Сидя за барной стойкой, слушая громкую музыку и глядя на то, как танцовщицы стриптиза сменяют друг друга у шеста, принимая самые немыслимые позы и раздвигая ноги, я поймал себя на мысли, что совсем не зря завернул на парковку этого заведения. И совсем не ради того, чтобы взглянуть на эротическое шоу. Что-то, связанное с этим местом, имелось в глубинах моей больной памяти. Возможно даже, что нечто важное. Потягивая томатный сок сквозь пластиковую соломинку, я силился вспомнить, но безуспешно. Через какое-то время возникло чувство, что кто-то внимательно наблюдает за мной.

Неожиданно ко мне, источая сладковатый аромат духов, подошла и села рядом молодая женщина лет двадцати пяти. У нее были красивые светлые волосы, напоминающие спелую пшеницу и падающие на плечи волнами локонов. Облегающее платье цвета сочной темной черешни, с элегантным высоким разрезом вдоль ноги подчеркивало ее соблазнительную фигуру, а глаза напоминали озера в ясный летний день, когда в них отражалась вся глубина голубого неба. Вот только нос картошкой и плохая кожа с запудренными веснушками немного портили ее внешность. Я, определенно, эту девушку знал. Вот только моя дырявая память еще не позволяла вспомнить, кто же она.

— Привет! Рада снова тебя видеть, — просто произнесла она, мило улыбнувшись. Голос ее напомнил еще большее, нежели внешность. И в памяти вспыхнуло имя.

— Привет, Джессика! — пробормотал я, тоже пытаясь улыбнуться.

Теперь я вспомнил, как зовут девушку, но пока не понимал, кто она мне такая. Возможно, любовница? Почему у диверсанта любовницы не может быть? Он же тоже человек. Пока диверсант жив, ничто человеческое ему не чуждо. Я вполне мог и соблазниться на подобную бабенку.

— Пойдем пересядем за свободный столик, а то здесь слишком шумно, — предложила она.

— Хорошо, — кивнул я и послушно последовал за ней на другой конец зала, подальше от сцены и громкой музыки.

— Здесь подходящее место, — указала она рукой на столик в углу, возле которого можно было с комфортом устроиться напротив друг друга в больших мягких креслах с красной обивкой.

Я не стал возражать и сел, вальяжно развалясь и пялясь на узкий разрез платья, проходящий между ее грудей.

Она тоже уселась и внимательно посмотрела мне в лицо. Потом произнесла:

— Я очень за тебя волновалась. Но вижу, что ты в порядке.

Не зная, как завязать разговор таким образом, чтобы вытащить из нее побольше информации, я проговорил:

— Да, со мной все нормально. А ты как поживаешь?

Вопрос не застал ее врасплох. Она сказала без тени смущения:

— Спасибо, со мной все хорошо. Ничего у меня не изменилось за это время. По-прежнему здесь работаю подсадной девушкой. Развожу клиентов заведения на деньги, как видишь, вполне удачно. И мне по-прежнему идет процент от заказов, которые делают гости.

Она снова улыбнулась. А к нам уже вовсю торопилась официантка, худая латинка в короткой юбке и красном фартуке.

— Это весьма кстати. Я как раз собираюсь плотно поужинать, — объявил я, заказав мясо, тушеное с овощами, омлет с сыром и салат из морепродуктов. Мне предстояло принять лекарства, а потом еще и колесить ночью за рулем неизвестно сколько, потому от алкоголя решительно отказался. Зато девушке заказал дорогое шампанское, а еще и покушать. Наверное, логичнее было бы просто встать и уйти, вместо того, чтобы тратиться на местную эскортницу, но что-то держало меня подле нее. И просто так уйти, пока не разгадаю загадку, связанную с этой девицей и со мной самим, я не мог. Что-то между нами было.

— Представляешь, я совсем не ожидала, что ты сегодня сюда заглянешь, — сказала она.

— Представляю. Но вот заглянул, как ни странно, — проговорил я, улыбнувшись.

Я внимательно следил за ее реакциями, но пока они говорили мне лишь о том, что мы довольно близко знакомы. А вот насколько близко? Это предстояло выяснить. И я затеял словесную игру с девушкой, бросив пробный шар:

— Я просто хотел поблагодарить тебя, Джесси.

