотя особого рвения лазить по чужим, обильно присыпанным мелкими частицами органики, полкам, собирая на себя всю вековую грязь я не испытывала, но и торчать бесполезным столбиком в компании стаи мохнатых летучих мышей тоже смысла было минимум.

Поэтому, когда стало очевидно, что нападать на меня с кровожадными намерениями пока никто не торопится, я, стараясь держать крылатых млекопитающих в поле зрения, сделала первый нерешительный шаг к полкам, потом еще один и еще один. Нетопыри ничего не предпринимали, лишь провожали мои действия внимательными взглядами с примесью легкого удивления, словно они впервые видели кого-то вроде меня и были немного сбиты с толку фактом моего существования.