За это Карлика невзлюбили ещё сильнее, но благоразумно обходили стороной. В нём чувствовалась неясная угроза, даже когда его бледный лик светился радостью, а на губах играла счастливая улыбка.
А улыбался он почти постоянно, в основном без причины.
Известно, что Белый Карлик пробыл в «Плену Вечности» всего три года. Ничтожный срок в сравнении с целой жизнью. Однако вблизи чёрной дыры время искажалось. В галактике проходили десятки, сотни лет. Проживи в Плену месяц — и во внешнем мире о тебе уже мало кто вспомнит. Состарятся и умрут обвинители и все твои близкие, распадутся союзы, возникнут новые кланы, и суды новых государств будут посылать к чёрной дыре преступников, родившихся спустя несколько поколений в совершенно новом мире. Некогда пустынную галактику колонизируют новые племена, расселившиеся из соседствующего с ней Млечного пути, переживают несколько опустошительных войн, свершают грандиозные открытия, а ты за это время едва ли успеешь справить очередной день рождения! Вот что такое «Плен Вечности», и вот чего стоят несколько лет обитания в нём.
Многие узники не выдерживали и сходили с ума. Кто-то сводил счёты с жизнью. Иные, перечеркнув своё прошлое и старые узы, пытались строить новое общество, разбиваться на кланы и делить между собой территории спутника, постепенно захватывая его плодородные поля и богатые различной живностью леса. Они поняли, что можно жить в своё удовольствие и дальше творить беззакония, раз уж попали в конечный пункт назначения.
Они громили и разворовывали бараки, возводили на руинах укреплённые базы, вербовали новичков в свои кланы, плели внутренние интриги, отнимая друг у друга крупицы власти. И, конечно же, заключали шаткие союзы с другими кланами, чтобы в подходящий момент предать и развязать локальную войну. Смертники мастерили себе примитивное оружие из подручных средств, а припасы, изредка отправляемые со станции, и земные дары становились предметами распрей и трофеями для победителя.
Иные заключённые избрали путь борьбы до последнего вздоха. Они строили различные планы побега, чему лишь способствовало отсутствие надзирателей и связи с внешним миром. Одни пытались собирать межзвёздные челноки из обломков капсул, коих на спутнике было в избытке. Но ни одно летающее средство не смогло преодолеть притяжения Плена и в лучшем случае застревало на орбите, откуда в итоге его притягивала к себе безжалостная звезда.
Один умелый инженер за несколько месяцев построил хитрую ловушку для прибывающих капсул, чтобы перехватывать их до приземления и, пока они находятся в полёте, изменять траекторию. Тяги могло хватить, чтобы покинуть систему чёрной дыры и долететь до безопасного места, в теории.
Первые несколько испытаний не увенчались успехом: беглец переломал себе обе ноги. Лишь на третий раз он смог пристыковаться к капсуле в самодельном скафандре и подключиться к её подсистемам. Капсула прошла по касательной орбите Плена, получив дополнительное ускорение и исчезла. Её засекли приграничные посты, но никого даже не отправили в погоню: системы спрогнозировали, что хода капсулы без подзарядки не хватит, чтобы долететь до ближайшей планеты. Дрейфующая могила инженера и другого смертника, находившегося в тот момент в капсуле, бороздит просторы Вселенной по сей день.
Были и менее изобретательные и попросту глупые попытки, одинаково неудачные. Они неизменно увенчивались летальным исходом. Карлик не был замечен ни в чём подобном. С одной стороны, он не примыкал к новообразованным кланам, но и не торопился на свободу, влача существование, которое всем прочим смертникам казалось попросту бессмысленным. Он просыпался рано утром и медитировал на крыше барака или просто в поле. Затем шёл на лагерный огород, признанный всеми группировками нейтральной территорией, и допоздна работал, возделывая землю, орошая посевы и пропалывая вездесущие синие сорняки. Закат он снова встречал в попытках достичь вселенской гармонии и засыпал во время медитации. Так продолжалось несколько месяцев. Когда клановые войны вылились в массовую резню, нередко сопровождаемую взрывами, частично зацепившими и огород, Карлик покинул поселение, взяв с собой лишь мешочек семян. На обжитой и специальным образом терраформированной части планеты насчитывалось триста пятьдесят поселений, многие из которых ещё были мирными, но ни в одном из них Карлик не появлялся. Впоследствии разрушительная клановая система добралась и до них.