Неожиданно она немного смутилась, опустив глаза, и произнесла:

— Да чего уж там? Кто бы еще вызвал помощь в той ситуации? А ты думал, наверное, что я испугаюсь и убегу, бросив тебя истекать кровью после аварии? Я, между прочим, и в больнице тебя навещала, пока ты без сознания там лежал.

Что-то начало смутно вырисовываться в моей голове. И вдруг снова ярко всплыл образ, который уже мимолетно скользил в памяти одним из первых, когда я очнулся в больнице. Я вспомнил душную ночь, огни скоростного шоссе, погоню со стрельбой и автокатастрофу, разбитый красный автомобиль и умирающую девушку на пассажирском сидении. И это точно была она. Только в другом платье, растрепанная и окровавленная. И, кажется, даже без сознания. Как такое могло быть? Что там тогда с нами случилось на дороге?

Увидев, что я молчу, не зная, что говорить, она сказала сама, не поднимая глаз:

— Я сегодня думала о тебе, когда услышала по радио, что ты убежал из больницы. Ты знаешь, Джим, что тебя копы разыскивают?

Она назвала меня тем самым именем, с которым я загремел в больницу. Тогда меня, кажется, звали Джим Рассел. Кивнув, я пробормотал, импровизируя:

— Знаю. Надо бы мне на дно залечь. Потому к тебе и пришел, хотя и опасная это затея. Мало ли кто еще местное радио слышал, да и по телевизору, наверное, уже показали мою фотографию.

— Насчет телевизора не знаю, не смотрела, а по радио про тебя еще сказали, что ты опасный психопат и напал в больнице на кого-то, — проговорила она с улыбкой.

Из чего я сделал вывод, что девушка питает ко мне вполне добрые чувства, раз даже репутация опасного психопата ее от меня не отпугивает. Освещение в зале мерцало, разноцветные блики и лучи от лазеров, прожекторов и стробоскопов плясали по помещению, меняя цвета в такт танцевальным мелодиям. Распознать лица посетителей при такой светомузыке казалось непростым делом. И все же, риск имелся. Я сказал:

— Если ты про наше знакомство никому не распространялась, то опасность, что меня опознают прямо здесь и сейчас, не слишком велика.

Она несколько погрустнела, проговорив серьезно:

— Никому пока не говорила о нашем знакомстве. Да и некому говорить. Я же рассказывала тебе, что родители мои умерли. Я сирота. Снимаю маленькую комнату в этом городе. Да и близких подруг у меня нет. А от этой работы уже просто тошнит.

В моей голове сразу пронеслась мысль: «А не потому ли я ее выбрал для знакомства, чтобы использовать в качестве прикрытия?» Вполне возможно, что неплохой вариант с точки зрения маскировки. Если, например, снять на ее имя дом или квартиру? То я нигде не засвечусь, но буду располагать базой для диверсионной деятельности. Сразу появился и план. Оставалось лишь уточнить кое-какие детали.

— Вот только не понимаю, как ты в этой ужасной аварии не пострадала. Я же помню, что ты была вся в крови и теряла сознание, вроде бы, — сказал я.

— Ну да. Я стеклами немного порезалась, а еще ударилась и сильно испугалась. Вот и потеряла сознание. Но совсем на короткое время. Удар же на твою сторону пришелся.

— Вот веришь, я даже не помню момент удара. Да и погоню смутно припоминаю, так меня тогда припечатало, — честно признался я.

— Верю, мне доктор говорил, что у тебя черепно-мозговая травма, смещение дисков позвоночника и перелом ноги, — проговорила Джесси.

— А в кого я въехал?

— Прямиком в фонарный столб. Ты с управлением не справился, когда те парни, что за нами гнались, начали стрелять нашей машине по колесам. Хорошо еще, что в нас не попали.

— А ты не знаешь, кто это был и почему стреляли?

— Не знаю. Даже полиция не знает. Я спрашивала у того копа, который к тебе приставать пытался с расспросами, а ты тогда только смешно мычать мог. Какие-то бешеные парни стреляли, наверное, гангстеры. Они гнались за нами, а потом, когда увидели аварию, то сразу удрали. Я не запомнила даже их машину. Только черный цвет. Полицейский хотел выяснить, но тоже не смог. Он думал, что ты знаешь о тех парнях что-нибудь.