Многие, подобно Карлику, уходили из бараков, чтобы предаться уединению в лесах, но вскоре возвращались оборванные и голодные: водящаяся там дичь умела за себя постоять, а та, что послабее — хорошо пряталась. Чаще заключённые просто пропадали без вести. Но только не Карлик. Его вскоре встретили на равнине: он вскапывал землю палкой. На нём была лишь набедренная повязка — остальная одежда пошла на строительство простенького шалаша. Его руки и ноги были синими от сока буйно растущих в долине трав. Карлик по-прежнему выглядел счастливым и размеренно трудился, неторопливо превращая жалкое хозяйство в пригодный для жизни уголок. Иногда к нему прибивались разные бродяги. Некоторые просили убежища, и Карлик не отказывал. Другие просили еды, и он делился, зачастую последним. Благодарные помогали ему с хозяйством и нередко селились неподалёку. Они учились у него смирению, ибо иного не оставалось. Те, кто был знаком с ним дольше остальных, подозревали, что Карлик знает какой-то секрет. Многочисленные свидетели сообщают, что всякий раз, когда кто-то в сердцах восклицал «Отсюда нет выхода! Мы обречены!», Белый Карлик спокойно возражал
— Выход найдёт нас сам.
И хоть Карлик окончательно прослыл в лучшем случае чудаком (а о худшем старались помалкивать, памятуя о странных смертях недоброжелателей), но в выживании, как оказалось, мог дать фору любому.
Уже через полгода уединённой жизни, с редкой помощью и простым бесхитростным трудом, жалкая делянка Карлика превратилась в приличный сад, а лачужка из тряпья и веток сменилась приличного вида хижиной, на плоской крыше которой, открытый всем ветрам и грозному оку чёрной дыры, Карлик порою просиживал дни напролёт. Заметить Карлика, медитирующего на каком-нибудь холмике или скале, вскоре стало обычным делом. Некоторые суеверные жители даже видели в этом недобрый знак. Действительно, многие бесследно исчезали после встречи с этим странным человечком. Отсюда пошло поверье: встретил Карлика в пути — жди беды.
Отчасти это была правда. Не раз беда сама пыталась его настигнуть, но странным образом проходила мимо. Когда дюжина самых жестоких головорезов, устав от распрей, сплотилась в клан Алого пера и провозгласили себя хозяевами лагеря, от которого уже мало что осталось, к Карлику, в числе прочих переселенцев послали гонца.
— Твоя лачуга стоит на земле Алого пера! — заявил гонец на пороге его дома. — Ты должен платить клану дань — половину каждого урожая.
— Какое-такое Алое перо? — невозмутимо спросил Карлик с крыши своего домика.
— А такое, что краснеет всякий раз, когда им щекочут между рёбер! — дерзко ответил гонец.
— И много ли у вас перьев?
— Со мной — двенадцать!
Карлик подумал немного, подставив бледное лицо недремлющему оку звезды.
— Передай своим хозяевам, что они ошиблись, — произнёс он надменно. — Моя лачуга и всё, что произрастает поблизости, находится на земле Белых лбов, а земли Алого пера всего лишь пролегают по соседству.
— Какие такие Белые лбы? — удивился гонец. — И сколько вас, белолобых, будет?
— С тобой будет двадцать пять! — крикнул Карлик и бросил к ногам гонца мешок, набитый человеческими черепами. Их лобные кости были начищены до блеска. — Присоединяйся!
Больше за данью никто не приходил, хоть дверь в лачугу Карлика была не просто открыта, а вообще отсутствовала. Ему наносили визит лишь те немногие, которые хотели покончить с тёмным прошлым и прийти к гармонии с миром. Они чувствовали в Карлике мистическую силу и мудрость и хотели к ней приобщиться.
Как и во многом другом, Карлик не стал им возражать. Но ничему и не поучал своих гостей. Не давал советов, не посвящал в таинства, но в то же время и не прогонял, позволяя медитировать вместе с ним. На все вопросы он отвечал, что жизнь как таковая — и есть ответ. Нужно лишь запастись терпением и очистить разум, чтобы правильно его считать.
